Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке - Ольга Болгова

На почетном месте — рядом с креслом для председателя дегустационной комиссии — возвышалась большая клетка, украшенная лентами и зелеными ветками. В ней похрюкивал, посматривая маленькими глазками на толпу вокруг, упитанный розовый поросенок по имени Большой Типси — приз победителю.

Леди Кэтрин, сопровождаемая поклонами и приветствиями со всех сторон, отправилась в обход вдоль рядов. К ней тут же кинулся с приветствиями мистер Коллинз, желая справиться о самочувствии своей патронессы и выразить очередной восторг ее всесторонними способностями.

— Позвольте сообщить вам, ваше сиятельство, — суетливо говорил он, осторожно посматривая назад, где с семейством Беннетов стояла миссис Коллинз, — что мы все — как один — обитатели моего скромно жилища, сочли своим долгом… изнемогая от желания… насладиться вашим обществом, ваше сиятельство, и праздником…

— Да, да, — рассеянно отвечала леди Кэтрин, принюхиваясь к золотисто-коричневому боку окорока, лежащего перед ней.

— Многовато яблоневых опилок, — заметила она подскочившему к ней мяснику. — И нужно было добавить в рассол чуть больше лаврового листа…

Обескураженный владелец окорока бросился обнюхивать свое детище, а миледи у соседнего стола уже пробовала бледно-розовый ломоть ветчины.

— Вишневая древесина, можжевельник, — одобрительно кивнула она, но едва польщенный кулинар расплывался в улыбке, леди Кэтрин отметила недостаток душистого перца и лишнее количество соли в его продукте.

Генерал, попав в такое великолепие, мучительно разрывался между двумя стратегическими задачами: быть рядом со своей молодой супругой и успеть насладиться аппетитно благоухающими закусками. В конце концов желудок одержал победу над сердцем и он, оставив новобрачную с пастором, присоединился к мистеру Херсту, который, в противоположность новоиспеченному супругу, не мучаясь сомнениями, тотчас же покинул жену и кинулся к прилавкам, предвкушая поистине неземное наслаждение.

— Ах, мистер Беннет, не знаю, смогу ли я попробовать хоть кусочек, — говорила миссис Беннет, уплетая кусок отличной буженины. — У меня так расшатались нервы, что который день я толком не могу есть…

Мистер Беннет понимающе кивал, запивая острую колбасу элем «Ослиное пойло».

Джейн с мистером Бингли пристроились возле корейки, издающий божественный аромат, обмениваясь нежными взглядами.

Миссис Херст советовала мясникам коптить окорока под созвездием Дракона при вхождении туда Марса, что существенно улучшает вкусовые качества мяса, одновременно отмечая, что мистер Херст выпил уже третью рюмку бренди «Веселый осел».

Джорджиана поглядывая на капитана Шелли, представляла, как в разгар праздника на площадь врывается всадник в черном плаще, на ходу подхватывает ее, бросает на своего коня и уносится прочь, а мужественный Шелли, оседлав…

«Боже, у него же нет здесь коня, кого он будет седлать?! — мысленно воскликнула она. — Ах, да, он может выпрячь белого, ох, нет — рыжего коня из экипажа тетушки и броситься в погоню… Рыжий конь, конечно, не так романтично, но…» Джорджиана будто воочию увидела, как ее жених настигает похитителя, в отчаянной схватке побеждает его, пересаживает ее — бледную, но потерявшую духа, — на своего белого… то есть, рыжего коня и, наклонившись к ней, говорит…

— Мисс Дарси, не хотите ли попробовать вот этот окорок, он такой румяный, — услышала она голос Шелли, обращенный к ней.

— Ах, до окороков ли, — вздохнула она, и наколола деревянной палочкой розовый полупрозрачный ломтик. — В романе «Леди Гарган-Тьюи и рыцарь Панта- Гриье» все время что-то ели, и ни к чему хорошему это не привело…

— «Edite, bibite, post mortem nulla voluptas!» Ешьте, пейте, после смерти нет никакого наслаждения! — изрек Тинкертон, протягивая Мэри здоровенный кусок бекона.

— Мистер Тинкертон, но разве не воздержание и умеренность — именно то, чему мы должны следовать на нашем пути? — прошептала она, с сомнением разглядывая весьма соблазнительное на вид яство.

— Вы правы, мисс Мэри, совершенно правы, но… — сыщик ласково улыбнулся, глядя на порозовевшую от смущения девушку, — …но, раз уж нам дается пища, то не принимать ее — значит не благодарить дающих. Роптать на них, а не радоваться их щедрости — значит быть неблагодарным…

— Ах, мистер Тинкертон… — Мэри откусила своими белыми зубками нежнейший кусочек бекона, — …да, да, нельзя быть неблагодарными… к дающим…

Элизабет, Шарлотта и Китти лакомились копчеными ребрышками. У всех троих дам настроение было не самое праздничное. Миссис Коллинз наблюдала, как ее почтенный супруг крутится возле леди Кэтрин и подобострастно заглядывает той в глаза, обещая себе, что и эту ночь мистер Коллинз проведет на диване в своем кабинете — с некоторых пор она стала считать этот метод воздействия на мужа весьма плодотворным.

Элизабет с некоторых пор вообще мало что радовало, если она не видела некоего молчаливого джентльмена… «Приехал и сразу умчался в свой Лондон», — мрачно думала она, почти не чувствуя вкуса ребрышек, однако замечая, что они вполне и вполне… м-м-м… восхитительно-съедобны.

Китти в задумчивости грызла пятую или шестую косточку, не понимая, куда подевался лейтенант Йорик. Накануне он заскочил в Хансфорд, пообещал вскоре вернуться, вскочил на коня и был таков, оставив юную леди в полнейшем смятении.

МакФлай и его лохматая подруга в небывалом восторге от дурманящих запахов и обилия лакомств крутились под столами, подбирая брошенные кости с остатками мяса и аппетитные шкурки окороков и колбас. Впрочем, вскоре этого показалось им мало. Они стянули у одного незадачливого мясника копченую баранью ногу, после чего с небольшим скандалом были выдворены с праздника и заперты в привратницкой Розингса.

Розингс, Розингс, 29 апреля, четверг, 13:10 пополудни

В Розингсе судья Фэйр, измученный головной болью и головокружением, пытался заснуть, но ему все время мешали это сделать. От дома отъезжали экипажи, и он слышал, как генерал Бридл громко обсуждал с Тинкертоном и Херстом предстоящую им дегустацию окороков, отчего сэру Юстасу стало вдвойне обидно.

«Все на празднике, — думал он, ворочаясь в постели и постанывая от боли — казалось, у него разбит не только лоб, но и все тело. — Все едят ветчины, колбасы, беконы, ребрышки, и запивают элем «Ослиное пойло», которого я из-за занятости следственными работами так и не попробовал…»

Он представил, как генерал вместе с лондонской ищейкой опустошают бочку эля и съедают розовый, лоснящийся, со слезой окорок — и застонал так громко, что в спальню прибежал лакей, испугавшись, что судья уже умирает.