Тени брошенных вещей - Михаил Квадратов

Тени брошенных вещей

Серия «Мантры нефритового кролика»

Михаил Квадратов

© Михаил Квадратов, 2016

Редактор Константин Лебедев

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

действительности не было и нет

«– открывай, полиция, кто там в доме…»

– открывай, полиция, кто там в доме– кто в доме, кто в доме – в доме гномыесть какие-то ещё, но мы не знакомывот же, сволочи, приходят среди ночибарабан заклеен противотабачным скотчемкостяные дудки из съеденных животныхв основном скелеты, но несколько плотныхпалки, верёвки, пелерины на вате– нет, не откроем – давайте, поджигайте

«кому тут нянчиться с тобою…»

кому тут нянчиться с тобоюздесь небо борется с землёюи посредине всей фигнипохрустывают дни твоитак фэзэушник недалёкойсреди нелепого урокатихонько в маленьких тискахсжимает майского жука

«году примерно в семьдесят втором…»

году примерно в семьдесят второмстояла яркая грибная осеньс соседями отправились искать грибына пригородном из пяти вагоновв восьмом часу до станции бугрышкогда приехали – увидели толпу;неподалёку местный почтальонкричал, что скорый барнаульский сбил кентавраего разрезало могучим тепловозом;сейчас, старик циничный, я б съязвил:вот, кто-то выдумал поправить демиургаи разделил-таки животное и человечье(но как-то всё у вас неаккуратно)в ту осень, будучи ребёнком, я заметилчто кровь кентавра красная как нашаи было страшнои взрослые испуганно шепталисьи через слёзы ольга львовна объяснялачто это знак отчаянно плохой(к войне, наверное)

«Вот и дятла – ласточку Ареса…»

Вот и дятла – ласточку Аресарано утром понесли из леса…Отче, Отче, что же ты – проснись,слышишь: время утекает ввысь.

Поздно думать – сметь или не сметь:будет тонко ненависть звенетьв светлых залах, сумрачных прихожих.Скоро смерть запросится под кожу,

спрячется в подрёберной пещерке,станет таять острым леденцом —просто вышел срок… Душе пора за дверку,за пальто, за окна, за крыльцо;

ночью занесёт её на переправу,беженку, черницу, юнге фрау,вот душа разделится с тобой…Ловкою монтажною иглой

некий господин продёрнет нитьмежду берегом другим и этим —будет чуткой уточкой скользитьпо озёрам серым на другом рассвете.

«Ближе к обеду над остановкой летела собака —…»

Ближе к обеду над остановкой летела собака —Собака себе и собака, но любая собака двояка:Для тех, кто глядит с остановки – она непристойна, преступна —Горды вымена, остальное, природа её целокупна,И всё это оттого, что внизу у неё мало меха.Но собака прилична глазу Того, Кто Всегда Смотрит Сверху.

«где-то в мире…»

где-то в мирев цокольной квартирепочти сосед условный инвалиднечасто спит и по ночам глядитглядит наружу из подземных оконвверху искрится чёрный волчий коконсо временем он понимает – это знаки всё не так

он тих он медленно выходитидёт искатьв его надписанном фланелевом мешкелатунный молоток игольный циркулькоробка мелав углу он видит белую собакукорзину и пчелуон замечает дикие народыего никто не ждётон бесполезен для любых людейну, может, путает, чего уж —вон весело гудят пружины и разъёмыи мир показывает чудные картинкино как-то так всё…

…а по дороге из солнцево в одинцовоон случайно находит искомое словопроизносит смеётсяне помнит снова

рядовой водопьянов

рядовой водопьянов попал в чей-то каменный сон и спитв этом каменном сне чернокамень толчёт, уминает мелрядом камень суровый гранит поедает камень агатводопьянов сопит – он не очень сюда и хотелводопьянов не то, что кому-то, чему-то не рад —просто ему всё равно – кто здесь о чём говорит —скучает во сне солдат

«человек идёт за аперитивом и дижестивом…»

человек идёт за аперитивом и дижестивомвозвращается с мороза, запирает за собой четыре замкасмерть за ним не успевает – недостаточно суетливаплохо ещё подготовлена, валенки скользят, шуба велика

смерть подходит к окну – окна низки в намеченном дометрогает зачем-то стекло, лижет решётку, целует термометрей не больно лизать на морозе – язык у неё шерстяной, костянойну а ты, дурачок, всё равно будешь мой, будешь мой

«нет друзей на земле у жильца кристаллических сфер…»

нет друзей на земле у жильца кристаллических сфертолько может быть тот, иванов, говорили – из бывших, потерявшийся пенсионерон сидит у ручья, что дымится и льётся из чрева горячего теплоэлектроцентралитам невольники стройки и рынка с утра моют тело, полощут бельё, размягчают сандалии

а приятель второй – на коне-альбиносе куда-то летит, некрылатыйвыше самой высокой трубы за заборами тэц-двадцать пятойтретий – в светлой пещерке невидимый другзверь-бурундук

«Дом пропал, закончен карнавал…»

Дом пропал, закончен карнавал,Дымно, разноцветный воздух вышел.Мумии чужие сушатся на крыше —Ране ангел летний ночевал.

Ах, зачем терпеть неблагодать —Мы бы этот дом давно продали,Да у нас Орфей сидит в подвалеИ никак не хочет вылезать.

для тм

тихие песни фавнана чердаке медленный цокот копытплакала николавнаможет быть страшно, может чего-то болитчашку живой воды на чайник, столько же мёртвойхолодно, в городе враг, может быть кто-то ещёне закрывай глаза, ящерица из тортавыпрыгнет на плечо

«Всех зима заманит и убьёт…»

Всех зима заманит и убьёт.К вечеру замёрз тритон в фонтаневместе с мотыльком, листами и цветами.Улетела птица-кривоглот.

Все ушли. Но, втянут пустотой,по дорожке в привокзальном паркемчится, мчится оборотень жаркийв белой шубке с искрой золотой.

«зима – и целый день глядеть в окошко…»

зима – и целый день глядеть в окошко;и рацио в сиреневых сапожках

бежит, как водится, в подпольный лазаретпо шаткой лестнице, гляди – сорвётся – нет!

он жмурится, он лечится от чисел,и кто-то розовый толчёт лечебный бисер,

закручивает вечную спираль —бедняк визжит, но мне его не жаль.

я в даль гляжу – а там на троттуаренавязчивый мороз – в искристом пеньюаре

согражданам грозится льдом и леденцами,над ухом клацает железными щипцами,

кусается, скрипит, целует в тёплый лоби машет мне рукой (проклятый термофоб)

«За стеклом чужие лица…»

За стеклом чужие лица,Но шипит и веселитсяЗемляничный газВ комнате у нас.

Будто шепчет: помечтаем,Чем утешимся за краем,Но не на земле —Там, в стране Ойле.

«Наша избушка тут рядом —…»

Наша избушка тут рядом —К лесу передом, к лесу задом.Сборщики волчьих ягодК вечеру выйдут из леса, на лавки лягут:Не до глупостей – до утра отдыхают.Длится в любимом глинистом краеБитва за урожай.Тоже давай.

«Хрустальные сферы крошатся, исчезают…»

Хрустальные сферы крошатся, исчезают;Особенно третья, пятая и седьмая.С неба летит таинственное стекло:Вчера увернулись – вроде опять повезло.

Ещё отчего-то земная ось подгнивает —За теплотрассой у брошенного сараяВбок торчит столбнячным ржавым гвоздём.Нынче точно туда гулять не пойдём.

«среди разлапистой науки…»

среди разлапистой наукирезвится дервиш леворукийпружиной скрутится – заводится курокнатравят дворника – кидается без ногбез рук без головы по шаткому мостуи улетает в пустоту

Паша Ангелина

Паша АнгелинаЛетала на велике.Малиновый шарфик по ветру,Мелькают гетры.Напевает, весёлая,Над лесами и сёлами.

Ах, Паша, Паша,У нас здесь страшно,Не приземляйся, не надо.

Не слушала Паша,Вернулась. Обидели, гады.

«лопнул стакан голубого стекла…»

лопнул стакан голубого стеклавоют осколки над головоюветочкой чайной, мёртвой пчелоюв небе запутался аэроплан

эй, авиатор, это – войнабьются мои флора и фауназа каланчовкой – чёрная ранафанни каплан воскрешена!

«вьются тучи бьётся пыль…»