Наследие - Кристофер Паолини

Но потом она подумала: «А зачем Гальбаториксу прибегать к подобным хитростям? Он все это с легкостью может проделать и сам. Муртаг прав. А я вряд ли смогу долго сопротивляться Гальбаториксу… Если я приму предложение Муртага, это, возможно, станет моим приговором, но если я откажусь, тогда мой смертный приговор неизбежен. Гальбаторикс» любом случае сломит меня. Это всего лишь вопрос времени…»

— Поступай, как считаешь нужным, — сказала она Муртагу. Тот кивнул и прикрыл глаза веками.

А Насуада принялась вспоминать про себя кусок одной поэмы, который всегда повторяла, желая скрыть свои истинные мысли или защитить свое сознание от чьего-то вторжения. Она сосредоточенно повторяла эти строки, готовясь в случае чего оказать Муртагу решительный отпор, и очень старалась не думать ни об одной из тех тайн, хранить которые было ее священным долгом.

Жил в Эльхариме человек желтоглазый.

Меня он учил: — Слухи — это проказа;

Слухи — демоны тьмы,

Они губят умы.

Ты не слушай тех демонов, детка,

Вот и будешь ты ночью спать крепко.

Когда Муртаг коснулся ее сознания, Насуада вздрогнула, замерла и снова, еще быстрее, начала повторять знакомый стишок. К ее удивлению, мысли Муртага показались ей странно знакомыми. Его сознание удивительно напоминало ей сознание… Нет, нет, она не должна вспоминать об этом человеке! И все же сходство было поразительным, как, впрочем, и отличия. И самое яркое из этих отличий — гнев, который, казалось, лежал в основе характера Муртага, как некое холодное черное сердце, зажатое в кулак, неподвижное, но порождающее такое количество ненависти и гнева, что эти чувства, растекаясь по венам, змеями опутывали его душу и разум. И все же его тревога, его искренняя забота о Насуаде сияли ярче этого гнева. И это ее окончательно убедило. Невероятно трудно, почти невозможно притворяться, лицемерить, показывая кому-то свое внутреннее «я». И Насуаде не верилось, что Муртаг способен так ее обманывать.

Как и обещал, он не предпринял ни единой попытки проникнуть в ее мысли или в ее воспоминания и уже через несколько секунд прервал их мысленную связь, вновь оставив ее наедине с собственными мыслями.

Открыв глаза, он посмотрел на нее и сказал:

— Ну вот. Теперь-то ты, наверное, сможешь меня узнать, если я вновь проникну в твои мысли?

Она молча кивнула.

— Это хорошо. Гальбаторикс способен на многое, но даже он не умеет имитировать чужое сознание. Я попытаюсь предупредить тебя до того, как он предпримет попытку изменить твое восприятие действительности, и мысленно свяжусь с тобой, как только он эти попытки прекратит. Таким образом, ему не удастся окончательно тебя запутать, и ты, надеюсь, все же сумеешь отличить реальное от вымышленного.

— Спасибо тебе! — Насуада попыталась вложить в эту короткую фразу всю силу своей благодарности.

— К счастью, немного времени в запасе у нас пока есть, — сказал Муртаг. — Вардены отсюда всего в трех днях пути, а с севера к Урубаену быстро приближаются эльфы. Гальбаторикс сейчас наблюдает за подготовкой к обороне столицы, а потом будет обсуждать различные стратегические планы с лордом Барстом, командующим столичного войска.

Насуада нахмурилась. Она много слышала о лорде Барсте. Он пользовался поистине устрашающей репутацией среди придворных Гальбаторикса, хотя все считали, что ум у него весьма острый. Однако он был на редкость кровожаден и жесток. Тех, кто имел глупость ему противиться, он без малейших сожалений попросту стирал в порошок.

— А почему во главе его войска стоишь не ты? — спросила она.

— На мой счет у Гальбаторикса иные планы. Вот только со мной он ими пока что не делился.

— Долго он будет занят на подготовительных работах?

— Весь сегодняшний день и весь завтрашний.

— И ты думаешь, что успеешь спасти меня до его возвращения?

— Не знаю. Возможно, и не успею. — Они помолчали. Затем Муртаг сказал: — Знаешь, я бы хотел задать тебе один вопрос: зачем ты убила этих людей? Ведь ты же понимала, что выбраться из цитадели не сможешь. Неужели только для того, чтобы насолить Гальбаториксу? Он так и сказал.

Насуада вздохнула и, оттолкнувшись от груди Муртага, села прямо. Он с некоторой неохотой убрал с ее плеча руку, и она. шмыгнув напоследок носом, посмотрела ему прямо в глаза.

— Не могла же я просто так лежать, как бревно, и позволять ему делать со мной все, что он захочет! Я должна была сопротивляться, драться; я должна была показать ему, что он меня не сломил. Да, я действительно хотела причинить ему боль — любым способом, каким только смогу!

— Значит, тобой действительно руководила просто злоба?

— Отчасти. Ну и что? — Она ожидала от него презрения, возмущения или еще чего-то подобного, однако он оценивающе посмотрел на нее, и губы его изогнулись в понимающей усмешке.

— Ну что ж, тогда я вынужден признать, что это была отличная работа! — сказал он.

Она не сразу, но все же улыбнулась в ответ и пояснила:

— И потом, все-таки в глубине души я надеялась, что у меня есть хоть какой-то шанс и я смогу убежать.

Муртаг фыркнул:

— Ну да, а драконы смогут начать травой питаться!

— И все равно я должна была попытаться!

— Да, я понимаю… И я бы сделал то же самое, если б мог. И пробовал — когда близнецы еще только притащили меня сюда.

— А потом? А теперь?

— Нет, теперь не могу. Но даже если б мог — какова была бы цель моего освобождения?

На это у Насуады ответа не было. Они помолчали; потом она попросила:

— Муртаг, если ты не сможешь освободить меня, тогда пообещай, что поможешь мне спастись… иным способом, хорошо? Я бы не стала просить тебя… не стала бы взваливать тебе на плечи столь тяжкое бремя, но твоя помощь может оказаться бесценной, особенно если у меня не будет возможности сделать это самостоятельно. — Она сурово поджала губы, но он и не думал прерывать ее. — Что бы ни случилось, я не позволю себе стать игрушкой Гальбаторикса, его рабыней! Я пойду на все, лишь бы избежать подобной участи. Ты можешь это понять? — Он слегка кивнул. — Ты мне поможешь? Ты даешь мне слово?

Муртаг потупился, сжимая кулаки; дыхание его стало хриплым.

— Да, я даю тебе слово, — выдохнул он.

Муртаг был не особенно разговорчив, однако Насуада вскоре сумела его разговорить, и они довольно долго болтали о всяких пустяках. Муртаг рассказал ей, как он переделал седло для Торна, которое подарил ему Гальбаторикс, — этими усовершенствованиями он по праву гордился. Они позволяли ему гораздо быстрее вскакивать в седло и спрыгивать с него, а также без малейшего неудобства пользоваться в полете мечом. А Насуада рассказывала ему о лабиринте рыночных улиц Аберона, столицы королевства Сурда, и о том, как в детстве частенько удирала от няньки, чтобы этот лабиринт исследовать. Ее любимцем был один торговец-кочевник по имени Хадаманара-но Дачу Таганна, хотя он настоял, чтобы она называла его просто Таганна, как звали его в семье. Этот Таганна торговал всякими ножами и кинжалами и с огромным удовольствием показывал ей свои товары, хотя она никогда ничего не покупала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});