Вексель судьбы. Книга вторая - Юрий Шушкевич

— Что вы имеете в виду?— Алексей решил попытаться разыграть неведение.— Из швейцарских сейфов, как известно, ничего не пропадает.

— Если бы я разговаривал с вами в понедельник,— ответил Фуртумов стальным голосом,— я бы полностью согласился с таким ответом. Но на вашу беду, пока вы летели в Москву и затем готовились ко встрече со мной, нам сюда тоже кое-что сорока на хвосте принесла. Не догадываетесь?

Сомнений не было - Фуртумов знал о пятничном аутодафе.

— Догадываюсь, что мы с вами имеем в виду одно и тоже,— с силой выдавил Алексей из себя.

— Тогда прокомментируйте.

— Что комментировать? Были векселя - и не стало их. Слуги собрали из камина пепел, садовник вынес его в сад и закопал между кустами роз.

— Зачем вы это сделали?

— Счёл, что так в мире станет меньше лжи. В конце концов, все эти векселя должны были сгореть при самоликвидации сейфа, если бы я ошибся в наборе кода хотя бы одной цифрой.

— Они не сгорели.

— Неужели?

— У швейцарцев, да будет вам известно, существует механизм дублирования документов особой важности. Юридически значимая копия бумаг, которые вы пытались сжечь, хранится в безопасном месте с тем же кодом доступа.

— Я об этом не знал. Но что ж! Тем лучше для вас. Тогда каковы будут ваши условия сделки?

— Я уже их озвучил. Вы сообщаете мне код, мы всё проверяем, получаем доступ к депозиту и выпускаем вашу даму.

Алексей в ответ покачал головой.

— Я передам вам код только после того, как дама будет на свободе.

— Вы ставите условия?— изумился Фуртумов.— А обвинения в государственной измене не хотите?

— Это ваше дело, в чём меня обвинять, поскольку сила на вашей стороне. Вы всегда сможете арестовать даму вновь, если я сообщу вам неверные цифры. Так что вы ничего не потеряете, если позволите ей немедленно вернуться домой. К тому же, заметьте, я не ставлю никаких условий насчёт себя.

Произнося последнюю фразу, Алексей предполагал, что своим собственным освобождением он займётся после того, как удостоверится в безопасности бывшей возлюбленной. Для этого он принял решение использовать в качестве второго козыря пятнадцатимиллиардную карточку, о которой государственный вымогатель, похоже, ничего не ведал.

Однако Фуртумов не оценил предложения.

— На вашем месте я бы помалкивал и делал то, что вам велят!

— Как хотите,— равнодушно ответил Алексей.— Мне всё равно. Буду помалкивать.

Фуртумов, с шумом отодвинув стул, поднялся и молча направился к выходу.

— Подумайте хорошенько!— бросил он, уходя.

Тотчас же возникли охранники, которые препроводили Алексея обратно в камеру.

Решив, что ничего более сегодня с ним происходить не будет, Алексей расслабился, и чтобы не упредить предстоящий ночной сон, решил перебирать в памяти произошедшие с ним события, выстраивая из них закономерность и выявляя развилки, на которых его жизнь имела возможность поменять направление. Ибо когда думать о будущем не хочется, чем ещё остаётся заниматься в тюрьме?

Однако, к удивлению Алексея, в районе шести часов вечера он снова был отведён в прежнюю комнату.

Человек, назвавшийся Геннадием Геннадиевичем, положил перед ним на стол мобильный телефон.

— Звоните!

— Куда звонить?

— Вашей даме. Удостоверьтесь, что она находится у себя дома и что с ней - всё в порядке.

Алексей не мог не улыбнуться - какая ни есть, а победа.

— Я думаю, что поговорю с ней в следующий раз,— неожиданно ответил он.— Пока же позвоню её брату.

Фуртумов заметно смутился, хотя постарался это скрыть.

— Ваши отношения меня не интересуют. Звоните хоть Президенту.

Алексей взял телефон и набрал Бориса. Тот долго не брал трубку - видимо, его смущал незнакомый вызывающий номер.

— Это я, привет. С Машей всё в порядке?

— Леха, ты?!— затрещал из трубки восторженный голос Бориса.— Как я рад! Да-да, с Машей всё о’кей, она уже дома и приходит в себя. Где ты, старина?

— Пока там же,— ответил Алексей.— Береги сестру!

Из трубки послышался очередной треск, но Алексей уже нажал на отбой.

— Благодарю вас, Геннадий Геннадьевич,— сказал он, возвращая телефон.— Надеюсь, что отныне с вашей стороны к даме не будет больше претензий.

— Это зависит от вас. Коды!

— Записывайте.

— Вы будете говорить по памяти? Вас точно не надо куда-либо везти за документами?

— Разве что затем, чтобы протянуть время. Мне всё равно. Записывайте первые восемь цифр: 9, 6, 4, 9, 6, 9, 5, 2. Записали? Теперь ещё пять: 6, 4, 5, 7 и 3. Итого тринадцать.

— Вы всё точно вспомнили? Не ошиблись?

Алексей пошёл на определённый риск, сообщив из двух кодов только второй. Ведь копии векселей, ежели они действительно были сделаны предусмотрительными швейцарцами, защищены именно им. О первом же счёте здесь либо не знают, либо не интересуются как ценностью несравненно меньшего порядка. И если Шолле говорил правду, а он, похоже, всегда, когда не отмалчивался, говорил правду, то без первого кода второй не сработает…

— Ошибаться не в моих интересах,— Алексей подтвердил свои слова.— Если сомневаетесь - проверьте по нумерологическим суммам библейской фразы “жаждущему дам даром от источника воды живой” и слова “омега”. Текст латинский, разумеется.

— Sacra Vulgata?— уточнил всезнающий Фуртумов.

— А что ж ещё…

— Хм.. Действительно, что ж тогда ещё? Благодарю вас, Алексей Николаевич! Если вы действительно сообщили нам правильный код, то в ближайшие дни вы убедитесь, что мы выполняем свои обязательства.

Далее произошло немыслимое - перед тем как покинуть кабинет, Геннадий Геннадьевич протянул Алексею для рукопожатия свою ладонь. Она оказалась немного вспотевшей. “Нервничает товарищ,— подумал Алексей.— Понимает, гад, что отныне всё это - его головная боль, и любая оплошность ему дорого обойдётся. Только вот меня теперь его проблемы не касаются!”

Возвратившись в камеру, Алексей получил ужин и постарался поскорее заснуть. Он проспал как убитый до полудня четверга, отказавшись принять завтрак и рассчитывая, что ближе к вечеру, когда агенты Геннадия Геннадьевича получат доступ к треклятому счёту, в его судьбе наконец-то произойдут перемены. Ну а если вскроется необходимость предоставить доступ к счёту первому - не страшно, поскольку в этом случае у него будет отличная возможность поторговаться на собственных условиях. Ведь почуяв сладкое, медведь согласиться на всё, лишь бы заполучить.

Так с полным на то основанием рассуждал Алексей, и ему было невдомёк, что события вокруг его персоны уходят в непредсказуемый вираж.

*

Всё началось с памятного августовского происшествия на Владимирском тракте, когда неизвестные вертолётчики, упреждая обуявший Алексея порыв благородной ярости, укокошили риелтора Пектова. Получив взамен мести остывающий труп подлеца, взбешённый Алексей тогда в сердцах разрядил в придорожные кусты свой загодя взведённый пистолёт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});