Первая формула - Р. Р. Вирди

class="p1">Мы с Ватином вздохнули.

Мастер плетений нагнулся на подушке, пытаясь подцепить книгу со стола, и, не дотянувшись, неловко упал на бок.

– Уфф… – выдохнул этот чокнутый, и директор наградил его раздраженным взглядом.

Мастер плетений быстро занял свое место и что-то пробурчал себе под нос. Снова вытянул руку, словно ожидая, что книга придет к нему сама. Так и вышло. Драгоценный томик задрожал в руках директора, и тот удивленно округлил глаза. Еще секунда – и книга вырвалась из его пальцев и прыгнула к чокнутому.

Меня поразила легкость, с которой одуванчик создал плетение. Что за формула, как она работала – мне было неведомо, однако сам трюк еще больше укрепил мою уверенность: я попал куда надо.

У каждого из нас имеется мечта, и каждый рассчитывает найти доказательство, что это не пустая фантазия. Если подобное подтверждение получить удается, наши страхи и неопределенность на какой-то миг нас покидают. И такой миг дорогого стоит.

Мастер плетений сжал книгу в ладонях и аккуратно поддел пальцем уголок обложки. Я ожидал, что он отдернет руку, наткнувшись на запрещающую формулу.

Ничего подобного не случилось.

Книга открылась, словно никогда и не была запечатана. Мастер лениво, с таким видом, будто ему все наскучило, полистал страницы и захлопнул обложку. Вновь пробормотал под нос нечто неразборчивое, а затем сказал вслух:

– Это вещь Маграба.

– Как ты понял? – покосился на него директор.

– Он написал внутри свое имя. – Одуванчик закатил глаза и небрежно бросил книгу в мою сторону.

Прыгнув вперед, я успел поймать том за самый краешек и, невзирая на боль в руке, тут же подцепил обложку. Она вновь не поддалась. Закрыта, как всегда, закрыта…

– Ты снова ее запечатал?

Мастер плетений хмыкнул, и на его лице появилось странное выражение – словно у невесть чем возбужденной собаки.

– Запечатал. Если плетущий предполагал, что тебе следует прочесть эту книгу, значит, ты должен открыть ее сам.

Как ни странно, его слова меня обрадовали. Похоже, Мастер плетений намекает, что готов взяться за мое обучение? Я вытянул шею в его сторону:

– Так ты… согласен меня учить?

Он рассмеялся, покачиваясь на подушке, и хлопнул ладонью по бедру:

– О нет. Вовсе нет. Впрочем, по поводу твоего зачисления не возражаю. Раз уж у тебя имеется рекомендатель, да и наставником твоим будет другой риши – ради бога.

– Что ж, решено, – кивнул директор. – Добро пожаловать, Ари, сын… э-э-э… – Он запнулся и нахмурился.

Я прекрасно понял причину его заминки, поскольку с самого начала сообщил, что рос сиротой. Быстро прокрутив в голове десяток разных историй и вспомнив Брама Странника, я постарался сдержать улыбку:

– Сын самого себя!

Ладно, для начала все складывается неплохо. В Ашрам пробиться удалось, теперь будем думать, как заполучить в наставники Мастера плетений. Чудаковатый и взбалмошный одуванчик не помешает мне исполнить задуманное.

– Остается вопрос пожертвования… – Директор взглянул на Ватина, затем на меня.

– Но… я думал, что учеба в Ашраме бесплатна…

– Это так, и все же у нас принято просить благотворительный взнос. У Ашрама немало расходов. Многие из них покрывают дети состоятельных граждан – их семьи вносят весьма приличные суммы. Неимущие ученики обычно посвящают треть утренней свечи сбору пожертвований, которые затем поступают в нашу казну. За каждый день набирается не слишком много, однако за семестр поступает достаточно. Если ты не располагаешь средствами, то будешь участвовать в сборе подаяний.

Значит, меня попытались выкинуть после попытки пройти экзамен. Отказали бессердечно, на что способны лишь такие удобно устроившиеся на своем месте старцы. Допрашивали, отмахивались от моих слов и смотрели на кого угодно, только не на меня… Я твердо знал, что трудился в своей жизни куда больше и усерднее, чем эти риши, о чем свидетельствовали мои шрамы, мозоли и заскорузлые подошвы ног. А теперь они хотят, чтобы я просил милостыню?

Я заскрипел зубами так, что десны отозвались болью.

– Нет.

– Что, прости? – моргнул директор.

– Нет. Я провел годы на улицах Кешума. Нищенствовал, терпел унижения и побои. Меня не раз хотели убить – лишь потому, что я казался легкой добычей. Я не позволю вам снова сделать из меня попрошайку! Хотите пожертвование? Пожалуйста! Назовите сумму.

Еще не догорела первая свеча с той минуты, как я переступил порог экзаменационной комнаты. Наверное, мудрый человек держал бы язык за зубами и не стал восставать против группы наставников. Однако я мудрецом себя не считаю.

Директор уткнулся взглядом в стол и шепотом посовещался с остальными.

– Не думай, у нас тоже есть сердце. – Похоже, меня хотели успокоить и в то же время оправдать назревающее решение. – Мы понимаем твое желание быть не хуже других и сочувствуем твоей нелегкой судьбе. Будет ли для тебя посилен взнос трех медных рандов? – Он слегка улыбнулся, и я не увидел в этой улыбке насмешки – скорее напряженное ожидание. – Конечно, мы могли бы попросить железный бун, но…

– Я уплачу.

Пошарив в мешке, я вытащил три монеты и подошел к столу. Разжал кулак, и мои денежки со звоном покатились по каменной столешнице.

Риши молча наблюдали, как крутятся серебряные кружочки, и те, наконец остановившись, ярко засверкали на темном фоне.

– Ого! – Мастер плетений засмеялся, схватившись за живот. – И где же, интересно, удалось подростку раздобыть такую сумму?

Я метнул на него взгляд, способный покачнуть каменное основание Ашрама.

– Вероятно, ты еще не слышал мою историю, но услышишь ее обязательно. Сюда, наверх, новости доходят небыстро.

Я сделал паузу, заметив, что риши смотрят на меня с нескрываемым любопытством. Съев собаку на торговле секретами, я привык, что по Кешуму слухи разлетается с молниеносной быстротой, и знал, как заставить их служить себе во благо.

– Мне удалось ограбить короля торговцев.

Я досчитал про себя до десяти, сохраняя невозмутимое лицо, а затем криво ухмыльнулся.

– Верим, верим, – снова расхохотался Мастер плетений.

Вероятно, мое маленькое выступление несколько смягчило тот вызов, который я бросил наставникам. Должно быть, они решили, что перед ними ребенок с буйной фантазией. С другой стороны, кое-кто из них все же задумался. Пройдет время, и слух расползется по школе, а я решу, как обратить его себе на пользу.

– Этого взноса вполне достаточно, – сказал директор, вернув мне монеты, – хотя, признаюсь, не рассчитывал на подобную сумму. Мы ценим твою щедрость.

Его тон был не слишком искренним. Наверняка директор понял, что своим поступком я выразил презрение из-за того, каким образом со мной сперва обошлись.

Начинать учебу со ссоры мне нисколько не хотелось, просто каждый из нас сделал свой ход в начинающейся игре. Такова жизнь.

– Плату внесешь