Дорога Короля - Мартин Гринберг

Джон старался всегда быть под рукой, чтобы в случае необходимости мистер Престон мог воспользоваться его знаниями. Впрочем, этим его нужность на судне и ограничивалась. И если индукционные кольца вдруг замирали в неподвижности, Джон кубарем скатывался вниз вместе с остальными матросами, повинуясь любой отрывисто произнесенной шкипером команде. Сам же мистер Престон, разумеется, всегда оставался наверху.

Просторное машинное отделение всегда было наполнено шумом и криками потных кочегаров, орудовавших лопатами. Та сила, что двигала судно вверх по оси времени, была порождена — причем совершенно независимо от времени — огромным медным механизмом, вращавшимся между магнитами, похожими на черных мамонтов.

Процесс перемещения в прошлое высасывал из стонущего металла огромное количество энергии. Но, без конца пересекая реку от одного берега к другому, огибая рифы и бромистые отмели, шкипер порой направлял судно как бы перпендикулярно течению, и тогда получалось, что они поднимаются вверх, если воспринимать это с точки зрения бега самой воды, но спускаются вниз, если воспринимать это с позиций временных петель.

Иных доказательств, что это действительно так, отыскать было невозможно, но однажды Джону показалось, что он видел вдали огромный корабль, похожий на призрак. Корабль странно вспыхнул и в мгновение ока стал реальностью: из больших толстых труб он изрыгал клубы черного дыма, а орудийные порты мерцали фиолетовым светом. Корабль плыл не по воде, а по воздуху, словно чудовищное насекомое; винты его перемалывали туман над водой. Больше всего судно было похоже на гигантского, раздувшегося от крови москита, который решился напасть на металлического кита, распростертого внизу.

Потом — ссстттпп! — просвистел ветер, и там, где только что плыл корабль, блеснула пустая поверхность реки, и тут же крик с нижней палубы возвестил полный аврал.

Стэн показал Джону трубы и кабели, уже покрывшиеся молочно-белым льдом толщиной с ладонь. Расположенные рядом бойлеры усиленно гнали в помещение жаркий воздух, однако поток времени внутри самих труб и кабелей так быстро высасывал из них энергию, что лед никак не таял.

Джон вместе с остальными членами команды принялся скалывать и соскребать лед. Это оказалось весьма трудным занятием. Когда здоровенный кусок льда отвалился и упал Джону прямо в руки, он успел разглядеть одну из труб, ведущих внутрь индукционного двигателя. Обычно такая блестящая, поверхность этой медной трубы была сейчас жутковато черной.

Нагнувшись пониже и чуть не ткнувшись в трубу носом, Джон услыхал, как трещит даже воздух, замерзающий от соприкосновения с металлом.

— Эй, держись подальше! — крикнул ему кто-то из матросов и рывком оттащил его от трубы как раз в тот момент, когда во льду вдруг открылось странное отверстие, щелкнувшее краями, точно хищная пасть; затем края отверстия столь же внезапно сомкнулись, и воздух, с шумом устремившийся в создавшийся вакуум, мгновенно сам себя заморозил, успев всосать и новую порцию воздуха.

А вот матросу, работавшему неподалеку, повезло значительно меньше: он умудрился вморозить в твердокаменную глыбу льда сразу три пальца, попав ими в одну из таких внезапно приоткрывшихся щелей. Однако на его крики, похоже, никто не прореагировал; никто даже головы не повернул; все думали только о том, как бы побыстрее сбить с труб и кабелей ледяной панцирь. Однако лед нарастал с невероятной быстротой.

Один из кабелей, просев под все возрастающей тяжестью, с резким щелчком вылетел из гнезда. Послышалось тонкое пение тока высокого напряжения, и Джону стало по-настоящему страшно.

Он и раньше слышал истории об индукционных судах, полностью замерзших таким вот образом — из-за неописуемого холода, вызванного инверсивным потоком времени, из всего на свете высасывающим тепло, воздух и жизнь. Такие корабли-жертвы обнаруживались порой совсем не там, где был пункт их назначения, а на расстоянии многих лет и миль оттуда — этакие вечные айсберги цвета слоновой кости, спокойно плывущие по реке времени, кажущейся такой мирной и спокойной.

Джон изо всех сил рубил лед, вооружившись кузнечной кувалдой. Мороз стонал, пожимал плечами, потрескивал суставами, но по-прежнему усиливался, стеная от боли, точно живое существо.

В противоположном углу моторной снова послышался крик — хищный лед поймал за лодыжку какую-то женщину. Снаружи доносились пронзительные вопли бури. Дохнуло ледяным ветром, словно возмещая нехватку кислорода. Матросы тоже закричали от неподдельного ужаса.

И тут, перекрывая все вопли и шумы, раздался рык капитана:

— Отставить! Ровней, ребята! А ну навались на ваги! Томсон, давай быстрей! Да разбей ты его, сынок!

И вдруг вой ветра стих, лед перестал нарастать…

— Ага, — вздохнул с облегчением капитан, — наконец-то наш шкипер соизволил выровнять курс!

Джон даже немного обиделся за мистера Престона: ни один шкипер в мире не способен точно рассчитать вектор флуктуаций времени. Куда справедливей было бы сказать, что это мистер Престон вытащил их из поставленной временем ловушки!

Между прочим, о судах, которыми управляли действительно неумелые шкиперы, истории рассказывали страшные. Некоторые индукционные корабли, поднимавшиеся вверх по реке, полностью выходили из-под контроля и превращались в настоящие айсберги с напрочь вмороженной в лед командой. А те суда, что спускались по течению, превращались порой в раскаленные добела глыбы металла и взрывались задолго до того, как успевали достигнуть легендарного водопада у конца времен.

Но капитан «Начес» явно не желал вспоминать ни одну из этих историй. И Джон понял, сколь уязвимо положение шкипера на корабле и какую жесточайшую критику вызывают его действия при малейшем просчете или ошибке.

Глава IX КАИР

Фляги и бочонки всех форм и размеров загромождали причал, но из рубки прекрасный зеленый город был виден неплохо.

Даже скучные здания коммерческих складов и пакгаузов буквально тонули в зелени декоративных кустарников и покрытых молодой травкой газонов. Жители Каира поистине достигли совершенства в искусстве выращивания практически любой вещи на своих богатых суглинках. Это искусство, кстати весьма быстро распространявшееся и уже завоевавшее популярность, пригождалось повсюду: куда проще было вырастить, скажем, готовый дом, чем сажать и выращивать деревья только для того, чтобы потом срубить их, очистить от коры и распилить на доски, брусья, стропила, подпорки, перекладины, лестницы и так далее.

Однако искусство это, такое веселое с виду, требовало глубоких знаний, ибо приходилось проникать в самую суть природы живых вещей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});