Наваждение - Пола Волски

Дреф уже хлопотал над ней, сноровисто распуская на шее завязки плаща. Сняв с девушки верхний слой лохмотьев, он подтолкнул ее к постели. Ее взору предстали белейшая пуховая перина, глаженые простыни, подушка. Тут до нее дошло, что она неимоверно грязная.

- Белье чистое, - покраснев от стыда, пробормотала она. - Я не могу...

- Снимайте башмаки. Сейчас отоспитесь. Утром поглядим, нужно ли вызывать врача.

- Но...

- Без разговоров!

Спорить не было сил, и Элистэ подчинилась. На пуховой перине ей не доводилось спать с того дня, как она покинула городской дом Рувиньяков. Она уже и забыла, как мягка под щекой подушка, как нежны и теплы свежие простыни. Но она не успела до конца насладиться этими дивными ощущениями, ибо мгновенно провалилась в сон - глубокий черный сон без сновидений.

Когда Элистэ проснулась, солнце стояло высоко, а тени укоротились; время близилось к полудню. Сперва она не сообразила, где находится, и медленно села, щурясь не столько от страха, сколько от удивления. Несмотря на долгий беспробудный сон, чудовищная усталость не отпускала ее. В остальном она чувствовала себя довольно сносно, спокойно и, как ни странно, безмятежно. Итак, она одна в незнакомой комнате. Где именно? На глаза ей попался собственный драный плащ, брошенный на спинку стула. Сама она его тут скинула или кто-то с нее снял?.. Тут она все вспомнила и поняла, откуда эта странная умиротворенность. Жилье Дрефа. Не удивительно, что здесь ей так спокойно.

Дверь скрипнула, и вошел Дреф. Элистэ уставилась на него - удивленно, вопрошающе, на миг утратив дар речи. После столь долгой разлуки, да еще при свете дня ей поначалу показалось, что он стал совсем другим человеком, прекрасным незнакомцем. Интересно. Раньше ей и в голову не приходило, что Дреф так красив: красота и серф - понятия несовместимые. Но теперь Элистэ словно впервые увидела его. Присмотревшись, она нашла, что худое его лицо и высокая фигура, в сущности, не претерпели явных изменений. Те же тонкие черты, те же черные глаза, но выражение их стало другим: появилась суровая настороженность, решительность и властность. Собственно, все это было и раньше, однако теперь проступало с особой отчетливостью. Одет он, понятно, был совсем по-новому - просто и скромно, но как свободный шерринец. Платье ему очень шло, он даже походил на кавалера. Гордая осанка и благородная раскованность жестов, раньше, на ее взгляд, граничащих с дерзостью, сейчас казались вполне уместными.

Он столь же внимательно изучал ее. Она поежилась, вспомнив о своем непрезентабельном виде - грязные лохмотья, сальные висящие космы, серое изможденное лицо. Она покосилась на свои руки, такие отвратительно красные на белизне простыни, в трещинах и волдырях от кипятка со щелоком результат кухонных дежурств в "Сундуке". Удивительно, как он вообще признал ее. Элистэ почувствовала, что краснеет. Раньше он бы, пожалуй, над ней посмеялся; Дрефу нравилось ее поддразнивать, зная, что это сойдет ему с рук. А теперь?.. Она заставила себя посмотреть ему в лицо, однако не заметила усмешки в черных глазах; ее вид его явно не забавлял.

- Как вы себя чувствуете? - спросил он, присаживаясь на стул у кровати.

- Лучше. Много лучше.

- Поесть сможете?

"Еда. Он предложил мне еду". Боясь расплакаться, Элистэ молча кивнула, и он протянул ей картонную коробку, которую принес из соседней таверны. Она с жадностью, доходящей до неприличия, сорвала крышку и увидела свежайшие булочки с вареньем, салат из маринованных овощей, заливные яйца и еще теплый яблочный пирог. Невероятно. Столь роскошные блюда ей не доводилось видеть с... она уже и не помнила, с каких пор. У нее защипало глаза, засвербило в носу. Нужно взять себя в руки, а то она и вправду разревется. Схватив булочку, Элистэ мигом ее проглотила, затем так же быстро разделалась со второй. Яйцо как бы само собой проскользнуло в горло. Лишь после этого она опомнилась и, стесняясь, неловко предложила коробку Дрефу. Он отрицательно покачал головой, улыбнулся, налил из кувшина коричнево-красного напитка и подал ей чашечку. Она пригубила. Сладкий сидр! Элистэ почти забыла его вкус.

- Фабекский? - спросила она, из последних сил сдерживая слезы.

- Да. Со старыми привязанностями, похоже, нелегко расстаться.

Она наклонила голову и снова принялась за еду, а Дреф не сводил с нее глаз. Наконец она утолила первый голод и опять поежилась под его внимательным взглядом. Элистэ не нравилось, что он на нее так смотрит.

- Где мы? - спросила она, чтобы отвлечь его.

- В Крысином квартале, в тупике Слепого Кармана.

- Крысиный квартал! Да это прекрасно, Дреф! Вам, верно, улыбнулась удача? Что вы делали все это время?

- Ел, спал, работал.

- Где работали?

- Где придется, где деньги платили.

- Мне это понятно. Скажите, из Дерриваля вы сразу отправились в Шеррин?

- Более или менее. В моей жизни за это время много чего случилось, а в вашей, думаю, и того больше. У вас найдется что рассказать, начиная с того, каким образом вы вчера оказались на Кипарисах.

- Ну... мне... я пришла передать письмо какому-то Беку.

- Кто дал вам письмо?

- Ну... одна женщина. По-моему, Дреф, вчера вы сказали, что вы и есть Бек?

- Как звать эту женщину?

- Какая разница? Но раз уж мы заговорили об именах, почему вас прозвали Беком? Имя какое-то усеченное, словно кличка...

- Шерринцев позабавил мой северный выговор. Сперва меня прозвали Фабеком, потом сократили до Бека. Но так меня называть нельзя. Здесь меня знают под именем Ренуа, запомните и обращайтесь ко мне только как к Ренуа.

- Весьма любопытно. А почему вы...

- Ее зовут Жунисса?

- Кого?

- Женщину, пославшую вас с письмом? Ее зовут Жунисса?

- Возможно. Она ваша приятельница?

- Где вы с ней познакомились?

- Да, но я ведь так и не вручила письмо. Это нужно исправить.

- Не волнуйтесь, письмо уже у меня. Я еще вчера достал его у вас из кармана.

- А, понятно. Надеюсь, известия хорошие?

- Где вы познакомились с Жуниссой, Элистэ?

- Представьте, меня что-то потянуло в сон. Может, сидр так подействовал?

- Нет. По моим сведениям, Жунисса сейчас в тюрьме.

- Странные, однако, у вас знакомства.

- Неужели? Жунисса сидит в "Сундуке", верно?

- Что вы все о ней да о ней? Разве она так уж вам дорога?

- Жунисса, безусловно, стоит очень многого. Не сомневаюсь, что и вы, познакомившись с ней, пришли к такому же выводу. А встретились вы в "Сундуке", верно?

- Не нужно об этом расспрашивать! - воскликнула Элистэ, отбросив бесполезные уловки. - Не могу я говорить об этом, не заставляйте! Да будет вам известно, моя бабушка погибла. Горничная Кэрт тоже - я сама видела их казнь. И, вероятно, кузина Аврелия, и другие мои друзья, их всех убили, а в чем их вина?! Я пока живу, но мне... Нет, не хочу говорить об этом, и думать не хочу тоже, иначе просто сойду с ума...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});