Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

– Я тебе проколю мочку уха и попью твоей крови. Боль будет не сильная.

– Ты все время говоришь, будто хочешь, чтобы я в тебя поверила, но ты – единственный, кто никогда не страдает. Твои жрецы, люди, которые тебя обворовали, все твои жертвы – всем было больно. Но не тебе.

Он приподнялся на локте, уютно прижимаясь ко мне.

– Если моя боль убедит тебя в моей искренности, то да будет так.

Он всадил иглу себе в палец, глубоко, до кости. И медленно вытащил, стараясь, чтобы это было как можно больнее. Я ждала, что сейчас покажется кровь, но ее не было. Он держал палец на виду, и я видела дыру от иглы, но она была пуста, бескровна. У меня на глазах ранка закрылась гладкой кожей, будто ее и не было. Да, нож против него мне ничего не даст.

– Моя боль уменьшит твою боль? – спросил он.

– Я тебе обязательно дам знать.

Он улыбнулся, так ласково, так терпеливо. И начал подводить иглу к моему левому уху. Я бы могла отбиваться свободной рукой, но если он собирается всего лишь проткнуть мне мочку, как это было в ночном клубе, то пусть себе. Мне это в принципе не нравилось, но отбиваться я не собиралась. В этом случае меня могут заковать обратно, а иметь свободную руку я хотела больше, чем не подпустить этого бога к своему уху.

Честно говоря, дело тут в том, что я не люблю игл. Не только шприцов с иглами, а вообще никаких. У меня фобия насчет колющих предметов. Ножи меня не так волнуют, как иглы, – можете себе представить? Фобия есть фобия. Чтобы удержать себя от борьбы, я закрыла глаза, потому что иначе стала бы отбиваться. Совершенно непроизвольно.

Боль была резкой и отчетливой. Я ахнула, открывая глаза, и увидела, как он ткнулся в меня лицом. Будто хотел поцеловать, но губы его прошли мимо моих. Он отвернул мне лицо вправо, бережно, подставляя себе ухо и длинную линию шеи. Это мне напомнило вампиров, только этот рот лизнул мне ухо длинным быстрым движением. Слегка вздохнув, он сглотнул первую кровь, потом сомкнул губы на мочке моего уха, заработал ртом, подкачивая языком кровь из ранки. Телом он прижался ко мне, одной рукой отворачивая мне голову в сторону, а другой поглаживая контур моего тела по всей длине. Наверно, дело тут в крови – я никогда не поглаживаю бифштекс во время еды.

Всей челюстью он вдавился мне в лицо. Я ощущала, как шевелится и глотает его рот. Бывало, что вампиры пили из меня кровь, не подчинив разум, и это было больно. То, что делал сейчас бог, не причиняло никакой боли. Скорее он вел себя как перестаравшийся любовник, целующий ухо. Неприятно, но не так чтобы очень больно.

Его рука опустилась с моего лица под лифчик. Это мне не понравилось.

– Кажется, ты не собирался предлагать мне секс.

Он убрал руку из лифчика и отодвинулся, отпустив ухо. Глаза у него были мутные, они тонули в бирюзовом сиянии, как глаза любого вампира, утолившего жажду крови.

– Прости, – сказал он. – Просто я уже очень давно не чувствовал жизни в собственном теле.

Кажется, я поняла, о чем он, но продолжала задавать любые вопросы, приходившие мне в голову. Лишь бы он продолжал говорить.

– Что ты имеешь в виду?

Он засмеялся и откатился набок, приподнявшись на локте. Ткнул себя иглой в палец и ахнул. Кровь появилась из ранки, алая кровь. Он снова засмеялся.

– Твоя кровь бежит в моем теле, и я снова стал смертным, со всеми аппетитами смертного мужчины.

– Чтобы было давление крови, нужна кровь, – сказала я. – У тебя первая эрекция за сотни лет. Я ее чувствую.

Он оглядел меня своими засасывающими глазами.

– И она может стать твоей.

Он пошевелился, прижимаясь ко мне, и я почувствовала его сквозь джинсы – желающего, готового.

Стала было говорить свое обычное «нет» – и остановилась. Если мне выбирать между изнасилованием и убийством, да еще когда полиция спешит на помощь… Я взвешивала варианты, но так и не узнала сама, что сказала бы, потому что оттуда, где безмолвно стояли люди без кожи, вбежал один из носителей чужих кож.

Я услышала его бегущие шаги и повернулась. Он пробивался, расталкивая ободранных. Упав на колено перед Супругом Красной Жены, он произнес:

– Повелитель, к нам приближаются вооруженные чужаки. С ними маленький брухо, и он их ведет сюда.

Супруг Красной Жены посмотрел на него тяжелым взглядом:

– Убейте их. Задержите их. Когда я приду в силу, им уже будет поздно.

Носители кож разобрали оружие из ящика и выбежали. Повернув голову, я увидела, что ободранные бросились за ними. Только Тлалоци, жрец, остался в пещере. Нас было только трое, и Рамирес шел на помощь. Полиция шла на помощь. Уж несколько минут я точно выиграю.

Пальцы взяли меня за лицо и повернули к нему.

– Ты могла бы стать для меня первой женщиной за сотни лет, но у нас нет времени. – Он стал опускать лицо ко мне. – Мне жаль, что я должен взять тебя в невольные жертвы, потому что ты ни мне, ни моим не сделала ничего плохого.

Я сунула руку в карман. Пальцы сомкнулись на авторучке. Я отвернула голову, будто уходя от поцелуя, но на самом деле глядя, где Тлалоци. А он отошел к алтарю и спихнул с него Полину, словно мусор. Он очищал алтарь, очевидно, для смерти своего бога.

Супруг Красной Жены погладил мне лицо, пытаясь бережно повернуть его к себе. Он прошептал, и дыхание его ласкало мне лицо:

– Я буду носить твое сердце на ожерелье языков, и мои поклонники вечно будут помнить твою жертву.

– Как романтично, – сказала я, осторожно вытаскивая из кармана авторучку.

– Повернись ко мне, Анита. Не заставляй делать тебе больно.

Пальцы сомкнулись у меня на подбородке и стали медленно поворачивать меня лицом к нему. Я ощущала силу в этих пальцах, знала, что они могут легким сжатием просто сломать мне челюсть. Помешать ему повернуть меня к себе я не могла, остановить не могла, но ручка уже была у меня в руке. Палец лежал на кнопке, выбрасывающей лезвие. Надо было только приложить точно к сердцу.

Снаружи загремели выстрелы, и достаточно близко, будто выход был рядом. Послышался рев, и я знала, что это. Полиция принесла с собой огнеметы или пригласила национальную гвардию принять участие в потехе. Интересно, чья это идея – очень удачная. Пусть они все сгорят.

Я глядела на него снизу вверх, и пальцы его держали мое лицо.

– Действительно ли бьется для меня твое сердце? – спросила я.

– Оно бьется. Кровь бежит по этому телу. Ты дала мне жизнь, и теперь ты дашь мне бессмертие.

Супруг Красной Жены склонился надо мной, как принц над Спящей Красавицей, запечатлеть поцелуй, после которого опять все будет хорошо. Губы его были в дюйме от моих. Слишком ярким было воспоминание, как умирала и высыхала плоть Сета. Очевидно, я успела приставить авторучку ему к сердцу. Он подался назад на долю дюйма, в глазах его был вопрос. Я нажала кнопку, и клинок вошел в сердце.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});