Истинно арийский попаданец. Книга 1_4 - Гера Греев

В динамиках пошел обратный отсчет....

На улицах засуетились. На перекрестках стали появляться баррикады из сваленных афишных будок, перевернутых машин и скамеек.

Дети мои ‑ продолжил голос с неба ‑ подумайте о вашей душе. Грехи братоубийства и попытки лишения себя жизни ‑ это самые страшные грехи, совершаемые человеком. Вернитесь к своим семьям и упадите на колени в раскаянье. Братья мои! Не совершайте самоубийства и не заставляйте вашего ближнего, брать на себя тяжкий грех вынужденного убийства. Как завешал отец наш ....

У кого то на улице не выдержали нервы и несколько человек выскочив на середину мостовой начали палить в верх, откуда, сопровождаемый обратным отсчетом, звучал голос невидимого проповедника.

Раздались три громких хлопка и тела, развороченные внутренними разрывами 20мм авиа снарядов были отброшены на мостовую.

В непроницаемо темном небе, в двухстах метрах над толпой, снайперы, которые стационарно расположились со своими антиматериалками с инфракрасными прицелами на решетчатой платформе вертостата, тщательно отметили на картах строгой отчетности время и место подавления уголовного элемента, вооруженного огнестрельным оружием. Торопиться им было некуда, до конца проповеди оставалось еще пять минут.

Позже, на страницах газет, мировая пишущая братия прокомментирует эти снимки ‑ "...демократия и урок гуманности пришли с неба ...".

Толпа, неожиданно осознав, что вместо обещаемого ночного балдежа, с красивой, героической дракой; выпивкой и визжащими бабенками, с богатых окраин, ее будут просто методично убивать, кинулась под защиту домов.

Провокаторы в серых рубашках и шляпах забегали в растерявшейся толпе, призывая, угрожая и подначивая. Заметались развозчики спиртного и коктейлей "Молотова". Стрелки, короткими перебежками переместились к баррикадам.

Обратный отсчет заканчивался.

Пятерки спецназа, к каждой из которых был придан документалист, два снайпера и оператор тяжелого бублика, начали подтягиваться к баррикадам, которыми сами себя изолировали в дешевых спальных районах бунтовщики.

Спецура, в бронежилетах и сферах, вяло переругивалась, недовольная тем, что вместо штатного оружия пришлось взять более тяжелые, дробовые автоматические карабины ‑ "на дурачка".

Патрон, в котором половина мощности приходилась на оптический заряд; коробка оптического рефлектора на конце ствола и камера 8мм цейсовского фоторегистратора сбоку, в просторечье "стукача" ‑ тоже не вызывали особого восторга.

Командир прекратил базар ‑ Хорош мужики! Вы не на боевой операции. Ваша задача ‑ не лезть под выстрелы и топтать вместе с бубликом бузотеров. Вести себя, как вам уже не раз объясняли, гуманно ‑ стрелять по коленям, в крайнем случае, "чуть" выше.

Кто‑то хихикнул ‑ А, совсем выше!?

От случайностей при ночной стрельбе, да в таком бардаке, никто не застрахован ‑ отрезал лейтенант.

Еще раз повторяю для "особо одаренных" ‑ вооруженным противником занимаются приданные снайперы и "антиматериальщики" с вертостатов.

Карабинами по головам не лупить ‑ на них прецизионная оптика, для этого у вас есть бутсы со стальными вставками.

Индивидуальные пистолеты‑пулеметы применять только при возникновении угрозы для жизни. У каждой группы своя зона ответственности ‑ так что, замучаетесь потом объяснительные писать.

Все! Отсчет закончен! Как только проповедник разродится ‑ бублик пошел.

Бойцы миротворческой группы, каждый из которых прошел от начала до конца войну в составе рокоссовских "террор групп", привычно ворча на своего "комода", скользнули на исходные позиции.

... Дети мои! ‑ вешал голос с небес ‑ Одумайтесь! Не усугубляйте агрессивностью свою судьбу ‑ в том Армагеддоне, который вы, ничтожно сумятясь, хотели устроить для своих ближних, выживет только тот, кто встанет на колени и заложит руки за голову! ... Аминь!! ....

Бублик набрал разгон и всей немалой тонной своего веса ударил в баррикаду, сходу выскакивая на ее верх, одновременно начиная вести огонь из дробовиков, в секторе наличия противника.

В машину полетели "коктейли молотова". Снайперы отработали серию, зачистив наиболее активных.

Во круто ‑ сказал кто то, глядя на пылающий и палящий на вершине баррикады бублик, броне‑резина которого была защищена от огня многослойной медной сеткой.

Народ ... работаем!

Бублик соскользнул на другую сторону баррикады и, вращаясь на месте, засыпал пространство вокруг себя на высоте одного метра рубленной железной картечью.

Так ... Операторы прекратили балет! ... Вертостаты работают по площади!

Бублик прекратил неприцельную стрельбу и все опустили глаза. Пережидая, когда на той стороне баррикады перестанут рваться свето‑шумовые гранаты, посыпавшиеся с вертостата.

Народ ... работаем!

Группа зачистки просочилась за баррикаду...

Лондон

Даунинг‑стрит

Кабинет премьер министра

Черчилль откинулся в кресле ‑ Ну и как вам господа понравилось то, что русские с немцами вытворили в Вашингтоне!?

Акерс ‑ Дуглас в возбуждении привстал с кресла ‑ это ужасно: двести убитых; восемьсот тяжело искалеченных; три тысячи людей поставленных унижением на грань суицида!!!

Максвелл рассмеялся ‑ Вы забыли прибавить сюда Гувера, которого, судя по тем показаниям, которые он дал, просто вывернули на допросе наизнанку.

На основе его показаний, десятки очень серьезных людей из руководства национальной гвардии и полиции пойдут сначала под суд, а, потом, явно, встретятся с "пеньковой Мери".

Черчилль кивнул ‑ Да, показания Гувера это более чем серьезно, особенно если учесть, что миротворцы, а точнее немецкие и русские спецслужбы наложили руку на собранную им картотеку и на основе его показаний арестовали многих влиятельных членов Вашингтонской масонской ложи.

Боюсь, что мы только в начале длинной цепочки разоблачений и арестов.

Дуглас обессилено упал в кресло ‑ Но, Уинстон, мы должны что‑то предпринять ‑ это недопустимо отдать в руки социалистических варваров самых уважаемых людей планеты!

Самое важное, что мы должны сейчас предпринять ‑ это сидеть тихо и не привлекать к себе излишнее внимание.

Если у янки хватило ума столь бездарно организовать вашингтонскую провокацию ‑ это их проблемы.

Нам важно, что бы у европейцев не возникло желания потянуть за масонские ниточки, ведущие в Британию.

Стаффорд пожал плечами ‑ мне вообще непонятно, чего хотели добиться янки этим бессмысленным бунтом.

Начать войну с Евразией ‑ да дай бог, вот только нечем: ни флота, ни армии...

Остановить распад США ‑ так они уже распались и в политическом бомонде идет передел власти, который в принципе невозможно остановить.

Не понимаю ‑ совершенно бессмысленная и дорогостоящая акция.

Максвелл рассмеялся ‑ Это потому, что вы дипломаты привыкли действовать с позиции формальной логики и принципиально не читаете бульварной прессы!

Восстание, а точнее бунт черни и деклассированных элементов, в котором воинские формирования имели только вспомогательное и направляющее значение, был направлен: во первых, во внутрь ‑ он должен был напугать средний класс и прослойку мелкого и среднего капитала, дав им понять, что случится если они поддержат сепаратистские тенденции; а, во вторых, должен был дать понять Евразии, какую головную боль они получат, если немедленно не уберутся с американского континента.

Вашингтон должен был быть только началом.

Стаффорт с интересом посмотрел на собеседника ‑ Вы думаете, что выступления продолжаться и страна запылает!?

.... Теперь уже, вряд ли ‑ было великолепно сыграно на опережение, причем с хорошим знанием психологии противника. Миротворческим силам удалось не только получить информацию об основных спонсорах и организаторах этой авантюры ‑ они выбили у них почву из под ног.

Что нужно для толпы, что бы со вкусом бунтовать, кроме наличия заводил и провокаторов!?

Во первых ‑ уверенность в своей, хотя бы кажущейся безнаказанности.

Во вторых ‑ они должны ощущать себя, как минимум, если не героями, то хотя бы иметь возможность на уровне своего понимания крутизны, полюбоваться собой.

Насчет безнаказанности!? Им с великолепной эффективностью, с убедительными фотографиями в десятках бульварных изданий, продемонстрировали, как их будут убивать. Причем именно убивать и отрывать яйца, как взбесившимся животным.

С ними ведь никто не сражался ‑ просто расстреливали, при малейшей попытке взять в руки оружие, перед этим, по отечески похлопав по плечу и прочитав проповедь.

А, чувствовать себя героями: благоухая дерьмом; красуясь голубыми пятнами на морде и зная, что придется оплачивать штрафными санкциями или каторжными работами каждый свой шаг в этом направлении ‑ это не по американски.

Настоящий ковбой, знающий, что за скандал в обязательном порядке набьют морду, измажут в дерьме и заставят оплачивать разбитые стулья, в салун не пойдет.