Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

– Только потому, что ты не понимаешь, – ответил он, и эти улыбчивые глаза глянули на меня с выражением полного душевного мира.

– То же самое говорил Джим Джонс перед тем, как дать всем яд.

– Я не знаю этого имени – Джим Джонс. – Тут он наклонил голову, как Итцпапалотль, когда она слушала голоса, не слышные мне. Теперь я поняла, что это может быть поиск в памяти других людей. – А, теперь я знаю, кто это. – Он глянул на меня красивыми и спокойными глазами. – Но я не безумец. Я бог.

Он вроде бы отвлекся, будто для него было важно, чтобы я поверила в его божественность. Если он должен убедить меня в ней, прежде чем убить, то мне ничего не грозит. Убить меня он может, но никогда не убедит меня, что он бог.

Он нахмурился:

– Ты мне не веришь.

И снова в его голосе прозвучало удивление. Я поняла, что он, несмотря на всю свою силу, выглядит молодо. Века рвались из глаз на его руках, будто через них можно заглянуть в самое начало творения, но сам он казался с виду молодым. А может, он просто не привык к людям, которые тут же не падали ниц, поклоняясь ему. Если за все свое долгое существование ничего другого ты не видел, то любой отказ от поклонения может тебя потрясти.

– Я бог, – повторил он, и снова в его голосе прозвучало снисхождение.

– Тебе лучше знать.

Но я постаралась, чтобы мое сомнение прозвучало бы явственнее.

Он еще сильнее нахмурился и снова навязчиво напомнил надувшегося ребенка. Испорченного ребенка, надувающего губы.

– Ты должна поверить, что я бог. Я – Супруг Красной Жены. Я тот, кто свершит отмщение убийцам моего народа.

– Ты имеешь в виду испанских конкистадоров?

– Да.

– В Нью-Мексико вряд ли найдется много конкистадоров.

– Их кровь течет в жилах детей детей их детей.

– Не сочти за обиду, но эти бирюзовые глаза ты вряд ли унаследовал от кого-то из местных.

Он снова надулся, и морщинки показались у него между бровей. Если он будет и дальше со мной разговаривать, недовольство станет привычным выражением его лица.

– Я – бог, созданный из слез народа. Я – сила, которая осталась от ацтеков, и я – тело, созданное магией испанцев. Их собственной мощью я сокрушу их.

– Не слишком ли поздно сокрушать? Пятьсот с хвостиком лет прошло.

– У богов другой отсчет времени, не такой, как у людей.

Он верил в свои слова, и я также знала, что он подыскивает самооправдание. Он бы раздавил испанцев еще пятьсот лет назад, если бы мог.

Может, мои мысли о нем как-то отразились у меня на лице, потому что он сказал:

– Тогда я был новым богом, поэтому не настолько сильным, чтобы сокрушить своих врагов, а потому кецалькоатль принес меня сюда ждать, пока я наберу достаточно силы для нашей цели. И сейчас я готов вести свою армию вперед.

– Так ты хочешь сказать, что пятьсот лет ушло, чтобы ты из маленького божонка стал большим и злым богом? Как суп должен до-олго покипеть, чтобы стать настоящим супом?

Он рассмеялся:

– У тебя очень странный ход мыслей. Мне печально, что скоро ты будешь мертва. Я бы сделал тебя первой из своих наложниц и матерью богов, потому что рожденные от тебя дети стали бы великими чародеями. Очень жаль, что мне нужна твоя жизнь.

Мы снова вернулись к вопросу о моем убийстве, а именно этой темы мне не хотелось касаться. У него, кажется, очень ранимое самолюбие. Сейчас посмотрим, насколько ранимое.

– Извини, но это предложение не кажется мне заманчивым.

Он улыбнулся, склонившись надо мной, пальцами пробежал по моей руке.

– Мы возьмем твою жизнь, и это не предложение. Это факт.

Я состроила самые невинные глаза.

– Я думала, ты предлагаешь мне стать наложницей, матерью богов?

Он нахмурился еще сильнее:

– Я не предлагал тебе стать моей наложницей.

– А! – сказала я. – Извини, я не так тебя поняла.

Он все еще трогал пальцами мою руку, но уже не перебирал ими, будто забыл, что прикасается ко мне.

– Ты бы отвергла мое ложе?

Очень смущенный голос. Отлично.

– Ага.

– Ты хранишь добродетель?

– Да нет, просто конкретно твое предложение меня не соблазняет.

Ему всерьез было трудно сообразить, что я не нахожу его привлекательным. Еще раз он пробежал по моей руке щекочущим прикосновением. Я лежала спокойно и глядела на него, глядела прямо в глаза, потому что иначе пришлось бы смотреть на отрезанные части тел. А трудно быть тверже гвоздя, когда хочешь заорать.

Он тронул мое лицо, и на этот раз я не стала уворачиваться. Пальцы его исследовали мои черты, деликатно, нежно. И глаза уже не были спокойными. Нет, в них была тревога.

Он наклонился ко мне, будто собирался поцеловать, и ресницы на его руках затрепетали бабочками у меня вдоль тела. Я тихо взвизгнула.

– В чем дело? – отодвинулся он.

– Даже и не знаю. Отрезанные веки трепещут по коже, кишки у тебя на поясе ползают змеями, языки из твоего ожерелья пытаются меня лизнуть. И ты еще спрашиваешь?

– Но ты не должна этого замечать, – сказал он. – Ты должна видеть меня красивым и желанным.

Я пожала плечами, насколько это было возможно со скованными над головой руками.

– Извини, но твой наряд этому сильно мешает.

– Тлалоци! – позвал он.

– Да, повелитель?

Человек в шортах вышел вперед и упал перед ним на колено.

– Почему она не видит, как я чудесен?

– Очевидно, аура твоей божественности не действует на нее.

– Почему?

И снова гнев прозвучал в его голосе и отразился на только что мирном лице.

– Я не знаю, повелитель.

– Ты сказал, что она может заменить Ники Бако. Ты сказал, что она такая же наугули, как и он. Ты сказал, что она отмечена прикосновением магии, и это аромат моей магии привлек к ней кецалькоатля. Но вот она лежит под прикосновением рук моих и ничего ко мне не чувствует. Это невозможно, если она отмечена моей магией.

Я подумала, что это может быть и не его магия, но вслух говорить не стала. А что, если это работа Итцпапалотль? Стоящее передо мной существо чуть не убило меня на расстоянии. Он ворвался в мой разум, захватил меня, и я не могла ему помешать. Сейчас он меня касается непосредственно, явно пытается что-то надо мной сделать, и не получается. Произошла только одна перемена – меня на время заполнила сила Итцпапалотль. Неужели это все от ее воздействия?

Тлалоци встал, не поднимая головы.

– Здесь против нас действует мощная магия, повелитель. Сначала мы потеряли Ники Бако, и теперь глаза этой женщины закрыты для твоего образа.

– Она должна быть открыта моей силе, иначе она не может быть совершенной жертвой, – сказал Супруг Красной Жены.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});