Американские боги (др. перевод) - Нил Гейман

— Тут в газете, — сказала Натали, — очередная статья все на ту же тему. «Америку ждут перемены?»

— Ну и как — ждут?

— Ничего определенного на сей счет они не говорят. Говорят, что очень может быть, но вот какие именно, когда именно и по каким причинам — этого они не знают. А может быть, и вовсе ничего не изменится.

Сэм изобразила голливудскую улыбку.

— Ну, — сказала она, — в любом случае никто из читателей не останется разочарован, верно?

— Ну наверное. — Натали наморщила лоб и вернулась к чтению.

Сэм сполоснула губку для мытья посуды, отжала ее и сунула на место.

— У меня такое впечатление, что какие-то вещи вдруг взяли и сами собой встали на место — несмотря на правительство и прочую пакость. Может, просто весна пришла немного раньше, чем ожидалось. Зима что-то была слишком долгая, и я рада, что она наконец кончилась.

— Я тоже, — Натали помолчала немного. — Тут пишут, что сразу очень большому числу людей начали сниться странные сны. А у меня вообще никогда никаких странных снов не было. Все исключительно в пределах нормы.

Сэм огляделась, чтобы проверить, не упустила ли чего-нибудь. Ничего она не упустила. У нее хорошая работа, и делает она ее хорошо. Она сняла фартук и повесила его на место, на кухню. Потом вернулась и начала тушить в комнатах свет.

— А мне вот за последнее время несколько раз снились очень странные сны, — сказала она. — Настолько странные, что я даже специальный дневник завела. Просыпаюсь и тут же записываю. Вот только потом, когда я перечитываю, смысла не остается никакого.

Она надела куртку и безразмерные вязаные перчатки.

— Я когда-то немного занималась толкованием снов, — сказала Натали. Она когда-то понемногу занималась всем на свете, от культуризма и каких-то мутных боевых искусств до фэн-шуй и джаз-балета. — Расскажи! А я тебе растолкую, что это значит.

— Ну ладно. — Сэм открыла входную дверь и выключила последнюю лампочку. Пропустив Натали вперед, она вышла на улицу и тщательно заперла за собой дверь «Кофе-хауса». — Время от времени мне снятся люди, которые упали с неба. А иногда я как будто под землей, и разговариваю с женщиной, у которой бизонья голова. А еще иногда мне снится тот парень, которого я месяц тому назад поцеловала в баре.

Натали хмыкнула.

— Такое впечатление, что у тебя есть о чем мне рассказать, — или я ошибаюсь?

— Наверное. Но это совсем не то, о чем ты подумала. Это был поцелуй из разряда «отвалите-все-на-свете».

— Так ты хотела, чтобы он от тебя отвалил?

— Нет, я хотела, чтобы как раз от него все на свете отвалили. Жалко, тебя тогда там не было.

Каблуки Натали выстукивали рядом по тротуару. У Сэм подошвы были мягкие, и ступала она почти неслышно.

— Кстати, это на его машине я до сих пор езжу, — сказала Сэм.

— Ты про эту пурпурную штуковину, на которой вернулась от сестры? — Ну да.

— А что с ним такое случилось? Что, машина ему теперь не нужна?

— Не знаю. Может, он в тюрьме. А может быть, и вовсе нет его уже.

— Умер, что ли?

— Похоже на то, — Сэм замешкалась. — Еще несколько недель тому назад я была уверена, что в живых его нет. Шестое чувство. Ну или что-то вроде этого. В общем, уверенность была полная. А потом мне вдруг стало казаться, что, может быть, он живой. Не знаю. Такое впечатление, что с шестым чувством у меня не как со всеми остальными пятью.

— И сколько еще ты сможешь кататься на этой тачке?

— Пока кто-нибудь не объявится и не потребует вернуть ее прежнему владельцу. У меня такое чувство, будто он ее мне завещал.

Натали подняла голову, посмотрела на Сэм, а потом посмотрела еще раз, пристально. И сказала:

— А это у тебя еще откуда?

— Что?

— Цветы. Которые у тебя в руках, Сэм. Откуда они взялись? Когда мы выходили из «Кофе-хауса» — разве ты была с цветами? Я бы наверняка обратила внимание.

Сэм опустила глаза. И улыбнулась:

— Так мило с твоей стороны! Наверное, мне следовало что-то сказать, когда ты мне их дарила, да? — сказала она. — Замечательные цветы. Огромное тебе спасибо. Но — может, красные к случаю подошли бы немного больше?

В руках у нее был букет из шести белых роз со стеблями, обернутыми в бумагу.

— Я тебе их не дарила, — поджав губы, отрезала Натали.

И до самого входа в кинотеатр ни одна из них больше не проронила ни слова.

Вернувшись в тот вечер домой, Сэм поставила розы в самодельную вазу. Позже она отлила их в бронзе, а историю о том, как они сами собой оказались у нее в руках, не рассказывала больше никому, хотя нет, один раз все-таки рассказала — Кэролайн, той женщине, которая была у нее после Натали, как-то раз, ночью, когда обе напились до чертиков, и Кэролайн согласилась с Сэм, что это очень, очень странная и непонятная история: но в глубине души не поверила ни единому слову, так что даже и с этой точки зрения тайна осталась тайной.

Тень припарковался у таксофона. Он позвонил в справочную, и ему дали номер телефона.

По телефону ответили, что дома ее пока нет. Скорее всего, она все еще в «Кофе-хаусе».

По дороге к «Кофе-хаусу» он остановился, чтобы купить цветов.

Потом отыскал «Кофе-хаус», перешел на другую сторону улицы и встал в глубокой дверной нише, у входа в букинистический магазинчик, и стал наблюдать и ждать.

Заведение закрылось в восемь, а в десять минут девятого Тень увидел, как Сэм Черная Ворона выходит из «Кофе-хауса» с еще одной девушкой, поменьше нее ростом, с заплетенными в косички волосами странного ярко-красного оттенка. Они держались за руки, так крепко, словно одного лишь ощущения руки в руке было достаточно для того, чтобы все в мире встало на свои места, и говорили друг с другом — вернее, говорила по большей части Сэм, а подруга слушала. Тени стало интересно, о чем речь. Она все говорила и говорила, и на лице у нее была улыбка.

Девушки перешли через дорогу — и оказались как раз там, где стоял Тень. Та, что с косичками, прошествовала буквально в полуметре от него: протяни он руку, и вполне мог бы до нее дотронуться. Но его они так и не заметили.

Глядя, как они уходят, он почувствовал где-то внутри не то дрожь, не то тихий звук, будто тронули мимоходом тонкую струну.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});