Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

Заклятье было сплетено идеально. Молниеносно, скрытно, неотразимо; так, что не перехватишь и не разнимешь на составляющие. Конечно, серьезно ранить или потрясти Нового Бога было не так просто; но эвиальский чародей благоразумно не собирался нападать, ограничиваясь обороной; и очень разумно, потому что…

— Держись, брат! — загремел Ракот. Он появился прямо на земле, среди дыма и пламени, против обыкновения, не на своём любимом летучем чёрном вепре. Следом за ним из раскрывшегося портала двинулись стройные ряды рыцарей в белой броне — Орден Прекрасной Дамы, его лучшие из лучших.

Мятежный чародей издевательски захохотал. Правда, это больше походило на смех сумасшедшего, пляшущего с горящим факелом на груде бочек с горючим маслом.

Ракот бросил короткий взгляд на Хагена, угрюмо сдвинул брови, поудобнее перехватил клинок и шагнул наперерез врагу.

* * *

«Прекрасно, прекрасно, ничего лучше и не может быть. — Игнациус мысленно потирал руки и промокал честный трудовой пот. — Осталось совсем немного. Они не могут не явиться. Не могут не услыхать, не могут не почуять призыв. А потом…»

Конечно, уцелеть и остаться невредимым в таком хаосе непросто даже для Архимага Долины. Тем более когда требуется не просто уцелеть, а и держать в полной боевой готовности давным-давно заготовленные заклятья.

Но он выдержит. День Гнева будет отомщён.

День Гнева. И не только.

* * *

«Как же я вас всех ненавижу, — билась одна-единственная мысль. Сильвия прекрасно чувствовала Игнациуса — спасибо крови отца — Хозяина Ливней. Ишь, затаился, мразь. Ничего, на твои-то благородные седины мой дождик прольётся прежде всего. Дай только срок. Пусть здесь соберутся все, все, все!.. и тогда я затоплю всю эту пирамиду, залью бездну — пусть горит без огня, пусть растворяется без остатка. Ненавижу вас всех!..»

* * *

Фесс и остальные со всевозрастающим изумлением взирали на разворачивающуюся битву. Некромант чуть не упал, вроде бы узнавая в противниках Эвенгара старых знакомых — Эвенстайна и Бахмута. Нет, внешне они стали другими, что и неудивительно; но всё-таки сходства обнаруживалось куда больше.

Что ж, красиво, сильно, зло. Решительно. Да только куда вам против Салладорца, не умеете вы ненавидеть так, как он. Триста лет в каменном гробу — это не шутка. Вот и раскидывает он вас, как котят, несмотря на всю вашу силу. И рыцари в белом тут не помогут — надо не просто «желать победы» и даже не драться за собственную жизнь — нужно рваться из жил, чтобы стереть этого гада с лица земли, выдрать из-под кожи кости раздробленного черепа, просто потому, что только так можно дать выход неистовой ярости. У Салладорца такая ярость есть. Мир для него — абсолютное зло, каждый миг существования неба, земли, моря и воздуха Эвенгару оскорбителен. Если не встретить эту ярость своей собственной — он вас сметёт. Пусть вы стократ более умелы и изощрены в плетении заковыристых заклинаний.

Некромант чувствовал всё это. Неистовство Салладорца. Растерянность тех, кто пытался его остановить. И недоумение двух действительно могущественных сущностей, появившихся на сцене последними.

Разумеется, Фесс видел их не простым зрением. Они уже успели спуститься довольно глубоко, южную часть опрокинутой пирамиды заполнило дымом. Битва смешала и спутала все магические потоки, и защитники Утонувшего Краба предпочли попрятаться, нежели рисковать, навлекая на себя ответный пламень драконов.

Но всё-таки настоящих противников у Эвенгара теперь оказалось двое. Салладорец вертелся волчком, заклятья так и сыпались, перемежаясь с чем-то, очень напоминающим некроманту жертвоприношения. Во всяком случае, во время кошачьего гримуара в Скавелле Фесс чувствовал нечто подобное.

Что ж, противники, похоже, надолго занялись друг другом. Пора идти дальше и, да простится мне эта банальность, «исполнять свой долг», подумалось некроманту.

— Впе…

— Смотрите, там, там! — истошно выкрикнула вдруг зоркая Тави.

Ниакрис скрипнула зубами, Райна спокойно и гордо вздёрнула подбородок, Бельт побледнел, прищурился и что-то быстро забормотал себе под нос; Безымянная с Рысью-неупокоенной остались, как и положено, бесстрастно-невозмутимы, а преподобный отец Этлау с хрипом схватился за грудь, зашатался, однако сумел выпрямиться сам, прежде чем Фесс успел поддержать его под руку. Бывший инквизитор перхал и заходился кашлем, однако глаза его горели так, что ясно было — вот он-то ненавидит врага как положено.

Восточный горизонт, откуда следовало накатываться ночи, резко посветлел, золотисто-шафранное зарево, казалось, предвосхищает новый рассвет. Однако оно разгоралось не вдоль всего края неба, лишь в самой его середине; сонм облаков устремился вперёд, послушно выстраиваясь исполинско-триумфальной аркой. Оттуда, из-под арки, пролился яркий, режущий свет, идеально-белый, терзавший глаза, чуть не выжигавший их; из снежно-девственного сияния возникла алая капля, так напоминавшая кровь. Словно крошечный лоскут пламени, она затрепетала посреди неба, стремительно приближаясь и волоча за собой длинные, множественные шлейфы призрачного пламени.

Отец Этлау обеими руками придерживал веки, не давая им закрываться. Его шатало, из глаз градом лились слёзы, однако он не зажмуривался и не отворачивался.

— Спаситель-во-Гневе, — услыхал Фесс сипение преподобного. — Спаситель-во-Гневе, всемогущее что-то, услышь нас, спаси и оборони!

— Оборонить себя мы сможем только сами, — зло бросил ему некромант.

Орки скалились, иные отворачивались, закрываясь сгибом руки; но куда больше даже не подумали бросать оружие.

— Обороним, само собой, — рыкнул Уртханг, в свою очередь не сводя глаз со Спасителя. — Нам страшиться нечего. Говорят же, будто у нашего племени души и вовсе нету.

— Тогда вниз, — начал было Фесс, однако его прервало издевательское:

— Не думаю, что тебе стоит торопиться, некромант Неясыть.

Голос Эвенгара слышался невероятно чётко, хотя самого Салладорца нигде поблизости не было видно.

Не обращая внимания на глумление Тёмного мага, Фесс коснулся шеи Аэсоннэ, её теплой и гибкой брони, скрывавшей перекатывающиеся мускулы.

Пора лететь, дочка. Вперёд и вниз, до самого конца. А если потребуется, то и дальше.

Спаситель стремительно приближался. Язычок дальнего пламени превратился в человеческую фигуру, облачённую в алое. Лик Спасителя каждый видел в мельчайших деталях, и Фесс невольно удивился — повергателя миров словно только что сунули головой в кузнечный горн, настолько обожжено и жутко казалось его лицо. Нет, любой, хоть раз взглянувший на иконы с Его образом, тотчас бы узнал небесного странника.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});