Государство и революции - Валерий Шамбаров

И как раз во исполнение данного приказа пошла интенсивная разработка и изучение альтернативных вариантов. С данной целью в начале 1943 г. тот же Гиммлер посетил концлагерь Собибор. Специально к его приезду сюда свезли из других лагерей 300 девушек покрасивее и не успевших исхудать, несколько дней их усиленно кормили и приводили в "товарный" вид, даже заставили как следует вымыться, а уж потом загнали в газовую камеру. И рейхсфюрер СС, наблюдавший через глазок за их агонией, на этот раз остался вполне доволен увиденным, даже наградил после казни медалью коменданта лагеря Густава Вагнера. Но опыты с передвижными "душегубками" - например, проводившиеся в Краснодаре - не дали желаемых результатов, они умерщвляли "всего-то" по 15-50 чел. за один рейс. И там, где стационарных газовых камер не было, вернулись к расстрелам - только теперь они официально признавались "грязной работой", и привлекать для них старались либо специализированные формирования из уголовников и штрафников, вроде "батальона Дирлеванглера", либо местных палачей.

В советской литературе обычно подчеркивается, что они были из "кулаков", "белогвардейцев" и уголовников. Уголовников - да. Но вот "кулаки" с "белогвардейцами" сохранили Бога в душе, поэтому для таких дел заведомо не годились. Разве что те из них, кто уже сломался и опустился в лагерях, перейдя в разряд деклассированных элементов, то есть тех же уголовников. Зато чекистам и "опускаться" не требовалось, это была их профессия. Можно даже отметить, что в оккупированных областях контингент подобрался подходящий. Ведь в 1939-1940 гг. на Западную Украину, в Западную Белоруссию, Молдавию, Прибалтику направляли именно специалистов по чисткам и репрессиям.

Похоже, имел место даже своеобразный обмен опытом. Например, до 1941 г. немцы применяли старую, традиционную методику расстрелов - взводом солдат, с прицелом в грудь (во Франции так расстреливали и до конца войны). А выстрелы в затылок при расследовании германскими комиссиями сталинских преступлений - вскрытии массовых захоронений в Виннице, Катыни, Ровеньках и др., прямо квалифицировались как "характерный почерк" НКВД. Но бывшие чекисты пользовались им и на германской службе - скажем, в Яновском концлагере под Львовом. Впрочем, этот контингент палачей трудился и в других местах - в составе "Зондеркоманды СС-10-А", бесчинствовавшей на Украине и Кубани, 115-го и 118-го полицейских батальонов, заливших кровью Белоруссию, по некоторым данным они работали в отделениях гестапо Минска, Могилева, Смоленска, Одессы, Ровно... И немцы, видимо, оценили преимущества чекистской методики казней, она получила у них такое широкое распространение, что в материалах Нюрнбергского процесса убийство выстрелом в затылок называется уже "типичным нацистским приемом". Так что можно сказать, некое коммунистическо-нацистское сотрудничество продолжалось и в процессе войны. Разве что не на государственном, а на местных и персональных уровнях.

Хотя конечно, сваливать ужасы "коричневого террора" только на немногих профессиональных убийц и русских холуев было бы совершенно неправомочно. Усилия нацистской антисистемы по моральному "преображению" своих подданных в первую очередь сказывались на самих немцах, и если многие из них, как отмечалось выше, все же продолжали относиться к русским более-менее по-человечески, то с лихвой хватало и таких, кому безнаказанность и вседозволенность пришлась по душе, и кто реализовывал свои худшие инстинкты с искренним энтузиазмом. Даже после указанных директив Гиммлера вовсю продолжались массовые расправы силами германских солдат, и не только СС, но и Вермахта - размах репрессий был таким, что одних лишь штрафников и карателей из русских для них никак не хватило бы. Да и сами карательные подразделения из местных народов возглавляли все равно немцы, задавая и тон в жестокости, и разнарядки по масштабам зверств. Многие германские солдаты и офицеры становились палачами очень охотно, и в отличие, скажем, от палачей гражданской, любили при этом позировать перед фотообъективами и кинокамерами, собирая целые коллекции свидетельств о своих "подвигах". Из-за чего и сохранилось так много кадров, где эти "бравые немецкие парни" измываются над жертвами, расстреливают, вешают, жгут, а то и рубят головы, по-крестьянски поплевывая на ладони и умело орудуя топором. А в некоторых отношениях германские "специалисты" могли советским "специалистам" и фору дать - к примеру, в области пыток. Которые у чекистов и во времена гражданской войны, и в период 37-38 гг. хотя и применялись широко, но все же оставались на уровне "самодеятельности". А в гестапо были возведены в целую науку, для них изготовлялись соответствующие инструменты, разрабатывались методики и рекомендации с привлечением медиков и психологов, и в региональных центрах создавались особые бригады профессионалов этого дела, которые при необходимости выезжали со своим оборудованием на места, где коллеги не могли справиться собственными силами, и требовалось более квалифицированное вмешательство.

Ну а на общем ходе восточной кампании гитлеровские методы ведения войны сказались для немцев крайне отрицательно. И многие нацистские руководители это осознавали. Например, Розенберг, сам выросший в России, считал очень вредной пропаганду насчет "унтерменшей"-недочеловеков и внедрения подобного отношения к русским. Точно так же и Геббельс, добросовестно озвучивавший эту пропаганду, в душе придерживался иной точки зрения. В своем дневнике за 25. 4. 1942 г. он писал, что поначалу жители Украины приветствовали Гитлера как избавителя, но изменили свое отношение из-за зверского обращения с ними. Отмечал, что угрозу со стороны партизан можно было бы свести до минимума, завоевав доверие населения, и вообще, гораздо правильнее было бы вести борьбу против большевизма, а не русского народа - создать марионеточные правительства, опереться на антисоветские силы.

Самые дальновидные из подручных фюрера приходили к выводу, что действия немецких карателей не только играют на руку Сталину, но даже приветствуются им. В инструкциях партизанам предписывалась самая жестокая расправа с оккупантами, невзирая ни на аресты заложников, ни на угрозы оккупационных властей. Ведь если диверсионная или террористическая акция вызывала массовые репрессии в отношении мирного населения, это способствовало еще большему озлоблению народа и дальнейшему развитию партизанской борьбы. Впрочем, тут-то уж на Сталина нечего пенять. Во-первых, оккупационные власти развернули террор еще до возникновения партизанского движения, он был заложен изначально в стратегии "Восточной политики" и начал проводиться в жизнь с самого 22 июня. Потому что главной его целью считалось сразу же, с первых дней нового режима запугать народ и отбить саму мысль о каком бы то ни было сопротивлении или непослушании. А во-вторых, подобные способы усилить народную ненависть к захватчикам были отнюдь не достоянием одних лишь коммунистов - их вовсю использовали и западные демократы. Например, когда в Чехословакии были сброшены парашютисты для убийства Гейдриха, они несколько раз по радио предупреждали Лондон, что акция будет стоить жизней многих мирных жителей, однако получили категорическое подтверждение приказа осуществить покушение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});