Романы Ильфа и Петрова - Юрий Константинович Щеглов

время оно апостолы собрались в Иерусалим делить между собою страны, куда кому идти проповедовать» [А. С. Орлов, Древнерусская литература, изд. АН СССР, 1945, 21]. В новой литературе нам известна по крайней мере одна развернутая метонимия такого рода: в романе Ж. Жироду «Зигфрид и Лимузэн» (рус. перевод С. Я. Парнок и 3. А. Вершининой, Л., 1927), где два друга, немец и француз, обмениваются подарками — различными частями разрезанной по округам карты Эльзаса (тогда спорной франко-немецкой территории). Игра эта описана шуточными выражениями того же типа, что и раздел Союза в ЗТ: «Он сунул мне в руку свой первый дар — округ Труттерсгейм… Я не уступил ни Баара, ни Заарбрюка, ни Брумата… Он [подсовывал мне]… немецкие города, презираемые им, как, например, Геттинген или Борхум. Страсбург он сдал раньше Метца… [В конце концов] я получил Метц…» и т. д. [гл. 1].

Знакомство соавторов с современной западной литературой, в те годы весьма оперативно переводившейся на русский язык, можно предположить, среди прочего, из слов Анри Барбюса, который в 1930 сокрушался, что советская элита — les milieux eclaires — читает М. Пруста, Ж. Кокто и Ж. Жироду [Barbusse, Russie, 171]. В записной книжке И. Ильфа за осень 1927 [ИЗК, 131] среди книг, одолженных знакомым, значатся — без уточнения названий — Ж. Жироду (4 раза) и П. Мак-Орлан. Другие возможные заимствования из «Зигфрида и Лимузэна» см. в ЗТ 27//1; ЗТ 30//5.

Ср., с другой стороны, рассказ А. Аверченко, где сходным методом работает путешествующий донжуан: «Я первым долгом разбиваю мысленно город на участки и начинаю работу планомерно, от участка к участку…» [Сердце под скальпелем].

2//14

Ему [Паниковскому]досталось Поволжье… — Я поеду, — кричал он, — но предупреждаю: если плохо ко мне отнесутся, я конвенцию нарушу, я перейду границу! — Это место носит следы цензорских ножниц — этногеографическое разнообразие было урезано по политическим соображениям. В довоенных изданиях Паниковскому «досталась бесплодная и мстительная Республика немцев Поволжья». Ранее, после слов «…видавшие виды Москва, Ленинград и Харьков», шло:

«Все единогласно отказывались от Республики немцев Поволжья. — А что, разве это такая плохая республика? — невинно спрашивал Балаганов. — Знаем, знаем! — кричали разволновавшиеся дети. — У немцев возьмешь! — Видимо, не один из собравшихся сидел у недоверчивых немцев-колонистов в тюремном плену» [ «в плену у немцев» — возможно, шутливая аллюзия на воспоминания о германском, австрийском или польском плене, которых немало печаталось в советских журналах 20-х гг.].

2//15

«Эх, прокачу!» — Источник надписи на борту машины — традиционные выкрики русских извозчиков в неизменном футуруме совершенного вида.

«На иноходце прокачу, ваше сиятельство», — предлагал московский лихач 1840-х гг.

«Резвая лошадка — прокачу!» — кричали петербургские «ваньки» в 1880-е гг.

«С Дмитрием поезжайте, барин! Во как прокачу, довольны будете!»; «Васятельство, а вот домчу!»; «Я свезу, а вот я свезу!» — кричали бравые кучера кануна революции.

«Пожа! пожа! А вот прокачу на резвой!» или просто: «Довезу!» — зазывали седоков возродившиеся лихачи эпохи нэпа.

[И. Кокорев. Извозчики-лихачи и Ваньки // Русские очерки, т. 1; Добужинский, Воспоминания, 33; Дон-Аминадо, Поезд на третьем пути, 113; Гиацинтова, С памятью наедине, 410; Успенский, Записки старого петербуржца, 105; Катаев, Алмазный мой венец, 73; А. Мариенгоф, Мой век, моя молодость // А. Мариенгоф, Роман без вранья…, 370].

Восклицания «эх», «ах», «ух» идр. типичны для дореволюционной и нэповской рекламы. Ср. афиши в Одессе 1890-х гг: «Ух, как хорошо в бассейне Исаковича!»; надписи на камнях ялтинского пляжа: «Ах, дамский фотограф Андреади. / Ах, надо снятца на память / В Крыму. Спешите не опоздать. / Андреади может хорошо вас снять»; выкрики мальчишек в начале нэпа: «Эх, ванильный шоколад!». Встречается также в речи извозчиков: «Овес, эх, нынче дорог стал, барин, — заметил извозчик вскользь» [Чуковский, Серебряный герб, 540; Жаров, Под солнцем юга (очерк), ТД 06.1927; Панова, Времена года, Собр. соч., т. 3: 45; Катаев, Растратчики, гл. 5].

Лозунг на машине Козлевича мог напоминать также о знаменитых надписях на махновских тачанках: спереди — «Эх, не уйдешь», сзади — «Эх, не догонишь» [указал Д. Аране].

В. Болен, видимо, первым обратил внимание на то, что машина Адама Козлевича постоянно стилизуется под лошадь и телегу: «автотелега», «верный «лорен-дитрих»» [ЗТ 3], как «верный конь», «крики и понукания» [ЗТ 6] и т. п. [Bolen, 59]. Извозчичьи мотивы были популярным элементом тогдашнего юмора [см. ЗТ 13//23] 3. Одновременно — как своеобразный романтико-иронический противовес — «Антилопе» сопутствуют морские, навигационные метафоры [см. ЗТ 3//22].

Тема злоключений Козлевича намечена в записи Ильфа: «Шофер блуждал на своей машине в поисках потребителя» [ИЗК, 238].

2//16

Вы, я вижу, бескорыстно любите деньги. — Эту фразу, в которой реализуется архиострота «материальное как духовное», «корысть как любовь» [см. Щеглов, Семиотический анализ…, 179], мы находим также в романе И. Эренбурга «Любовь Жанны Ней» (1924): «Он любил деньги, любил преданно, нежно, можно сказать, бескорыстно» [Где именно водятся ангелы].

2//17

— Может, все-таки возьмете частями? — спросил мстительный Балаганов. Остап внимательно посмотрел на собеседника и совершенно серьезно ответил: — Я бы взял частями. Но мне нужно сразу. — Ср. диалог Раскольникова и Настасьи: «— Что на копейки сделаешь?.. — А тебе бы сразу весь капитал?.. Он странно посмотрел на нее. — Да, весь капитал, — твердо отвечал он, помолчав» [Преступление и наказание, I. 3; курсив мой. — Ю. Щ.].

2//18

Глаза сверкали грозным весельем. — Возможно, навеяно У. Бабелем: «Глаза апостолов сверкают мудростью, решимостью, весельем…» [У святого Валента], хотя в конечном счете восходит к XIX в. [Пушкин: Его глаза / Сияют… или: «Пробегая письмо, глаза его сверкали» (Полтава; Выстрел)].

2//19

…Пятьсот тысяч полновесных ориентировочных рублей. — «Ориентировочные рубли» — из современной ЗТ финансовой терминологии, ср.: «Составлена смета на 194 тысячи ориентировочных рублей» [Ильф, Петров, Хотелось болтать]. Сатиру на эпитет «ориентировочный» находим и у других писателей: «Сколько вам лет? — Ориентировочно семнадцать» [В. Инбер, запись 1930, в ее кн.: За много лет, 306].

2//20

Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах. — Здесь и выше («Граждане были, по-видимому, поголовно членами союза, потому что пили одно только пиво…») употреблен советский штамп, о котором см. ЗТ 19//3.

Данное место соотносится также с многократными упоминаниями в Новом Завете о старцах, юношах, ангелах и т. п., облеченных в белые одежды [см. Апокалипсис 3.4–5, 18; 4.4; 7.13; Деяния 1.10; Мк. 16.5 и др.]. Штаны, как предмет в 1930 вожделенный и недоступный, а к тому же символический, репрезентирующий одежду вообще [см. ЗТ 7//14], могли подразумеваться как пародийный субститут евангельских «одежд». Ср. и более явные отсылки к библейскому тексту: «[Счастье]…бродит по стране в длинных белых одеждах…»(ЗТ 7 — именно та глава, где речь идет об одежде и