Чужая в чужом море - Александр Розов

— Потому что зажрались, — веско заявил Юджин, — Народ перестает работать и начинает требовать хлеба и зрелищ. Короче, полный разврат, как в фильме про Калигулу.

— По–твоему, народ надо держать голодным? — поинтересовалась Дилли.

Патрик несколько сконфуженно повертел в пальцах свою сигару.

— Ну, не то, чтобы голодным. Просто, должна быть умеренность.

— Ага, — сказала она, — Значит, кто–то должен контролировать, чтобы у народа была эта самая умеренность. А то народ зажрется, и дальше – как с Калигулой, верно?

— Мораль должна быть, — ответил ей Юджин, — Та самая мораль, которую док Мак так ругает. Тогда люди будут думать не о брюхе и сексе, а о других, более важных вещах.

— О каких? – спросила Дилли.

— О будущем, — ответил он, — О том, как будет жить следующее поколение.

— Классно! – сказала она, — Я понимаю так. У меня семейный бизнес. Я считаю деньги и распределяю: это – на пожрать, а это – на развитие, чтобы следующее поколение могло больше жрать и больше тратить на развитие. Это расширенный продуктивный цикл, но это ни фига не мораль. Это математическая экономика, прикинь? А твоя мораль – это другое. Это когда тебя ограничивают в потребностях, чтобы не пришлось ограничивать Калигулу, или какого–нибудь другого оффи. Твоя мораль – это когда пирамида фараона важнее, чем мясо в супе у твоей семьи. Еще скажи, что я не права.

— Про фараонов спорить не буду, — сказал Юджин, — Но сейчас–то пирамиды не строят.

— Еще как строят! — возразила Дилли, — Но каменные пирамиды это дешевка. Аппетиты выросли. Хеопс удавился бы от зависти, если бы видел бумажные пирамиды нынешних оффи. Вот это – сила! Целая армия Калигул не сможет просрать столько, сколько одна бюджетная программа поддержки фондового рынка и банковской ликвидности. А есть еще военный бюджет с авианосцами по миллиарду баксов за штуку, и другие легкие настольные игры типа международного фонда реконструкции и развития. Один только комплекс зданий международных организаций в Женеве больше, чем сраная пирамида Хеопса раз в сто. Что с этим дерьмом будут делать будущие поколения? Водить туда туристов с альфы–центавра: приколитесь, братья по разуму, на какую херню тратили деньги наши далекие предки. Типа, у них был такой культ: назывался мораль. Что–то такое про загробный мир и общечеловеческие ценности, как говорят археологи.

— Это издержки! – отрезал Юджин, — Да, чиновники воруют. Они всегда воровали. Но уровень жизни растет, технологии изобретаются, наука развивается…

— … Примерно в 20 раз медленнее, чем если бы жреческая каста не вставляла палки в колеса, — перебил его док Мак, — и раз в 5 медленнее, чем необходимо просто чтобы не вылететь в трубу. Повторяется древний египетский сценарий. Персидский. Римский.

— А можно подробнее и как–то менее сумбурно? — спросила Жанна.

Док Мак кивнул, улыбнулся и достал из кармана пестрой рубашки толстую сигару.

— Сейчас я основательно закурю, и постараюсь изложить без сумбура, — пообещал он, чиркая спичкой, — Начнем танцевать от двери… Или, от пирса, как здесь говорят.

— Вы не здешний? — поинтересовалась канадка.

— Я иммигрант из британского содружества, — ответил он.

— Британское содружество большое, — сказала она.

— Совершенно справедливое замечание, — согласился док Мак, — Но давайте не будем отвлекаться на посторонние темы. Начнем от первого действия нашего сценария. Есть успешный или, как говорил доктор Гумилев, «пассионарный», этнос. Как обычно, там есть элита: вожди. Они выдвинулись благодаря своей хитрости, смелости и военному мастерству. Они живут несколько лучше соплеменников: им достается большая доля добычи, самые красивые женщины и самое лучшее оружие. Но их жизнь, по сути, не отличается от жизни любого воина или охотника в племени. Кроме того, они все время испытывают давление со стороны подрастающих молодых лидеров, которые стремятся занять место в элите, вытеснив оттуда стареющих вождей. Это естественный процесс в любом социуме приматов – будь то люди, бонобо, шимпанзе или даже павианы. Место альфа–самца принадлежит самому эффективному из претендентов. Это необхоимо для выживания племени. Старые вожди не желают расставаться с альфа–статусом и, для его сохранения, готовы на разнообразные уловки. У шимпанзе и бонобо, в сообществах из нескольких десятков особей, такие ухищрения дают старому вождю лишь небольшую фору. Иное дело – у людей, с более многочисленными племенами и с более развитыми средствами символической коммуникации. Внедрив в сознание соплеменников некое представление о символах эффективности, можно перевести конкуренцию за альфа–позицию в своего рода виртуальное пространство. Расхожий пример – это владение суперфаллическим объектом: тотемным столбом, башней, в общем – каким–то очень большим недвижимым объектом, который символически отождествляется с…

— … Огромным хером, — договорила Дилли.

— В общем, да, — подтвердил Мак Лоу, — Яркие примеры это колокольня, минарет или высотные здания комплекса UN в Женеве. Другой символический прием — это символ происхождения от тотемного духа–покровителя. Учреждение родовой аристократии, достигшее своего наивысшего развития в странах «буржуазной демократии», где уже нельзя войти в родовую элиту, победив какого–то аристократа в бою или на поединке. Претендент там должен пройти через всю последовательность ритуальных инициаций, определяемых высшей аристократией. Это ритуалы партийной карьеры, выборов…

— Эй–эй! – перебил Патрик, — При чем тут выборы?

— При том, — спокойно ответил Мак Лоу, — что выборы по процедуре, принятой в странах буржуазной или социалистической демократии, это обыкновенная культовая инициация претендента, избранного аристократией. Она практикуется в виде публичного ритуала у многих примитивных племен, это этнографический факт. Надеюсь, ты не будешь меня убеждать, будто на этих выборах что–то решает т.н. «народ»?

Патрик погладил ладонью чисто выбритый квадратный подбородок и молча покачал головой в знак того, что не будет. Мак Лоу улыбнулся, кивнул и продолжил.

— До сих пор я говорил о возвышении некой группы особей за счет конструирования вымышленных достоинств. Но этого мало. Чтобы доминирующее положения группы было стабильным, надо не только возвысить эту группу, но и унизить всех остальных. Выражаясь точнее, надо блокировать всем остальным особям любые пути независимой социально–значимой самореализации. Секс, рождение и воспитание потомства, поиск и интерпретация актуальных знаний, производство и потребление товаров, эстетическое самовыражение, организация самоуправления в сфере безопасности и права – все это должно быть закрыто для людей, не принятых в правящий клан оффи. Если этого не сделать, у людей появится возможность сравнения деятельности оффи с деятельностью неформальных лидеров. Сравнение, естественно, окажется не в пользу первых, и вся конструкция искусственно–обоснованной власти оффи может рухнуть.

— Не понимаю, при чем тут секс и рождение потомства, — перебила Жанна.

— Основной инстинкт, — ответил Мак Лоу, — На нем основана естественная процедура признания альфа–самца самками племени. Если люди смогут демонстрировать свою сексуальную и репродуктивную состоятельность, то искусственной системе рангов в обществе будет нанесен удар в самое больное место… Извините за каламбур. Кстати, задумаемся: почему европейская мораль предписывает женщинам занятие сексом без удовольствия, а затем беременность и роды в максимально–болезненном режиме?

— Где это она такое предписывает!? – возмутился Юджин.

— В библии. Прочти на досуге, это где–то в самых первых главах. Там, где бог Иегова произносит длинное и качественое проклятие в отношении всего человеческого рода. Далее в том же проклятии, предписывается, чтобы труд был для человека изнурителен, ненавистен и туп. Это тоже важно. Если человек работает не как скот, а как разумное креативное существо, он сломает систему. Оффи–бог, конечно же, это предусмотрел.

— Ты хоть бога оставь в покое, — попросил Патрик.

Мак Лоу пожал плечами.

— Ладно, оставлю. Тем более все равно его нет.

— Это еще доказать надо!

— В другой раз, ладно, Патрик? Просто я обещал Жанне изложить систематически, а раз так – на очереди у нас послания апостола Павла.

— Он–то при чем!?

— О! Это очень толковый апостол. Он четко сформулировал одну мысль: если общество переведено из системы натуральных ориентиров в систему искусственных ценностей и статусов, то это общество ожидает конец света. Оно обречено, как пассажиры автобуса, в котором водитель смотрит не на дорогу, а на TV–экран, где отображается существенно иная дорога, виртуальная. В какой–то момент, на скоростном автобане…