Могло быть и так, или Эльфы тоже люди - Андрей Трегубов

— Вознегодовал тогда тот художник, — продолжил Сокол, ловя интонацию, — и решил в политику податься, завёлся, как трактор, и попёр идею «чистой крови».

— Опять передёргиваешь? — ощерился Грим. — Идея эта была уже фюрерская: искусственно сделать европейца без эльфийских примесей. А Дитрих — только словом, только словом!

— И что, — сощурился Сокол, — даже не подшаманил другу?

— Подшаманил, — покладисто согласился тот. — Но только чтобы художника в политику протащить. Познакомить с нужными людьми, научить заводить публику, завораживать людей и подчинять себе толпу, речи сочинял, мифологию под идеологию положил. Откопал Дитрих людям историю Ордена зелёного дракона, который в 15-м веке защищал христиан от турок. И который владел тайнами египетского бога Сета, покровителя пустыни; имелся у Ордена трактат «Священная магия Абрамелина»…

— Помню, ты ещё ксерокс сжёг, пытаясь оттуда выдержки копировать. Так ничего и не вышло, — хрюкнул Сокол.

— …Чьё имя переводится как «Отец песков», — Грима несло. — И знания эти уже в 19-м веке вспомнили в Ордене Золотого дракона…

— Сбавь обороты, я запутался…

— …А Общество Золотого дракона, которое контактировало с известным Туле[92], развивало идеи связи пангерманизма и исламского мессианства… Туда, кстати, Брэм Стокер входил…

Глаза пылали, искры срывались с волос и гасли, не долетая до пола и стеллажей.

— Всё! Тормози! Приехали! — рявкнул Сокол, и Грим воззрился на него, будто только что обнаружил. Перевёл дыхание.

— Я продолжу, можно? — нарочито вежливо попросил он.

— Валяй, — нарочито небрежно разрешил Сокол.

— Так вот. Дитрих основал партию, издавал журнал, придумал лозунг для всей этой каши… И был свято убеждён, что не к добру та самая национальность полуэльфов вообще покидала территорию Египта и расползалась по Европе…

— Потому что долго не давали эльфы этой самой Европе развиваться, — опять включился Сокол, закатывая глаза. — Дикое мрачное Средневековье, угнетение, злоупотребление властью, голод, поборы…

— Да! — Грим всё больше распалялся. — А когда эльфов выгнали — Возрождение началось, науки и искусство стали подниматься. И люди сами прекрасно научились справляться со своей историей.

— А что это он немецкую нацию возродить-то решил? — ехидно поинтересовался Сокол.

— А это не он решил, это Туле решило. Оно деньги давало — оно и решило. Не буду утверждать, что из-за наших с Дитрихом северных предков общество это так назвали, но Туле всегда была жестока к эльфийской крови! — Грим скрестил руки на груди под прямым углом.[93] — И от правительства его как оппозиционера прятало. Да не спрятало. Засадили, и рисковал он закончить свои дни так же, как Калиостро. Но заболел пневмонией, и его выпустили. А когда он вышел, партия уже вовсю готовила проекты своей «расовой гигиены». Эккарту это не понравилось, и через шесть дней он совершенно случайно «умер от сердечного приступа». Ну, понятно, — развёл руками Грим, — «чудил», сидел на «колёсах», под ногами путался. Даже маги Туле не могли поверить в его способности, потому что людьми были.

— А как тогда линия твоего рода не прервалась? Опять внебрачный потомок?

— Нет, вполне брачный. Только в Монголии. В 1923-м Дитриха арестовали и выпустили, а в 1938-м вместе с Тибетской экспедицией от партии он из Германии слинял. Только они — на Тибет, а он — в Монголию.

— Погоди, а сколько ему лет-то было уже?

— Семьдесят. Но монголов он этим не удивил. Да и по нашим фамильным меркам не был таким уж заплесневелым…

— Что-то не вижу я в тебе ничего монгольского…

— Я думаю, внешность за клятвой тащится. — За какой клятвой? — Я тебе не говорил, что ли?

— Не-а.

— И не скажу, — сощурился колдун.

Помолчали.

— Теперь понятно, зачем тебе контрабандные документы нужны. Вернее, не понятно. Ты же говорил, что помнишь всех своих предков…

— Всех не упомнишь, — пожал плечами тот. — А всё равно интересно, вдруг, что новое найдётся. Тем более, я недавно понял, как сильно он был привязан к своему Волку, — Грим взглянул на Рину.

— К какому волку?

— Так себя называл тот «нищий художник»…

— А… — понятливо протянул Сокол.

— А ведь я тебе кое-что ещё не рассказывал, — доверительно поведал Грим. — Я только недавно расшифровал. Этот самый «художник» страдал манией преследования. Да не просто так, как у обычных королей. Грезилось ему по углам какое-то мистическое нечто. И хорошо, если воображаемый тёмный. Но заметки Эккарта указывают, что тот был первым, кто прочёл заклинание вызова этой дури, что в Сайла засела. Она ему и мерещилась. Только в наш мир пробраться не смогла. Надо бы прикинуть, чем Туле могло бы лечить такого пациента.

— Думаешь, не справимся?

Грим лишь развёл руками.

— А кстати, они на Тибете что, думаешь, делали?

— Искали истоки «чистой крови»… расы… чистокровных людей… А, я не знаю.

Грим прикрыл глаза и вскинул брови:

— Нет, портал наш они искали, формулу открытия на латыни сочиняли. Хотели его раньше времени открыть, посмотреть, эльфов врасплох застать, а потом и прихлопнуть. Чем-нибудь ядерным. Говорят, у них были наработки. А при случае, может, и слинять туда. Но это уже мои домыслы… Только не в той «окраине Синей Орды» искали. А Дитриху Николай Рерих помог в поисках, собирал русские поверья о том, что возле горы Белуха на Алтае находится спуск в волшебную страну Беловодье (по-другому «Небесный Иерусалим»)[94] — место портала в мир эльфов. На Тибете, кстати, эту страну звали Шамбала, вот немцы и сбились… Трудности перевода, так сказать. Да и вообще, они жестковато работали. Увлеклись парни. Но и потомки Эккарта искали. Перебрались сюда, нашли. Считай, весь 20-й век тут пересидели. Не давали никому больше сюда добраться.

Сокол внимательно слушал, но имя запомнить всё равно так и не смог.

Грим отошёл к тёмной фигуре у стеллажей с огнестрелом.

— Знаешь, Сайл, я тебе тогда в машине не всё рассказал. Жила моя семья тихо, без фокусов, время такое было… А я тебе не сказал, что я колдун по наследству. Отец пытался мне втолковать основы, заставлял учить историю. Обещал сам инициировать.

Сайлас вскинул брови.

— Ты, давай, без лишних мыслей, начальник! Отец у меня мужик! Я его уважаю очень. Он мог мне сразу, с малолетства способности открыть — я бы тогда нагородил дел. А он велел мне школу закончить. Я, понятно, на него обиделся: я — колдун, а не могу ничего, поскольку папа не даёт. Как в ситуации, когда родители к инету не подпускают… даже хлеще.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});