Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья

Кеторин ему улыбнулась, а Элиот нахмурился ещё больше и попытался сесть на диванчике, чуть не свалившись с него, а затем поморщился от боли, простреливший его тело насквозь.

— Не поверите — ваш ангел-хранитель, врач и лучший друг в одном лице на ближайшие несколько дней.

Элиот нашарил взглядом Джилс и недоверчиво спросил:

— Это твоя тётя? Ей можно верить? Она ведьма?

Можно ли доверять Кеторин? Джилс могла бы найти неоновые буквы и сложить их в слово «конечно», но в таком случае её сочли бы сумасшедшей, и поэтому она решила ограничиться кивком.

— О нет, милый, я не её тётя. На Джилс распространяется то же самое, что и на тебя: Ангел-хранитель, врач и лучший друг. Могу побыть охранником и психологом, но за отдельную плату.

— Она сумасшедшая? — спросил у Джилс Элиот.

Джилс показалось чуточку забавным то, как мужчина обращается к ней, игнорируя других присутствующих.

— Ты как? — спросила она его.

— Я всегда считала себя человеком, не лишённым шарма, а не сумасшедшей, — вторила ей Кеторин, но Элиот вновь пропустил слова женщины мимо ушей.

— В целом, неплохо.

— Вот и отлично, — протянула Кеторин, поднимаясь на ноги. Низ её брюк, больше похожих на юбку, давно промок. И Джилс только дивилась, как Кеторин не тряслась от холода в своём наряде. — Значит, до бара дойдёшь на своих двоих.

В этот момент Джилс услышала голос вспыльчивой девушки, которую, вроде бы, звали Марта. Джилс даже не удивилась, что та опять была не в духе.

— Рой, я и с первого раза поняла, что тебе жаль, что мою сестру похитили и ты хочешь мне помочь. Спасибо. Я действительно благодарна, но не нужно повторять мне об этом десятки раз. Я не глухая!

— Но мне действительно…

— Рой, пожалуйста!

Удивительное дело, но с этим Роем, кем бы он ни был, Марта не была столь резка, как с Джилс. И это не могло не задевать — Джилс не сделала ей ничего плохого. Да, она понимала, что у девушки похитили сестру, но разве это повод бросаться на всех, как разъярённая собака? Джилс даже представить себе не могла, что должно было бы произойти, чтобы она повела себя подобным образом.

Свет уличного фонаря выхватил из темноты высокого долговязого юношу, на фоне которого Марта казалась ещё мельче, чем была. Но Марта интересовала Джилс в последнюю очередь. Минуя Кеторин, Джилс подошла к Элиоту и присела на крышку стола.

— У тебя такой взгляд, словно ты меня уже похоронила, — усмехнулся он, и Джилс ответила ему улыбкой.

— Мама всегда говорила, что я склонна драматизировать, — пожала она плечами. — Думаю, Кеторин тебе поможет…

— Мне бы и антибиотики помогли. Джилс, простреленная рука не то же самое, что простреленная нога.

— Говоришь так, словно в тебя каждую неделю стреляют.

— Нет, впервые. И мне чертовски страшно. Но не думаю, что я умираю, — Элиот протянул к девушке здоровую руку и сжал её пальцы. Ладони у него оказались холодными. — Эй, это моё тело. И я не думаю, что оно уже готово попрощаться с этим миром.

— Пытаешься меня успокоить? — спросила Джилс, глотая слёзы.

— Да. Получается?

— Не очень.

— Это плохо. Джилс, бери себя в руки, мои нервные клетки не выдержат ещё одной битвы со слезами.

— Хорошо, — ответила Джилс, стараясь не разрыдаться в конец. От слов и доброты Элиота становилось только хуже. У Джилс появилось безумное желание распластаться на его груди и рыдать, пока не пропадёт голос, пока будет уже невозможно открыть глаза. Хотелось лишь одного — чтобы Элиот всё это время гладил её по спине и говорил утешающие слова своим добрым голосом.

Вот только услышала она не голос Элиота, а ехидный комментарий Марты:

— Оказывается, он и не при смерти. А ты тут уже развела сырость похлеще, чем на похоронах.

Джилс обожгло волной поднявшегося возмущения.

— Да что с тобой не так? — воскликнула она, обернувшись к девушке.

Та стояла на порожках рядом с высоким юношей, который чем-то отдалённо напоминал Люциана. Сей факт Джилс отметила для себя мимоходом, полностью поглощённая блондинкой. Сейчас, при искусственном освещении, она могла разглядеть её получше. Марта могла бы быть симпатичной и даже миловидной, если бы не хмурое выражение лица и тянущиеся вниз словно под тяжестью гравитации уголки губ.

— Действительно, что со мной не так? Почему же я до сих пор не подношу Вам бумажные платки, чтобы утереть королевские слёзы?

Кеторин тяжело вздохнула и хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Сейчас Рой берет Элиота за подмышки и тащит в «Ведьмину обитель», попутно распевая похабные песни и восхваляя моё пиво на всю округу. Понятно?

Рой с Элиотом переглянулись и одновременно кивнули. А Кеторин продолжила раздавать указания, как заядлый командир маленького полка, который даже не сомневается, что все его указания непременно выполнят.

Джилс ничего не имела против подобного расклада: сколько себя помнила, ей всегда было легче подчиняться чужой воле, чем решать что-то самой. И от того, что Кеторин взяла на себя ответственность за неё и за жизнь Элиота, Джилс лишь вздохнула с облегчением.

Рой помог мужчине подняться и выбраться из машины. Вместе они пошли к небольшой церкви, на которой красовалась огромная вывеска «Ведьмина Обитель». Джилс оставалось только надеяться, что охотники на ведьм сочтут подобное шуткой и не станут искать ведьму там, где всё буквально кричит об их присутствии.

Стоя возле «Рольфа», Джилс смотрела, как паренёк тащит на себе Элиота, чуть не складываясь вдвое под весом мужчины, но умело исполняет свою роль — надрывая горло, он пел какую-то невразумительную песню о великой любви к большой груди. Пел он, кстати, хорошо. Джилс даже подумала о том, что с радостью приняла бы ухаживания такого парня, будь она помоложе и спой он ей песню полиричнее и поприличнее.

Кеторин же обогнула «Рольф» и поспешила к чёрному входу. Её огромные штаны развевались на ветру, как паруса. Джилс помогла Джослин спуститься и повела женщину к церкви. Марта же осталась, чтобы закрыть «Рольфа» и поставить его на сигнализацию.

— Не злись на неё, — тихо попросила Джослин. — Марта может быть иногда чересчур резкой и даже желчной, но она не так плоха, как может показаться.

Джилс покосилась через плечо, не желая, чтобы Марта подслушала их разговор. Но та всё ещё стояла у «Рольфа»: в тщетных попытках поставить огромное красное чудовище на сигнализацию, она нажимала на кнопку на ключах, но машина не закрывалась, и ей пришлось по кругу обойти дом на колёсах, чтобы найти не закрывшуюся дверь.

— Я не понимаю, почему она на меня взъелась. Я не сделала ей ничего плохого, — так же тихо ответила Джилс.

— Не сделала. Просто Марта сейчас немного не в себе. Она очень привязана к своей сестре, а ту похитили. Причём похитили охотники. И девочка понимает, что сама не может ничего сделать — оттого и злится. Поэтому я и прошу тебя ей помочь. Я бы могла сама попытаться найти её сестру по крови, но сомневаюсь, что сейчас смогу сделать всё правильно.

Джилс вздрогнула, вспомнив о короне, лежащей сейчас в кухонном шкафчике «Рольфа», о кровавых подтёках на лицах охотников, об ожоге на своей руке. У неё было множество причин, чтобы не колдовать.

— Я не хочу иметь ничего общего с кровью, — отрезала она.

— Я понимаю, — кивнула Джослин. — И я бы не стала на тебя давить, если бы обстоятельства были другими. Но и ты меня пойми: на одной чаше весов твоё нежелание, твой страх, твоё отвращение — называй это, как хочешь, а на другой — жизнь девочки. Джилс, пойми меня, пожалуйста, я не хочу видеть, как ещё хоть кто-нибудь разделит судьбу Розы.

Джилс ощутила, как защипало в носу. Она знала историю Джослин — кто ж не знал? В городе Кровавых вод ту рассказывали, как страшную сказку для детей, посыл которой заключался в следующем: не стоит связывать с ведьмами и колдунами Шарпы и не стоит плодить полукровок. Говорили, что полукровки, как Джослин, прокляты, как и их потомство. Старшая дочь Джослин — Мария — родилась больной. Малышка прожила всего несколько дней и умерла в своей колыбели. А младшая — Роза — хоть и прожила почти шесть лет, но оказалась не способной колдовать, и жизнь её закончилась в руках охотников, так толком и не начавшись.