Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - Джон Лайдон

лицо, но и из осколков можно почерпнуть новые идеи. Так что все к лучшему, если вы достаточно открыты, чтобы адаптироваться.

Эта катастрофа на самом деле вновь придала мне уверенности, я понял, что знаю, как писать песни, и мне не нужна для этого подушка безопасности из кучи старых идей. Мне пришлось начать все сначала, и чистая радость от осознания того, что Нора не сгорела заживо, дала мне толчок, энергию и радость, чтобы сказать себе: «Этот альбом будет о жизни!»

Мы арендовали студию под названием «Винкрафт» в Котсуолдсе, переделанную из старого фермерского дома. Эта студия принадлежала Стиву Уинвуду – снова он! Мы отправились туда не для того, чтобы любоваться на кусты и овечек, но равным образом мы не хотели находиться в центре города, со всеми этими пробками. Это отвлекает и утомляет. Там мы имели возможность бродить туда-сюда в свое удовольствие. Речь шла о том, что мы вчетвером готовились посвятить себя нашему будущему, будучи преданными своему делу на все сто процентов. Нора осталась в Лондоне. Ей бы очень хотелось оказаться в Котсуолдсе, но это было бы неверным решением. Оно означало бы, что мои занятия в нерабочее время будут иметь отношение только к нам двоим и, следовательно, я не смогу на все сто процентов посвятить себя проекту.

Весь материал для альбома, которым стал This Is PiL[429], был создан и записан на студии. Когда мы свели песни вместе, в них не было никакого эго. Скорее, создавалось впечатление, будто мы все вместе экспериментировали и пытались поймать основную идею песни, но в итоге расширили ее за счет всех чудесных вещей, которые только может предложить музыка. Полная радость свободы. Вот в чем суть нашей любимой песни «Deeper Water»[430]. Речь идет о том, чтобы улыбаться перед лицом невзгод – «Встречусь с бурей я лицом к лицу и не утону»[431]. Это как гимн нашей группы.

Песня была вдохновлена мелодией, сыгранной Лу на гитаре, и огромным количеством разговоров, которые мы вели друг с другом в нашем автобусе. Само собой, к тому времени я уже начал выходить в океан на лодке, но, помимо всего прочего, Лу славится тем, что в его генеалогическом древе есть адмиралы. Когда он был совсем маленьким, его семья купила яхту, и они плавали по всему миру.

В итоге я буквально-таки записал едва оформившийся в голове текст, и мы приступили к работе, в очень даже живом формате, перед кучей британских журналистов, которых Рэмбо и наш замечательный агент по печати и рекламе Адам Коттон привели, чтобы проверить, как работает PiL в студии звукозаписи. Таким образом, давление было невероятным, и все же мы благополучно преуспели, несмотря на обуревавший нас страх сесть в лужу, и родилась песня «Deeper Water». Фантастика! День, когда мы осознали, насколько хорошо это может быть. Песня, от которой все мы испытываем очень глубокие эмоции.

Однако мы никогда не пытались повторить этот момент. Теперь мы знаем, что в нас есть потенциал, поэтому мы его не форсируем. Все возможно. Чем больше давление, тем лучше работа. И чем дальше ты путешествуешь внутрь себя, тем больше можешь проецировать вовне.

Весь альбом был живым, с некоторыми крутыми битами, придуманными позже. На появление каких-то из песен даже оказала влияние окружающая нас природа. Идея песни «Terra-Gate» возникла из того, что мне как-то сказал Лу. Мы наблюдали за ягнятами и овцами на соседнем поле, которых в один прекрасный день разделили, и послышалось блеянье матери-овечки, типа: «Где мой малыш?» Это было реально не очень приятно, и Лу объяснил мне, что фермеры разделили стадо, разделили при помощи специальных ворот. В итоге ягнята и овцы, которые уже произвели на свет положенное число потомства, должны были отправиться на рынок. Отсюда и «врата ужаса», ставшие заглавием песни. К нам, к населению этой земли, в основном относятся так же – мы разобщены, разделены, и нас учат не любить друг друга.

Песня «Human» появилась на свет в один прекрасный летний день там, в Котсуолдсе, когда я сидел, попивая сидр. Мне просто пришло в голову: «Я должен уловить это настроение», – поскольку оно напомнило мне те жаркие дни, когда я был мальчишкой: как мы возились в развалинах, оставшихся после бомбежек, как весело, когда ты беззаботен, и что это больше не так. Мне уже совсем не пять лет, и я знаю о стольких окружающих меня проблемах.

Пятилетние дети в больших городах Британии в наши дни, похоже, не обладают тем чувством свободы, которое было у нас в начале 1960-х гг. Тогда на улицах почти не было машин, и повсюду носились лишь кучки детей. Теперь люди боятся ходить по магазинам из-за молодежных банд, собирающихся в темных закоулках. Но что еще делать этим детям? Институционализированное, «заботливое» правительство и расставленные на каждом углу камеры наблюдения – все это создало очень, очень напряженную ситуацию. Нет ни работы, ни перспектив, ни чувства общности. Есть только разделение, насмешки и хаос. Нездорово.

Полагаю, все дело в том, что предстает перед моими глазами, когда я возвращаюсь сюда. Например, я ненавижу и презираю ублюдочное превращение пабов, которые раньше были нашими общественными центрами, в бары и гастро-пабы. Они тоже могут быть прекрасны, но их слишком много, и все это выглядит так холодно и равнодушно. Так что это объясняет строчку из песни: «Я думаю, что Англия умерла». В «Human» есть и настоящая тоска по месту, которое я помню с детства: «Я скучаю по розам».

Некоторые другие песни посвящены Лондону, который я люблю. Фоном для «One Drop»[432] стал Финсбери-парк, взросление, детские переживания и то, как ты видишь для себя процесс адаптации к новым реалиям, как переход от одного этапа жизни к другому влияет на твои перспективы, влияет навсегда – к лучшему или к худшему. Как там говорится: «Мы пришли из хаоса, вы не можете изменить нас»[433].

Эта песня также и о том, как встать на ноги и найти в жизни то, что нужно. Тебе не надо все время носиться с чем-то, устраивая кутерьму. Иногда это может быть забавным, но если ты реально хочешь решить более серьезные жизненные проблемы, то должен понять естественную суть вещей и научиться следовать своей природе, а не плыть постоянно против течения.

Я всегда буду верить в мультикультурализм, среди которого вырос. Для меня «Lollipop Opera» – саундтрек моей юности. Это соединение всей музыки, которая окружала меня, когда я рос в Финсбери-парке, – от ямайской и африканской до греческой и турецкой. Все эти