Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин

— Понтийский флот все еще в Диании?

— Нет, Квинт Цецилий. Он оставался там только девять дней, потом отплыл.

— Были ли золото и корабли переданы?

— Еще нет. Весной. Но Квинт Серторий послал царю свидетельство своего согласия.

— В какой форме?

— Он подарил царю полную центурию великолепных испанских партизан под командованием Марка Мария, молодого человека, которого он очень высоко ценит.

Поросенок нахмурился:

— Марк Марий? Кто он?

— Незаконный сын Гая Мария от женщины из Бетурии. Эта связь имела место, когда он был губернатором с полномочиями пропретора в Дальней Испании сорок восемь лет назад.

— Тогда этот Марк Марий не такой молодой, — сказал Гай Меммий.

— Да. Извини, я ввел тебя в заблуждение, — униженно сказал Бальб.

— О боги, человек, это не такое оскорбление, за которое подают в суд! — сказал Поросенок, которого это даже позабавило. — Продолжай, продолжай!

— Марк Марий никогда не покидал Испанию, хотя он хорошо говорит на латыни и получил неплохое образование. Гай Марий знал о нем и вполне его обеспечил. Он интересуется жизнью испанских племен. Фактически он самый способный командир партизан Квинта Сертория. Специализируется на тактике ведения партизанской войны.

— Значит, Серторий послал его учить Митридата ставить ловушки и проводить рейды, — подытожил Метелл Сципион. — Спасибо, Серторий!

— А деньги и корабли будут доставлены в Дианий? — спросил Метелл Пий.

— Да. Весной, как мне сказали.

Эта поразительная новость дала пищу уму Метелла Пия на протяжении всего пути до Эмпории. Он никогда не думал, что амбиции Сертория простираются дальше, чем сделать себя романизированным царем всей Испании. Его представление о жизни казалось неотделимо от испанских аборигенов.

— Думаю, пора присмотреться к Квинту Серторию попристальнее, — сказал он Помпею, когда приехал в Эмпории. — Завоевание Испании — это только первый его шаг. Если мы с тобой не остановим его, он явится к воротам Рима со своей прелестной белой диадемой, готовый повязать ее на голову. Царь Рима! И союзник Митридата и Тиграна.

После долгого заманчивого предвкушения оказалось, что Метелл Пий не в силах повернуть нож в открытых ранах Помпея. Он лишь раз взглянул на пустое лицо, пустые глаза прежнего Крошки Мясничка и понял: вместо того, чтобы напоминать Помпею о его недостатках, он, Метелл Пий, должен постараться восстановить его душевное и психическое равновесие. Метелл Нумидийский сказал бы, что собственная честь Метелла Пия требует, чтобы нож был повернут несмотря ни на что. Но Пий-сын слишком долго жил в тени своего сурового отца, чтобы иметь столь высокое представление о своей чести.

Желая восстановить пошатнувшееся представление Помпея о самом себе, Поросенок умело послал своего бестактного и самодовольного сына в Нарбонскую Галлию с Авлом Габинием — набрать там кавалерию и лошадей. Он разговаривал с Гаем Меммием, чтобы иметь его союзником, и послал Афрания и Петрея реорганизовать сильно поредевшую армию Помпея. Несколько дней он не думал о кампаниях последнего сезона, радуясь тому, что новости из Диания дали новую пищу для разговоров и размышлений.

Наконец в преддверии декабря, когда предстояло срочно возвращаться в свою провинцию, «старикашка из Дальней Испании» перешел к делу.

— Не вижу необходимости останавливаться на событиях, которые уже в прошлом, — решительно заявил Метелл Пий. — Мы должны думать о кампаниях будущего года.

Помпею всегда нравился Метелл Пий. Но сейчас он понял, что лучше бы тот посыпал солью его раны, стал бы торжествовать. Тогда можно было бы не обращать внимания на его мнение и возненавидеть этого человека. Искренняя доброта и внимание только еще больше убедили Помпея в собственной несостоятельности. Ясно, Поросенок не считал его достаточно важным, чтобы презирать его. Он, Гней Помпей Магн, был для Метелла Пия просто еще одним младшим военным трибуном, который потерпел неудачу, не выполнил первого же поручения. Такого младшего офицера нужно поднять, смахнуть с него пыль и снова посадить на коня.

Однако, по крайней мере, это отношение означало, что они могут мирно сидеть рядом. В былые, «досерториевы» времена Помпей взял бы в свои руки ведение этого разговора, который явно превращался в военный совет. «Послесерториевый» Помпей просто сидел и ждал, когда Метелл Пий изложит свой план.

— На этот раз, — начал Поросенок, — мы оба пойдем к реке Сукрон. Ни у одного из нас нет достаточно большой армии, чтобы выполнить задачу без поддержки другого. Но я не могу идти через Ламиний, потому что Гиртулей и испанская армия будут ждать меня там. Значит, мне надлежит идти в обход и как можно незаметнее. Не то чтобы в таком случае известие о моем приходе не дойдет до Сертория и Гиртулея. Однако Гиртулею придется выступить из Ламиния, чтобы задержать меня. Он этого не сделает без приказа Сертория. Серторий — законченный автократ в военных вопросах.

— Так каким же путем ты пойдешь? — спросил Помпей.

— Далеко на запад, через Лузитанию! — весело ответил Поросенок. — И в конце я прибуду в Сеговию.

— В Сеговию! Но это на конце света!

— Правильно. Серторий клюнет, и это поможет избежать Гиртулея. Серторий подумает, что я собираюсь идти к верховью Ибера и попытаюсь отобрать у него эту местность, пока он занимается тобой. Он пошлет Гиртулея остановить меня, потому что Гиртулей в Ламиний по сравнению с ним ближе к Сеговии более чем на сотню миль.

— А мне что делать? — спросил этот новый и значительно присмиревший Помпей.

— Оставайся в лагере здесь, в Эмпориях, до мая. Мне понадобятся два месяца, чтобы добраться до Сеговии, поэтому я выйду задолго до тебя. Когда выступишь ты, действуй очень осторожно. Самое важное во всей нашей стратегии — чтобы ты выглядел так, словно идешь сам по себе, совершенно независимо от меня, и дойдешь до реки Турис и до Валентин лишь к концу июня.

— Разве Серторий не попытается остановить меня в Сагунте или Лавроне?

— Сомневаюсь. Он не воюет на одной территории дважды. Ты теперь хорошо знаешь Сагунт и Лаврон.

Помпей густо покраснел, но промолчал. Поросенок продолжал, словно ничего не заметил:

— Нет. На этот раз он позволит тебе дойти до Туриса и Валентин. Видишь ли, эти области для тебя новые. Геренний и предатель Перперна все еще занимают Валентию, но не думаю, что они останутся там, чтобы позволить тебе осадить их: Серторий не любит останавливаться в прибрежных городах, он предпочитает свои горные стоянки. Их невозможно взять.

Метелл Пий замолчал, глядя в лицо Помпея, постепенно приобретавшее новую, непривычную белизну. Он был рад увидеть, что в глазах его появился интерес. Хорошо! Он усваивает уроки.

— Из Сеговии я направлюсь к Сукрону, где, как мне мыслится, Серторий навяжет тебе бой.

Нахмурясь, Помпей обдумывал услышанное. Насколько понял Поросенок, ум выскочки из Пицена функционировал по-прежнему исправно. Просто Помпей потерял былую уверенность в себе и не мог составлять свои собственные планы. Ну что ж, пара побед — и все вернется! Характер Помпея уже сформирован, и его нельзя сломать. В нем можно только пробить брешь.

— Но путь из Сеговии к Сукрону — это самая засушливая часть Испании! — возразил Помпей. — Это же настоящая пустыня! Тебе придется пересекать хребет за хребтом вместо того, чтобы шагать по ровным долинам. Ужасный марш!

— Поэтому я и выбрал его, — сказал Метелл Пий. — Никто прежде не решался добровольно идти по этому пути, и Серторий определенно не ожидает, что я направлюсь туда. Я надеюсь достигнуть Сукрона прежде, чем его разведчики разнюхают, где я нахожусь. — Его карие глаза не без озорства смотрели на Помпея. — Ты внимательно изучил свои карты и отчеты, Помпей, и потому хорошо знаешь местность.

— Да, я изучил карты, Квинт Цецилий. Карта не может заменить визуального наблюдения, но это лучшее, что можно сделать, пока не накопишь опыта, — сказал Помпей, довольный этой похвалой.

— Ты уже приобретаешь опыт, об этом не беспокойся, — сердечно сказал Метелл Пий.