Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

твоего дедушки Тон-Ата мне тоже приснилась?

— Что?! — от волнения Рудольф так резко пододвинул кресло, в котором сидел, поближе к Арсению, что оно взвизгнуло от трения об пол и едва не опрокинулось. — Ты сам это видел? Чешую? К чему бы он устроил для тебя стриптиз?

— Я не видел. Но я отчего-то это знаю. Он кто-то вроде мифического нага, кто-то, кого не может быть, но всё-таки он был.

Рудольф взирал на Нэю тем же полубезумным взглядом, что и Арсений, словно бы заразившись душевной аномалией коллеги. — Он не мог это придумать. Или надо признать, что и я выдумщик.

— Разве сам ты видел Тон-Ата без одежды? — через нервный уже смех спросила Нэя. — Даже я, зная его с детства, никогда того не видела. Каким бы образом? Он же не землянин. Ни тренировками, ни купанием он не увлекался никогда, поэтому его никто не мог видеть без его верхней одежды. К тому же…

— Ты же была его женой, — хмуро напомнил Рудольф.

— Никогда! — крикнула она. — А этого придурка, что к нам привязался, я никогда не видела в доме Тон-Ата! — И тут она совершила то, что могла позволить себе только Эля, когда злилась на Лату-Хонг. Она бросила в Арсения тарелку из-под супа. Остатки «разумной зелени» повисли на вороте рубашки, жирное пятно от остатков бульона растеклось по ткани неадекватного любителя психологических головоломок. Вид Арсения был жалок. До него, наконец, дошло, что он переступил дозволенную черту в беседе отнюдь не с близкими себе родственниками.

— Жарко сегодня. Я что-то запутался в собственных мыслях, да и вас запутал… — промямлил он.

— Да ты и не вылезаешь никогда из своих запутанных лабиринтов и прочих пещер! — согласился Рудольф, бросая ему салфетку. Арсений беспомощно растирал остатки зелёного супа на белой рубашке, — Никогда бы не подумал, что ты такая хулиганка. А ещё являешься местной аристократкой…

— Чего же ты и хочешь, — наконец посочувствовал ему Рудольф, — она выросла на такой хулиганской окраине, что никакой аристократический глянец не выдерживает столь агрессивной среды. Помнится, и твоя аристократка была любителем подраться. Как-то и Артура едва не сшибла с ног, когда ей не понравилось какое-то пустяковое его замечание. Тебя самого, не исключено, побивала временами, а меня реально уже хотела побить. Да побоялась. Знала, что сдача будет. — Он хотел перевести всё происходящее в разряд шутливой беседы, только Арсений шуток не понимал абсолютно, нюансов чужого состояния не чуял, как все те, кто и склонен к аутистическому мышлению. И как только он мог попасть в такую уникальную космическую структуру как ГРОЗ, куда многоуровневый и тщательный отбор кандидатов происходил с детства, как и само многолетнее воспитание и обучение. Вот что подумал Рудольф, хотя и сам попал в ГРОЗ внезапно. С весьма отдалённой от ГРОЗ периферии. Но тут были уже его личные тайны, а также тайна происхождения его матери от одного очень уж продвинутого и нестандартного деятеля этой самой структуры, о чём ему намекали, но во что он вникать не желал.

— Никогда Ола не позволяла себе распущенного поведения ни с кем, — сухо ответил Арсений. — Да и что, собственно, я сказал, за что меня следовало бы огреть тарелкой по лбу?

— Тебя следовало, если ты такой тупой! — всё так же раздражённо сказала ему Нэя. — Бестактный, бестолковый, бесчувственный человек! Кто приглашал тебя за наш столик? К чему бы нам толковать твои сны? Ты испортил нам обед! — рядом с Рудольфом она чувствовала себя частью его всемогущества, коим его наделяла, и могла позволить себе то, чего никогда не сделала бы, будь одна. С этого самого дня Арсений впоследствии всегда избегал Нэю, просто не замечал её.

В столовый отсек вошёл доктор Франк. Он был бодр и весел, как и всегда. — Ух, я и голоден! — сказал он. — Всё некогда поесть. Зашёл вот отведать суп по собственной рецептуре. Вам как? — он воззрился на грязную рубашку Арсения, на пустые тарелки на столике. — Арсений, ты как младенец, пролил суп на одежду. Салфеткой бы обвязался, раз такой неряха, — и доктор засмеялся. — Прости, конечно, за бестактное замечание при даме, да ведь мы все тут свои.

— Доктор, вы могли бы сделать своё замечание и на родном мне языке. Поскольку тут шифроваться не от кого, — эта фраза была произнесена именно что на языке, который Нэя понимала плохо. Однако смысл сказанного Арсением она уловила.

— Так ведь неэтично разговаривать на языке, который непонятен хотя бы одному из присутствующих в компании, — всё так же на языке Паралеи ответил доктор. — Вдруг Нэя решит, что я говорю нечто обидное для неё?

— Конечно, зато делать мне замечания как недоразвитому существу в присутствии женщины — это легко! И с чего бы она была столь низкого мнения о нас, о землянах? — сказал Арсений уже на языке Паралеи.

— Ты чего такой злой? Голодный? — всё так же лучась добродушием, ответил доктор. — Не наелся моего супа? Так приступай со мною повторно. Я заодно принесу и тебе порцию…

— Суп ваш — дрянь, доктор, — грубо ответил ему Арсений. — Непонятно из чего вы его и сотворили. Из какого-то местного сорняка вы изобретаете рецептуру, как будто мы тут живём в дикой пустыне и пребываем на грани выживания.

— Завёл свою канитель! — перебил его доктор по-прежнему весело. — Он всегда так меня воспитывает, не признавая никакого новаторства в моих экспериментах с едой. Я же всё проверяю тщательно, прежде чем запустить в рацион новый продукт. А что, Арсений, станешь у нас оригинальным разработчиком новых рецептов? Боюсь, что тогда никто сюда и ходить не станет. Ты жуткий консерватор. А тут такая среда, что всякая еда быстро приедается.

— Вы правильно заметили, доктор, что я бестактный. А ещё я бестолковый и бессердечный. О чём мне только что и заявили! — Он, в который уже раз встал и, наконец, ушёл.

— Вот же чудак! — воскликнул Франк. — Чем я его обидел?

— Ничем, — ответил Рудольф. — Его природа обидела, а он извинений всегда от других ждёт.

Доктор вынес коробку с зефиром, специально утаенным для Нэи от остальных землян. — Мой тебе подарок! — произнёс он торжественно, словно бы вручал ей что-то бесценное. — Создан на основе не только яблок и местных водорослей, заменяющих земной аналог по имени «агар — агар», но и моей гибридной новой ягоды. Название пока что не придумал для неё. — Он приоткрыл коробку над розовато-белым содержимым, сияя счастьем. — А то тебе никогда не удаётся им наесться. Коробочка тоже съедобная, вроде вафельки. С Арсением не делись! — Франк заметил, что Арсений вернулся в