Подземелье ведьм - Кир Булычев

— Легко сказать, — ухмыльнулся я, — а ты представляешь, куда тебя вынесет водой?

— Веревки там много? — спросил Сеня.

— Много, — сказала Ирка.

— Это хорошо, — сказал Сенечка голосом умудренного жизнью человека, который не желает тратить время на споры со мной — мальчишкой. — Нам надо много веревки. Только вы меня слушайтесь и не спорьте.

Когда у людей не остается надежды, то даже мальчик-с-пальчик может стать ее источником — главное, чтобы он был уверен в себе.

— Ты скажи, зачем тебе много веревки? — спросила Ирка.

Сенечка без лишних слов поспешил к складу.

— Нам некогда, — сказал он. — Если ваш Густав попался ментам, то они его допросят, и он скажет, что мы здесь.

Это было разумно, и Ирка больше не задавала вопросов. Мы направились к складу.

Там было темно. Я чиркнул кремнем и запалил зажигалку, которую подарил мне отец Николай. Зажигалка была масляная, огонек ее чадил и почти не давал света.

При свете зажигалки мальчик разобрал веревки и объяснил нам свою мысль.

Сеня не будет пытаться переплывать ров — все равно унесет. Но, в отличие от нас, которые не могут дышать под водой, для него вода все равно что воздух. Так что, если мы отыщем камень потяжелее, малыш сможет пробраться к двери по дну, что сделать куда легче, чем плыть по поверхности. С собой он возьмет веревку и привяжет ее к решетке в башне — сделает таким образом мост. Держась за веревку, мы сможем переплыть ров.

К счастью, все вышло так, как разъяснил нам разумный Сенечка. Обмотанный веревкой, держа в руках тяжелый камень, Сенечка ступил в воду. Его шатнуло и понесло вбок.

Я травил веревку, привязанную другим концом к вкопанному в землю столбу. Веревка натянулась под острым углом, и Сенечка исчез под водой. Я отлично знал, что он — рыба, и в то же время с трудом удержался от того, чтобы не броситься за голеньким ребенком, сгинувшим в черной воде.

Веревка рывками вырывалась у меня из рук. Ирка подбежала, чтобы помочь мне удержать конец. Помощи от нее было немного, но я ее не стал отгонять…

Я видел, как страшной обтекаемой массой по воде пронеслось тело черепахи. Хорошо рассуждать о том, что черепахи безопасны, но там, во рву, всего-навсего маленький мальчик.

Веревка то натягивалась, рвалась из рук, то вдруг ослабевала. Мне казалось, что Сенечка должен был давно уже пересечь водную преграду, но он не появлялся на той стороне. Неужели с ним что-то случилось?

Ирка трогала меня за рукав, будто порывалась что-то сказать, но в последний момент удерживалась.

Теперь веревку тянуло вправо по течению, но я вдруг понял, что она уже прикреплена к чему-то на той стороне. И как бы в ответ на мои мысли из воды, у основания башни, высунулась голова Сенечки, который с трудом удерживался на месте.

— Тащи веревку, натягивай, — сказал он. И мне показалось, что голос его прозвучал слишком громко и сейчас сверху вспыхнут фонари.

Но ничего не случилось. Ирка помогала тащить веревку.

Сенечка пропал с поверхности воды.

Наконец веревка натянулась над самой водой, и мы привязали ее к столбу.

Ирка примотала себе на спину всю нашу одежду. Я с ее помощью привязал к себе на спину ползуна. Ползун трусил, он начал вдруг говорить, что если он утонет, то надо обязательно сообщить об этом куда-то… Но мы не слушали его — мы боялись, что не успеем.

Ирка первой вошла в воду, вцепившись в веревку. Ее тянуло течением, отрывало от веревки, но она медленно перебирала руками по ней. Веревка натянулась углом, вода пенилась вокруг Ирки, медленно передвигающейся к основанию башни. Ползун, привязанный к моей спине, вздрагивал.

— Не шевелись, когда поплывем, — предупредил я его как можно решительней.

— Я знаю, — отозвался ползун.

Но когда Ирка, добравшись до башни, помахала мне рукой, и подошла моя очередь перебираться через несущуюся реку, ползун стал вести себя безобразно. Он цеплялся мне в спину когтями, и я готов был его сбросить — так было больно.

На середине меня чуть не оторвало от веревки, я ничего не видел, вода завивалась вокруг меня, холодный вал бил в бок, я не помню уж, как добрался до стены. И только когда рука моя уперлась в бетон, я с великим облегчением понял, что переплыл.

Кто-то дернул меня за ноги, я хотел огрызнуться, чуть не нахлебался воды, но потом понял, что Сенечка помогает мне нырнуть. Я сказал ползуну (не знаю, услышал ли он):

— Ныряем, не суетись!

Потом, набрав в легкие воздуха и все еще держась за веревку, я другой рукой повел вниз по стене, и через полметра, не более, моя рука провалилась внутрь и меня сильно дернули за нее. В этот момент ползун, перепуганный и потерявший ориентировку, с такой силой рванул меня когтями по загривку, что я было закричал — вода попала в глотку, я не понимал, что со мной творится, я даже не мог выпустить судорожно сжатую в кулаке веревку, и Ирке пришлось буквально отламывать мне пальцы…

Вода расступилась.

Я выплыл в середину черного, наполненного водой колодца. Вокруг меня отвесно поднимались внутренние стены башни. На стене, одна над другой, горели тусклые лампочки. После темноты они казались яркими, и я сразу разглядел Сенечку, который помог мне выбраться на край колодца.

Помещение на дне башни было велико, и там, помимо колодца, из которого мы вылезли, размещались машины, которые мерно постукивали, крутя громадными колесами. Я подумал, что именно они гонят воду во рву.

Первым делом я стал отвязывать ползуна, проклиная его на чем свет стоит. Сенечка и Ирка помогали мне, а ползун жалко оправдывался, чувствовал свою вину, но утверждал, что не помнит, как пытался меня искалечить.

— Славно он тебя изукрасил, — сказала Ирка, глядя на мою спину.

— Надо бы перевязать, — сказал я. — Может, у него когти ядовитые.

— Я не давал вам оснований так обо мне думать, — почему-то обиделся ползун.

— Перевяжем потом. Ты терпеть можешь? — спросила Ирка.

— Буду терпеть, — сказал я. — Но чтобы я еще когда-нибудь таскал на себе ползунов — увольте!

В башне было теплее, чем снаружи, и если бы не царапины на спине, я бы сказал, что первую часть путешествия мы совершили удачно.

Но что делать дальше, я не представлял.

Нас подвели на том берегу рва — никто не пришел к нам на помощь. А что здесь? Где помощники?

Оглядевшись в поисках пути, которым попадали к работающим машинам спонсоры и их слуги, я увидел, что к стене прикреплена узкая металлическая лестница, которая поднималась, загибаясь, и заканчивалась под самым потолком решетчатой площадкой и железной дверцей. Это был единственный выход из первого этажа башни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});