Дорога Короля - Мартин Гринберг

И судно вышло из грозы. На расстоянии воронка посреди спокойной реки казалась просто бутафорским эффектом.

— На этот раз турбулентность времени оказалась не такой сильной, — заметил шкипер.

Но Джон думал иначе. Впрочем, он старался вообще ни о чем не думать. Усевшись на табурет, он хотел всего лишь побыстрее прийти в себя.

Когда позднее они встретились со Стэном, тот был очень удивлен тем, что рассказал ему Джон.

— Я был весь перекручен? И чуть на шпагат не сел? Да ты что! Я ничего подобного не чувствовал!

И Джон понял, что любой сдвиг во времени и пространстве связан с восприятием конкретного человека. Впрочем, обломок корабельной трубы, которую поспешно и в поте лица ремонтировали Стэн и другие матросы, явно свидетельствовал о том, сколь сильны могут быть и объективные изменения в потоке времени.

Подойдя почти вплотную к противоположному берегу, они осторожно огибали большую алюминиевую отмель, которая тускло поблескивала и была способна в одно мгновение содрать с корабля всю обшивку. Где-то здесь Джон тогда оставил свой ялик. Взяв у мистера Престона бинокль, он пытался разглядеть на берегу ветку с сине-зелеными листьями, которой отметил это место, но отчего-то ее не обнаруживал.

— Наверное, мой ялик кто-то украл! — гневно воскликнул мальчик.

— Или съел, — улыбаясь, заметил шкипер.

— Я его не выращивал! Он не живой. Я его сам сделал — с помощью пилы и молотка!

— В таком случае его, возможно, поглотило время, — пожал плечами мистер Престон.

Берега казались странно водянистыми, какими-то жидкими, словно представляли собой некую сине-зеленую эмульсию. Судно с трудом ползло вверх по течению, а Джон, глядя вокруг, чувствовал, что уважение его к шкиперу все растет. Ничто на берегу не сохраняло свою форму достаточно долго, чтобы можно было решить, что же это такое в действительности. Холмы таяли, как сливочное масло, забытое на обеденном столе теплым воскресным днем.

И все же мистер Престон умудрялся заставить судно, танцующее на волнах, буквально изгибаться от носа до кормы, обходя очередное препятствие. Иначе, говорил он, корабль в мгновение ока собьется с курса и налетит на какую-нибудь корягу или топляк, распорет себе брюхо и надолго застрянет. Мутные глубины, в которых текут сонные потоки жидкого металла, способны устроить ловушку для любого судна и при любой глубине под килем.

Внезапно корабль тряхнуло: он буквально срезал кусок островка, возле которого возник небольшой водоворот времени, скрывая и без того затянутую туманом поверхность реки. «Начес» прошел так близко от лесистого берега, что деревья зашумели, а ветки застучали и зацарапали по корме, чуть не сбросив в реку чересчур любопытного пассажира, — кстати, после этого случая пассажир поспешил сойти на берег на первой же стоянке и позабыл даже свой саквояж. Он сбегал по сходням, бормоча что-то насчет ужасных видений — обезглавленных женщин, которые являлись ему прямо в воздухе. Матросы веселились и строили рожи. И Джон вместе с ними.

Глава VIII ВСЕПОЖИРАЮЩИЙ ЛЕД

О капризах индукционных судов ходили леденящие кровь легенды. Большая часть тех, кто жил рядом с рекой — а люди в основном все-таки предпочитали не жить с нею рядом! — хорошо знали истории о том, как индукционные суда внезапно возникали у причала, словно явившись из небытия, и с удивительной поспешностью ссаживали на берег пассажиров, разгружались и тут же отчаливали, завывая моторами, а через несколько секунд снова пропадали из виду: сперва, правда, уменьшаясь в размерах и истончаясь, затем иногда поднимаясь в воздух и после этого уже окончательно превращаясь в ничто.

Пассажиры других судов, пытавшихся догнать индукционный корабль, испытывали такое давление, словно их хочет раздавить чья-то протянутая сверху могучая длань. Кроме того, у них появлялось ощущение страшной усталости — особенно у тех, кто поднимался вверх по течению. В общем, люди старались селиться подальше от реки, даже если родились на ее берегах, — что-нибудь в одном дне ходьбы от нее. При известном напряжении сил нормальный человек довольно легко мог добраться пешком или на лошади до ближайшего города на берегу, чтобы подороже сбыть выращенный им урожай или что-то купить. Большинство считало: пусть лучше индукционные суда плавают вверх и вниз по течению, торгуя различными грузами и возвращаясь назад с полными трюмами диковинок, заказанных местными жителями по каталогам с яркими картинками.

Кое-кто, впрочем, решался плавать на таких судах пассажиром, купив билет до того или иного пункта и желая не только попасть туда, но и совершить весьма рискованную прогулку по реке, испытывая себя. Пассажирские каюты «Начес» были убраны прямо-таки роскошно: мягкие кресла и диваны, двери из светлого дерева, украшенные филигранной резьбой — обычно в резьбе использовался какой-нибудь изысканный орнамент и сюжет из истории знаменитых искривлений времени и пространства.

В главной кают-компании вся стена была увешана цветными фотографиями великих шкиперов. А в каютах первого класса, где дверные ручки были фарфоровые, целую стену занимал телеэкран, при должном уходе дававший отличное изображение. В барах были закругленные по углам потолки, чуть тронутые элегантной позолотой, а светильники на стенах напоминали посверкивающие на солнце капли дождя.

Днем пассажирам не возбранялось посещать общественные места в одних рубашках, без пиджака. К их услугам также был отличный парикмахер, в заведении которого всегда можно было взять чистое полотенце, чистую расческу и новый кусок прозрачного мыла.

Все это производило на Джона неизгладимое впечатление. Он никогда еще, даже дома у шкипера, не видел такой красоты и роскоши. Пассажиры, садившиеся на судно близ маленьких жалких деревушек, во множестве разбросанных по берегу, вызывали у него в первые дни истинное преклонение. Однако три дня плавания придали ему уверенности в себе, и он тоже стал посматривать на пассажиров в запыленной, помятой одежде с некоторым презрением, подражая более старым членам экипажа.

Однако он отлично понимал, что до шкипера ему далеко, как до неба. Морщины на лице мистера Престона свидетельствовали о многочисленных пережитых им катаклизмах, во время которых сталкивались различно заряженные потенциалы времени. Речь шкипера отличалась удивительным богатством — от куртуазной и элегантной лексики образованного жителя низовий до грубоватого народного говора, полного поговорок и бранных словечек. Шкиперы прекрасно понимали, что каждое плавание — это поход в вечность.

Джон старался всегда быть под рукой, чтобы в случае необходимости мистер Престон мог воспользоваться его знаниями. Впрочем, этим его нужность на судне и ограничивалась. И если индукционные кольца вдруг замирали в неподвижности, Джон кубарем скатывался вниз вместе с остальными матросами, повинуясь любой отрывисто произнесенной шкипером команде. Сам же мистер Престон, разумеется, всегда оставался наверху.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});