Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

себе»

«Он был остроумным человеком с меланхолической натурой. Донн очень беспокоился о своем здоровье и частенько проверял мочу и пульс. Наиболее часто цитируемые слова: “…и никогда не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе” — взяты из его лучшего прозаического произведения “Благочестивые сонеты” (1624)». (Дональдсон, 1995, с. 111.)

«Можно сказать, что бедствия, выпавшие на его долю, были не столь длительны и велики, но есть ли мера несчастьям? Кто знает, кто проследил, как жизнерадостность постепенно перерождается в меланхолию и пессимизм, перерабатывая порыв жизни в движение к смерти?» (Гарин, т. 6, 1994, с. 162.)

«…Постоянно был одержим думами о смерти. Он потребовал, чтобы его еще при жизни изобразили в саване, в гробу, и именно в таком виде его статуя стоит в соборе Святого Павла». (Эфроим-сон, 1998. с. 144.)

«О себе Джон Донн печально говорил: “Я являюсь скорее болезнью мира, чем частью его, и поэтому ничего не люблю в жизни”. В 1623 г. Донн серьезно заболел возвратным тифом и во время своей болезни отражал параллели между своим физическим состоянием и одухотворенностью, заметив, что во время кульминации своего выздоровления он написал “Молитвы о неожиданных возможностях”, опубликованные в 1624 г. Умер от рака желудка». (CD Епс. Britannica 99.)

Можно лишь предположительно (из-за скудности сведений) говорить о наличии дистимии, протекающей с длительно сниженным настроением и с навязчивой фиксацией на проблемах здоровья. Меланхолическое настроение (разного происхождения), кстати, очень часто сопровождает остроумие сатириков и юмористов (см. патографии Гоголя, Зощенко, Салтыкова-Щедрина, Свифта и др.)

ДОСТОЕВСКИЙ ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ (1821–1881), русский писатель, издатель журналов.

«Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив.

Если же он будет постоянно счастлив, то он тотчас же сделается глубоко несчастлив».

Ф.М. Достоевский

Наследственность

«В 1933 году в Москве вышло капитальное исследование… М.В. Волоцко-го “Хроника рода Достоевского”. Автор проанализировал медико-биологические данные, относящиеся к 370 представителям рода — как по восходящей, так и по нисходящим линиям — и с замечательной обстоятельностью зафиксировал все патологические отклонения: шизоидные и эпилептоидные проявления личности, чудачества и странности поведения, те или иные аномалии. Волоцкий указал также на музыкальную, литературную, художественную и научную одаренность многих из Достоевских». (Волгин. 1991, с. 28.)

«Властные, пылкие и неукротимые в своих страстях и вожделениях, они не раз упоминаются в книгах стародавних судных дел, изданных Виленской археографической комиссией. Так, в конце XVI века некая Мария Стефановна Достоевская обвинялась в убийстве своего мужа… в покушении на убийство своего пасынка… и в составлении подложного завещания для овладения их имуществом. Эта леди Макбет Пинского повета была приговорена к смертной казни…» (Гроссман. 1965, с. 8.)

[Дед] «…определенно ненормальная личность. [Отец]…страдал запойным пьянством и был человек чрезвычайно свирепый, угрюмый, подозрительный, болезненно-недоверчивый к людям и жизни вообще. Дети его страшно боялись, дрожали перед ним и опасались как бы малейшим неудачным ответом на уроках с ним или малейшею ребяческою шалостью не вызвать у него вспышку гнева и суровости… Отец был чрезвычайно нетерпелив и очень вспыльчив, при малейшем промахе — сейчас же раздавался крик… Несомненно, отец-Достоевский был психически больной человек: болезнь его прогрессировала вместе с его запойным пьянством. Результатом этого и было то, что почти все его дети и потомки, включая великого писателя, были душевнобольные или людьми психопатическими…» (Сегалин, 1925а, с. 36–37.)

[Отец] «Михаил Андреевич не только постоянно угнетен жизненным неблагополучием… и, наконец, — расстроенным здоровьем (болезненные припадки, хандра, трясение рук и головные боли), не только постоянно страдает от всех этих напастей, но, кажется, и не очень-то желает выходить из подобных хронических обстоятельств. По воспоминаниям сына — А.М. Достоевского: после смерти матери “пристрастие его к спиртным напиткам видимо увеличилось, и он почти постоянно бывал не в нормальном состоянии”. По воспоминаниям дочери Ф.М. Достоевского: “Алкоголизм моего деда был роковым почти для всех его детей. Его старший сын Михаил и самый младший Николай унаследовали эту болезнь… Эпилепсия моего отца была, очевидно, следствием той же причины”». (Волгин, 1991, с. 313–314.)

«Варвара, [сестра Достоевского] — была несомненно душевно-больная… Ее сын был идиот… Старший сын брата Достоевского, Андрея Михайловича — блестящий молодой ученый, умер от прогрессивного паралича. Второе и третье поколение вышеупомянутого брата Михаила — страдали также алкоголизмом». (Сегалин, 1925а, с. 37–38.)

[Младший сын Ф.М. Достоевского в возрасте трех лет погиб от эпилепсии] «…унаследованной от отца». (Достоевская, 1971, с. 321.)

[Дочь, Любовь Федоровна, писательница] «…с детства страдала разнообразными болезнями, большей частью нервного происхождения, что принуждало ее постоянно лечиться…» (Поливанов, 1992, с. 163.)

Общая характеристика личности

«Был рано развившимся ребенком, с живым, доходящим до галлюцинаций воображением… Ненасытный, доводил всякое влечение до порока… До болезненности нелюдим и замкнут». (Цвейг, 1929, с. 92.)

«…Настолько был непохож на других его товарищей во всех поступках, наклонностях и привычках и так оригинальным и своеобычным, что сначала все это казалось странным, ненатуральным и загадочным, что возбуждало любопытство и недоумение, йо потом, когда это никому не вредило, то начальство и товарищи перестали обращать внимание на эти странности. Федор Михайлович вел себя скромно, строевые обязанности и учебные занятия исполнял безукоризненно, но был очень религиозен, исполнял усердно обязанности православного христианина». (Волгин, 1991, с. 292–293.)

«…Проявление садизма у Достоевского еще в раннем детстве, — стегание лягушек ореховым хлыстом, причем это стегание было, по-видимому, одним если и не из любимых, то во всяком случае частых, привычных забав Достоевского, так как он с видом знатока прибавляет — “хлысты из орешника так красивы и так прочны, куда против березовых” <…> “…я изобрел для себя нового рода наслаждение — престранное — томить себя. Возьму твое письмо, переворачиваю несколько минут в руках, щупаю его, полновесно ли оно, и, насмотревшись, налюбовавшись на запечатанный конверт, кладу его в карман…” Какой утонченный, рафинированный аутосадизм это “престранное наслаждение, — томить себя”, чтобы в результате вызвать особо сладострастное состояние души, чувств и сердца». (Юрман, 1928, с. 74–75.)

«Становится ипохондриком, его охватывает мистический страх