Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова

Её никто за это не осуждал, что снимало проблему самобичевания. Радослав как был так и остался погружённым в свою непонятную и закрытую от всех думу, лишь изредка из неё выныривая для любви с женою. «Мама Викуся» реализовала свой изобильный и не растраченный полностью материнский потенциал, украшала им своё затворничество, поскольку условный муж Кук не часто радовал её ласками. Алёшка подрос и был уже не тем, кто позволял выплёскивать на себя всякие «сю-сю» и прочие слюнявые нежности и поцелуи. Он гораздо больше времени проводил с ребятами из команды на звездолёте и в путешествиях по отдалённым районам планеты, где его, нельзя сказать что с радостью, но по приказу Кука обучали будущей миссии космического десантника. Так что не будь рядом Виталины, Вика бы взвыла от тоски. И в то же время она не очень-то и жаждала частого присутствия Ландыш в усадьбе Кука, продолжая втайне ревновать хронически-блудного мужа к юной и внезапно расцветшей женщине.

– Ты заблудилась? – спросил у Ландыш мужчина голосом, имеющим в себе помимо несомненной мужественной силы нечто знакомое в оттенках его звучания. Она всмотрелась в него, но не узнала. Да и не могла. Он не был тем, кого она видела хотя бы раз.

– Да нет, – ответила она.

– Да или нет? – удивился он её ответу.

– Я гуляю, – пояснила она и, будучи девушкой не зависимой от местных условностей, спросила, – а ты тоже тут гуляешь? Тут красиво. Я люблю рассматривать дома.

– Не советую тебе так поступать, – сказал ей незнакомец. – Этот район не предназначен для прогулок простых людей.

– С чего решил, что я простая? Может, я как раз очень сложная, – ответила Ландыш, не поняв, с чего бы ей тут и не прогуляться?

– Сложная? В каком смысле? Ты кто? Ты магиня?

– Магиня? – поразилась Ландыш, но и почувствовала себя польщённой. – Пока ещё нет. Но обязательно буду. – Отлично понимая, что он вкладывает в понятие «магиня» не тот смысл, что она, Ландыш решила немного себя развлечь случайной беседой. Он же понял её буквально, что она будущая магиня.

– Где ты обучаешься? Где служишь? – спросил он, став строгим. – Почему вступаешь в разговоры с посторонними мужчинами? И почему ты надела такое укороченное платье? У тебя же ноги из-под подола видны как у простой девушки! Это нарушение. Разве ты не знаешь о том, что тут живёт сама магиня Сирень? Если она тебя увидит в таком виде, ты понесёшь порицание и наказание.

– Магиня Сирень? – воскликнула Ландыш, – покажи мне её дом. – Видя, что он вот-вот убежит прочь, она решила не вводить его в заблуждение. – Я сказала неправду. Я не магиня, а простая девушка. Я же говорю, что я тут гуляю.

Мужчина, заметно успокоившись, пошёл рядом с нею, – Нехорошо обманывать того, кто является магом в Храме Ночной Звезды, – сказал он уже не таким строгим и повелительным голосом. Поняв, что сильно ему понравилась, а иначе бы он так и убежал, она назвала себя, – Я Ландыш. А тебя как зовут?

– Кипарис, – ответил он, растерявшись от её странного поведения и не отрывая от неё заинтересованного взгляда. – Ты очень странная девушка, – сказал он, – я решил бы, что ты немного не в своём уме, но по твоим глазам я вижу, что это не так. Ты очень умна. И всё же… Лично я во второй раз в жизни встречаю такую девушку. Ты не похожа на окружающих. Очень красивая, очень смелая и очень необычная. Будь иначе, я и слова бы тебе не сказал.

– Почему? Маги ставят себя настолько высоко, что плюют на всех сверху вниз? – Ландыш не понравилась его спесивая речь.

– Плюют? – удивился он искренне, – откуда плюют? И зачем им плеваться на людей? Что за бред ты говоришь! Маги самые уважаемые люди, их все обязаны любить. Как можно любить того, кто будет на всех плеваться. Ты сама-то подумай!

Ландыш засмеялась. Буквальное понимание им сказанной ею шутливой фразы, было не от его глупости. Просто тут никто так не говорил. Не применял таких речевых оборотов. – Как можно обязать хоть кого любить себя? – спросила она.

– Обязать нельзя, но заслужить уважение и любовь – необходимость для всякого мага. Честность, великодушие, избежание обмана даже в мелочах, поддержка в нужде и трудностях, чистая правильная речь без ругани, без крика, без запугивания, но с убеждённостью в своей правоте, вот неполный перечень необходимых качеств даже не для мага, а и его помощников. Я и сам недавно был в помощниках. А теперь я – маг.

– Может быть, тебе нельзя разговаривать с женщинами на улице? Так я, пожалуй, уйду.

– Почему нельзя? – удивился он, – маг может разговаривать даже с крайне опущенными бродягами без урона для своей репутации. Конечно, люди между собою сильно различаются, но маги не делят людей на сорта в зависимости от их качеств. Богаты они, бедны ли, умные или глупые. Белые или златолицые. Не скрою, прежде я и сам любил роскошь и любил женщин, но … У меня на этой улице в одном из домов есть собственный этаж, и я сильно им гордился, а теперь я редко тут бываю. И он уже не является тем, чем стоит гордиться. – Он остановился и спросил, – Почему я заговорил с тобою, незнакомой девушкой, об этом? Я знаю почему. Потому, что ты ни на кого не похожа. Исключая только одну женщину…

– Что же произошло, что ты разделил свою жизнь на «прежде» и на то, что теперь? И на кого я похожа? На твою возлюбленную?

– Нет. Она никогда не была моей, как ты её назвала, возлюбленной, – он покачал головой. – И у меня такое чувство, что я где-то тебя уже видел.

– И у меня такое же чувство. Но видимо, встреча наша была настолько давно и настолько случайной, что и память о ней стёрлась за ненадобностью.

– Наверное, ты права.

– Уж очень мне хочется пить, – сказала Ландыш. – Может, мы зайдём в какое-нибудь съестное заведение, где и перекусим?

– Далеко идти, – ответил он, – но я могу напоить тебя чаем у себя. Моё жильё совсем рядом.

Поразмыслив, Ландыш решила, что верхом глупости и неосмотрительности идти в гости к первому встречному мужчине, да ещё в чужом мире.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – сказал он, – но я не тот, кого тебе следует опасаться. – И он вздохнул. – Впрочем, как знаешь. Пошли в ближайшую столовую. Я тоже голоден, а дома у меня, кроме чая, есть нечего. Готовить некому, ухаживать за мною тоже. – И тот, кто был Кипарисом, опять вздохнул. – По