Чингисхан. Демон Востока - RedDetonator

Ты просрал мой флот!!!

— Флот принял решение перейти на сторону готов — это их самостоятельное решение! — парировал Аэций.

Как оказалось, среди префектов флота появилось мнение, что если на суше легионы продолжат терпеть поражения, то скоро флоту будет негде базироваться, но до этого моряков обязательно начнут использовать в сухопутных сражениях, где они чувствуют себя не очень. В итоге они решили не признавать власть императора и, когда запахнет жареным, переметнуться к готам, за которыми сейчас сила.

О легионах Аэций того же сказать не мог, потому что это было его решение — передать их под власть Сената и народа готов. Префекты и комиты приняли его решение, потому что готы решили ничего не менять в их командовании.

Вообще, всё произошедшее выглядело очень некрасиво. Он снял осаду с городов Сицилии, погрузил войска на уже тогда нелояльный флот, высадился в Карфагене и устроил дворцовый переворот, в котором его отец, Гауденций, захватил императора и повёз его в Рим.

Неприятно быть предателем, но зато подконтрольные императору провинции спокойно приняли его власть, а когда пришло время, покорно сложили оружие перед готскими войсками, которым была передана оборона городов и границ.

Теперь, без пролития лишней крови, Западная империя вновь воссоединилась, правда, под именем Готской республики…

Естественно, Аэция возненавидели патриции, лишённые земель, власти и веры в завтрашний день, ведь они были вынуждены покинуть пределы Республики. Большей частью они ушли в Восточную империю, теперь единственную, но некоторые подались к Сасанидам, кои с радостью приняли новую знать, из которой шахиншах выбирал себе полезных и верных людей.

— Ты всё просрал, Аэций!!! — продолжал яростно вопить Гонорий.

— Это ты всё просрал, Гонорий!!! — не менее яростно ответил ему Аэций. — Я закончил губительную для нас войну! Высокой ценой, но закончил!

Гонорий должен быть благодарен за то, что готы сохранили ему жизнь.

— Ты сгубил империю, отдал её на поругание варварам… — процедил император.

— Ты это сделал! — не согласился Аэций. — Это ты убил Стилихона! С каждым днём я всё больше и больше уверяюсь, что этот консул мог больше, чем я! Это ты убил его, по навету и из зависти, чем обрёк свою загнивающую державушку на погибель. Я мог умереть, пытаясь отсрочить неизбежное, но я выбрал жизнь. С позором предательства, но ради сохранения жизней тысяч от бессмысленной бойни…

— За меня надо было сражаться, сука!!! — император схватил двузубую вилку. — Ты должен был потратить хоть сотни тысяч жизней, ради сохранения моей власти! Ты присягал мне, тварь! Я верил тебе!

— Увы, ты оказался слишком слаб, чтобы кто-то сохранял к тебе лояльность, — с усмешкой произнёс проконсул. — Тебя предали все, кого ты видел в своей жизни. И я.

Гонорий бросил в него вилку.

— Ты припёрся сюда, чтобы сказать это⁈

— Ещё я принёс твои императорские регалии, — усмехнулся Аэций и дал знак своим доместикам, чтобы поставили сундук. — Надеюсь, мы с тобой больше не увидимся.

И он покинул корсиканский дворец императора, единственный, который ему оставили.

/4 октября 414 года нашей эры, Готическая республика, г. Рим/

— Что там у гуннов? — без особого интереса спросил Эйрих у Аэция, прибывшего в Рим для годового отчёта. — Есть новости?

Несмотря на то, что его африканский проконсулат имеет статус пожизненного, это не отменяло отчётности перед Сенатом и народом готов, поэтому четыре раза в год Аэций отправляет письменные финансовые отчёты, а один раз в год приезжает с большим отчётом. Фискальная комиция и так всё проверяет круглогодично, для этого у неё есть свои официальные представители при дворе проконсула, но двойная проверка — это более надёжно.

— А я откуда об этом могу знать? — недовольно спросил Аэций.

— Я не верю в ледяных великанов, забирающих непослушных детей, не верю также в водяных, похищающих рыбаков, — произнёс Эйрих. — А ещё я не верю, что ты просто так дал распасться своей сети куриоси.

— А у тебя своих нет, выходит? — усмехнулся проконсул Африки.

— Зачем мне куриоси? — ответил Эйрих кривой улыбкой. — Пусть сенаторы маются со своими лазутчиками, соглядатаями и иными подлыми людишками.

Он принимал только военно-полевую разведку и ограниченно привечал «дервишей», а люди плаща и кинжала ему никогда не нравились. Одно дело, когда разведчики выведывают численность и направление движение вражеского войска, одно дело, когда «дервиши» узнают подробности жизни назначенных к завоеванию стран, и совсем другое дело, когда соглядатаи и лазутчики втираются в доверие к людям, предают, подкупают, режут глотки и колют в спину…

— Похоже, что Аттилу можно списывать со счетов, — неохотно произнёс Аэций. — Говорят, он «случайно» напоролся животом на копьё во время охоты, выжил, но очень плох. Скорее всего, он уже мёртв, хотя подтверждений этому ещё нет. Это значит, что к власти, рано или поздно, придёт Бледа — больше никого значимого я не вижу. Я знаю этого человека, он жесток и хитёр, хотя я всегда считал Аттилу более жестоким и хитрым.[84]

— На всё воля Единого Бога, — пожал плечами Эйрих. — Выдающиеся личные качества необязательно гарантируют успех в жизни. От случайностей не застрахован никто.

— Ты вот как-то выжил, хотя ничего не предвещало тебе столь ошеломительного успеха, — усмехнулся Аэций.

Они сидели в термополии Сауфея. Римлянин отлично преуспел на потчевании сенаторов быстрыми перекусами и основательными завтраками/обедами/ужинами, для чего он выкупил немножко городской земли и соорудил полноценную таберну, которая, по привычке, всё ещё называется термополием. Тут был как общий зал, где сейчас полно сенаторов, так как недавно закончилось заседание, так и обособленные комнаты на втором этаже, где можно посидеть небольшой компанией и спокойно обсудить насущные вопросы или просто бесцельно поболтать.

— Примеры успеха сами по себе не являются доказательством безопасности выбранной стези, — произнёс Эйрих. — Значит ли выпадение двенадцать раз императора на монете, что шансы при бросании монеты равны 50 на 50?

— Не значит, — ответил на это Аэций.

— Ты как, кстати, отчитался? — спросил Эйрих.

— Докопались к расходам на двор, — недовольно произнёс проконсул Африки. — Говорят, что я слишком много трачу на вино и перец. Но это ерунда. Я сказал, что это нужно для поддержания крепкого здоровья моих подчинённых, чтобы они лучше работали.

— Главное, чтобы ты не торговал этими вином и перцем — тогда не будет никаких проблем, — усмехнулся Эйрих.

— Да стал бы я тратить усилия на такую мелочь? — махнул рукой проконсул. — Слышал, что ты уже вот-вот уедешь в Британи.

— Как сойдут снега с перевалов, отправлюсь в Бурдигалу, а оттуда морем в Британию, — кивнул Эйрих.

— Никогда тебя не пойму, — вздохнул Аэций. — Лучше уж в Африку, чем в эту дыру…

— Там тихо и спокойно, стоит целых два легиона, а ещё, говорят, что люди там проще, чем в Риме, — изрёк Эйрих. — То,