Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

— Если бы я знала, я бы не чувствовала, что заблудилась. — Взяв у него весло, она принялась энергично грести. — Знаешь, мать постоянно меня ругала за то, что я оставляю дверь открытой. Мы жили на равнине, а среди окружающих нас гор гуляли злые ветры. Я до сих пор слышу ее голос: «Пожалуйста, закрой дверь». Я так и не научилась. И сейчас мое прошлое представляется мне длинным коридором с дверями, которые я так и оставила открытыми. Только мой дом исчез, его сдуло ветром. Наверное, мне до сих пор не удалось смириться с тем, что я потеряла. Я пытаюсь, но прошлое все время возвращается ко мне, ночь за ночью. Даже сейчас. Я должна справиться со своей болью и решить, что мне делать дальше. Мне необходимо то, что есть у тебя, — дом, цель, шанс сделать что-то хорошее. И чтобы люди во мне нуждались — Джо, мои внуки, до определенной степени болги, может быть, вы с Грунтором. Вполне возможно, что это место, мое собственное герцогство станет началом в моих поисках.

Акмед вздохнул. Свет начал постепенно возвращаться в его глаза, изгоняя печаль и жалость, которую он, против собственной воли, почувствовал к спутнице.

«Какой же диковинной силой наделило ее пламя?» — подумал он.

Даже он не мог ей противиться.

— Ну и как же ты назовешь свою новую ферму? — спросил король фирболгов, желая сменить тему.

Рапсодия подумала о замке серенского короля на вершине скалы, нависшей над бушующим морем.

— Думаю, я назову свой новый дом Элизиумом, — ответила она.

Рапсодия никогда не видела этого места.

Через три недели было объявлено, что новый король фирболгов намерен отправиться в Кралдурж и принести жертву демонам. Огромный фургон нагрузили дарами богам зла и тщательно накрыли их большими кусками материи, чтобы защитить от любопытных глаз. Впрочем, никто не явился, чтобы пожелать королю счастливого пути.

Дары были приобретены в Бет-Корбэре и Сорболде в соответствии со списком, составленным Певицей, которую болги называли просто Первой Женщиной.

Рапсодия привыкла к их благоговению. Оно и раздражало ее, и забавляло. «Мы должны думать о собственной безопасности», — сказала она как-то раз Джо, которая считалась Второй Женщиной. Болги старались держаться от них на безопасном расстоянии.

Рапсодия ничего не сказала Джо про Элизиум, решив устроить той сюрприз и показать остров, когда восстановительные работы будут закончены.

Ночью громадный фургон с жертвенными дарами отправился в сторону внутренних кряжей Зубов, и вскоре его поглотил мрак. Король и сержант вернулись на следующий день, уставшие после встречи с демонами, но довольные тем, как она прошла.

Сержант Грунтор объявил, что демоны признали короля. Они больше не станут пожирать его подданных — при условии, что те не будут заходить на их земли. Однако если болги нарушат договор, ужасы древних преданий покажутся им детскими сказками по сравнению с той судьбой, что ожидает нарушителей границ. Акмед улыбнулся, заметив, как болги дружно задрожали при этих словах.

Рапсодия осталась в Элизиуме. Она с восторгом встретила Грунтора и Акмеда, которые доставили ей новую мебель и материал для штор и покрывал, и накормила их великолепным обедом из припасов, сложенных в отмытой до блеска кухне.

Они сидели в столовой, наслаждаясь закатным солнцем, чьи лучи проникали сквозь диковинное окно и расцвечивали лица яркими теплыми пятнами. Песнь мира начала набирать силу, растения прижились, Рапсодия принимала друзей у себя дома…

Она проводила их до кромки воды и помахала рукой, когда они уселись в одну из ее новых лодок. Рапсодия долго смотрела им вслед, пока они не скрылись из вида, а потом повернулась к своему дому — из трубы поднимался дымок, в окнах горел свет, наполняя темный грот теплом.

Оказавшись внутри, она аккуратно прикрыла за собой дверь.

53

РОЗЕНТАРН, маршал Бетани, откашлялся и нервно постучал в дверь.

Казалось, прошла вечность, прежде чем послышался голос лорда Тристана:

— Кто там?

— Розентарн, милорд.

Сквозь закрытую дверь маршал услышал, как лорд бормочет ругательства.

— Что тебе надо? Если речь о новом пограничном набеге, я не хочу ничего знать! Разве только они подошли к воротам моего замка.

Розентарн ослабил воротник:

— Ничего подобного, сэр. Я только что вернулся от северных ворот, и мне сообщили, что леди Мадлен Кандеррская уже на пути к Бетани.

Дверь приоткрылась, лорд Тристан осторожно выглянул в коридор. Растрепанные волосы падали ему на глаза.

— Когда?

— Она появится на рассвете, милорд.

Тристан Стюард провел рукой по спутанным локонам:

— Ну, ладно. Спасибо тебе, Розентарн.

— Всегда раз служить, милорд. — Розентарн подождал, пока дверь захлопнется, и только после этого позволил себе улыбнуться. Потом он развернулся на каблуках и вернулся на свой пост.

— Поблудим еще!

С противоположной стороны комнаты послышался гортанный смех.

— Как пожелаете, милорд. А для чего я еще здесь? Тристан улыбнулся и завязал пояс халата:

— Ах, Пру! Едет моя невеста.

Пруденс рассмеялась:

— Так поторопись.

— Ты такая порочная. И за это нравишься мне. Тристан налил из хрустального графина два бокала портвейна и принес их в постель. Один он протянул Пруденс, а другой поднес к губам, скользнув глазами по ее телу.

Всякий раз, когда он смотрел на Пруденс, ему становилось все труднее поверить, что они родились в один и тот же день — практически одновременно. Несмотря на различие в их положении, они росли рядом, вместе переживая все трудности переходного возраста. Иногда Тристану казалось, что у них общая душа. И хотя время не успело тронуть плоть, сохранившую свежесть молодости, Пруденс начала стареть, что было неизбежно для тех, в чьих жилах не текла кровь намерьенов.

Конечно, он всегда об этом знал, но только недавно начал задумываться о будущем. Возможно, причиной тому была приближающаяся женитьба, которая заставила Тристана оглянуться назад и увидеть, что годы нисколько не коснулись его. Или же причина заключалась в том, что, оставаясь в одиночестве, Тристан вообще не мог обнаружить никаких изменений в своей жизни.

В любом случае, это заставило его взглянуть на Пруденс новыми глазами, и он вдруг заметил морщинки в уголках ее рта, легкую синеву под глазами, крошечные пятнышки на коже, еще недавно гладкой и чистой как алебастр. Он сглотнул, чувствуя жжение в груди.

Пруденс вытащила гребень, державший волосы, и тряхнула головой. На длинных рыжеватых локонах заиграли отблески пылающего в камине огня. И тут же кожа Пруденс обрела юношескую упругость, морщинки исчезли в колеблющихся тенях. Женщина улыбнулась мудрой улыбкой и закрыла грудь атласным покрывалом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});