Kurohibi. Черные дни - Gabriel

дне, однако сейчас член будто опустился в колодец, едва касаясь свода пещеры. Словно пропитанная невесомой влажной пылью вата, влагалище Мари до самого основания вобрало в себя весь орган, но так и не стиснуло его, не сжало и никак не попыталось удержать внутри или наоборот вытолкнуть. Озадаченный Синдзи сначала списал это на упавшую чувствительность члена, однако через секунду он ощутил тепло ее плоти, струйки влаги, каплями стекающей по его стволу, невесомые случайные прикосновения ее бугорков, и тогда понял — ее влагалище было растянуто настолько, что могло вместить в себя хоть лошадиный фаллос.

— Ну, впечатлен? — Мари, впрочем, ничуть не смущенная, только хитрее прищурилась. — Вижу разочарование на твоем лице. Ты прав ровно наполовину — благодаря своему опыту я научилась подстраиваться под сморчки любых размеров, однако ты ошибаешься, если думаешь, что я раздолбала свое сокровище ко всем чертям и под мой размер только метровые шланги подходят. Знаешь, мне хватило ума понять, что чтобы не превратиться в потаскуху, я должна контролировать каждую клеточку своего тела, я должна тренироваться и закаляться, особенно там. И годы упражнений не пропали даром. Смотри.

И тут, внешне не сделав ни одного движения, Мари внезапно резко облепила член Синдзи мягкой плотью влагалища, сделавшегося вдруг невероятно тугим, тесным, узким, крепким, сравнимым разве что с киской той десятилетней девочки, только гораздо, гораздо глубже и сильнее. Именно с умопомрачительной силой сдавливая пенис, она заставила Синдзи волнительно вздохнуть воздух полной грудью и дергано засуетиться, особенно когда того самого распирало от внутреннего напряжения. Теперь уже влагалище тисками обхватило возбужденный столб, тем самым заключив в неразрывные объятия, вдруг оказавшиеся неожиданно приятными — гладкая кожица, прильнув вплотную к головке, во многом благодаря обилию смазки давила крайне чувствительно, а тесно прижавшиеся бугорки создавали впечатление налившейся перезрелой мякоти, тяжелой, плотной и оттого будоражащей кровь.

Насладившись первой реакцией Синдзи, Мари чуть дернула бровями, словно говоря, что это еще не конец, медленно выпрямила спину, подняла голову, не сводя глаз с лица парня, и сделала нечто, не поддающееся логическому объяснению — внешне не совершая никаких движений и не напрягая ни одного мускула, кроме чуть дрогнувшего пресса, она вдруг заставила ритмично и резко переливаться плоть внутри своего влагалища. И тут Синдзи, еще не успев понять, что происходи, вдруг словно нырнул в целый океан экстаза, когда бугорки юрко зашевелились вокруг его пениса, и даже сами стенки влагалища заходили ходуном, не просто начав сокращаться, расслабляясь и напрягаясь, сжимая и сдавливая член, а натурально стали скручиваться, шевелиться, будто свора гладких ослизлых змей, только переливающихся в единой неразрывной массе. Это походило на интенсивные поглаживания пропитанными смазкой ладонями, напоминающие эротический массаж умелых рук, но главное и определяющие отличие состояло в том, что член оплетали со всех сторон, плоть беспрестанно шевелилась и терлась, сдавливала и поглаживала, облегала и перекатывалась, и не было слепых зон, до которых не доходило воздействие. Каждый миллиметр пениса, каждая клеточка на кожице его головки горела под стимуляцией упругой и раздувшейся мякоти, и это было настолько восхитительно, настолько бесподобно, что Синдзи вмиг задохнулся от бури нахлынувших на него упоительных чувств. Начав непроизвольно дергаться — так как с дрожью совладать не представлялось возможным — Синдзи выгнулся, с громким стоном выдохнул и сполз со спинки кресла на пол, не обращая внимания на заломившую руки цепь, что была приколота к ремешкам на запястьях, и перед глазами вспыхнул калейдоскоп наслаждения, сорвав все мысли в пропасть плотского желания, столь ярко, что виски запульсировали от приятной чарующей боли.

Где-то раздался звонкий смех Мари, на животе почувствовались линии скребущих кожу до крови ноготков, до уха донеслись обидные насмешки, подтрунивание и унизительные оскорбления, но Синдзи до всего этого не было никакого дела. Он наслаждался невиданным, ни с чем не сравнимым ощущением, он захлебывался в удовольствии и он ощущал, как оргазм небывалой силы медленно и неумолимо накапливался в основании его живота. Ему было все равно, что член до белой рези обматывали прочные нити, его не пугала возможность прорвать канал внутри тела, он желал лишь одного — выпустить струю обжигающего семени в живот невероятно красивой, манящей и до дрожи взывающей страсть сокрушить ее девушки.

— Стоп.

Единственное слово, прорвавшееся сквозь пелену наслаждения, колоколом ударило внутри головы, потому что за ним бесподобные ощущения на члене прекратились так же неожиданно, как и начались. Дрожащий и все еще ощущающий покалывающие искринки экстаза Синдзи готов был взвыть, когда обнаружил, что Мари прекратила свой чарующий массаж, приподнялась, вытолкнув из себя его член вместе с небольшим дождичком излившегося сока, и отправилась куда-то в сторону. Единственной причиной, почему он не заскулил от разочарования, была та изрядно пошатнувшаяся и надломленная, но все еще держащаяся мысль о том, что он не хотел доставлять Мари удовольствия собственным унижением перед ней. Как бы желанна ни была девушка, как бы ему ни хотелось ощутить ее плоть, идея о надломе ее гордости, жестоком и беспощадном сокрушении плоти все еще преобладала в его голове.

— Это было близко, да? — слегка запыхавшаяся Мари поправила соскользнувшую прядь волос с лица и несколько раз глубоко вдохнула, сама переводя дух.

Синдзи готов был проклясть себя за то, что так и не смог оторвать глаз от ее качнувшейся упругой груди и приподнявшихся сосков, когда воздух наполнил ее легкие, румянец на щеках сверкнул багровой краской, а кожа заблестела от капелек пота.

— Фух, чуть не сорвалась. Все не желаешь говорить? Ты знаешь, дорогой, я настолько натренировала мышцы в своей пещерке, что могу ею сгибать стальные прутья. Ну, то есть, сгибать руками, фиксируя их сжатым влагалищем. Что уж говорить, что я могу сделать им с такой хрупкой вещью, как мужской писюнчик. Говорю по своему опыту. Но… — она наклонилась к Синдзи, погладив его живот и размазав по нему слой своей влаги, — вот уж чего я тебе не желаю, так именно этого. Если ты не успел заметить, я вновь кончила, пережевывая лоном твой член, хотя в этот раз было гораздо слабее. Впрочем, судя по твоим глазам, ты летал где-то так высоко, что не заметил бы даже рухнувшей земли под ногами. В самом деле, такой милый.

Хихикнув, Мари на пару секунд скрылась позади Синдзи, пока тот отчаянно пытался утихомирить бурю вожделенных чувств в душе, да унять вибрирующую дрожь в перевозбужденном члене. Впрочем, девушка вернулась слишком быстро, однако ее следующее действие заставило вытянуться его лицо и