Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк

Глаза Аршама расширились от жестокой эффективности его спасения, но все больше нападавших устремлялись в мгновенное открытое пространство, созданное смертоносным мечом. Он рывком поднялся на ноги, инстинктивно повернувшись спиной к своему спасителю. Они вдвоем стояли как бронированная скала, отбрасывающая последний, отчаянный всплеск реки упырей, которая была отрезана атакой Ордена, и даже когда он боролся за свою жизнь, крошечный уголок мозга Аршама размышлял об иронии этого.

Кто бы мог подумать в те дни, когда он был наименее доверенным, но самым смертоносным генералом своего отца Чарнажа, что однажды он будет обязан своей жизнью Шарке Бахнак, дочери Харграма?

***

Зурак признал провал прорыва упырей, поскольку ненавистный Орден Томанака перекрыл брешь. При этом, возможно, была убита или ранена треть пехоты Ордена, но они сделали это. Упыри между ним и врагом продолжали бросаться вперед, все еще больше боясь его, чем относительно чистой смерти в бою, но они были истощенной силой, и он знал это.

Но ему было все равно. Они выполнили свою задачу, поскольку втянули Орден в ближний бой, где Зурак мог добраться до него напрямую. Проклятый огонь, разъедающий его бронированную шкуру, мог посылать волны мучений, шипящие по его неестественным нервам, и ярость могла наполнять его мозг, но его сосредоточенность и цель оставались, и он пробирался вперед.

Упыри перед ним отпрянули от его безликой, пылающей фигуры, а его мечи и топоры сметали всех, кто был слишком медлителен, чтобы уклониться от него. Они были просто помехой, неудобным препятствием между ним и его истинной целью, и он прорычал свой вызов, когда покончил с ними.

***

Вейжон, некогда из Алмераса, а теперь из Харграма, восседал на своем боевом коне позади центра клиновидного строя Ордена, тренировкам которого он посвятил последние семь лет своей жизни. Он заставил себя сидеть там, ожидая, позволяя своим братьям по мечу и его единственной сестре по мечу встретиться лицом к лицу с врагом, пока он держался в стороне.

Это было самое трудное, что он когда-либо делал в своей жизни.

Орден Харграма был его семьей, даже больше, чем если бы они были его собственной костью и кровью. Он знал их всех. Он тренировался с ними, руководил ими, наблюдал, как они объединили харграмцев и навахкан, градани и сотойи, забыв столетия ненависти и кровопролития, чтобы стать единым целым на службе богу битвы, и теперь наблюдал, как они истекают кровью и умирают, пока он ждал. Где-то на задворках своего сознания, за певучей тишиной дисциплины и сосредоточенной целью защитника Томанака, он помнил высокомерного молодого человека, который испытывал бы только презрение к "варвару" градани и немного больше уважения к сотойи. Этот молодой человек был далеко от этого дня и места, и даже когда он чувствовал, как его товарищи по мечу истекают кровью и умирают рядом с ним, он был благодарен за каждый шаг путешествия, которое привело его сюда, на место этого молодого человека. Здесь, чтобы противостоять врагу, для встречи с которым он был рожден.

<Красивая игрушка>, прогрохотал голос в тишине внутри него, <но сталь достаточно прочна, несмотря на всю причудливую работу.>

Несмотря на бойню вокруг него, несмотря на окутанную огнем фигуру, шагающую к нему, несмотря даже на смерти, которые претерпел Орден, Вейжон улыбнулся в своем шлеме с открытым лицом, когда слова из давнего дня потекли через него.

- Во всяком случае, я пытался, - сказал он Томанаку и услышал тихий одобрительный смешок.

<Да, мой меч, ты пытался. Базел был прав насчет тебя, и я тоже. Ты готов, Вейжон?>

- Готов, - спокойно сказал он.

<Значит, вместе.>

Вейжон почувствовал, как могучая рука легла на его правое плечо. Его разум и сердце потянулись к этой руке в ответ, и оболочка сверкающего голубого света скользнула по его собственной правой руке. Она скользнула вдоль древка его копья, собираясь в сверкающий ореол вокруг лезвия в форме листа, и он глубоко вздохнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Сейчас, Хартанг! - крикнул он, его голос прорезал оглушительный шум так же чисто, как меч, затененный и разносимый эхом собственного голоса Бога войны, и Хартанг Марагсон услышал его.

- Открыть! - взревел Хартанг, и острие клина, причина, по которой Орден атаковал клином, нацеленным прямо на Зурака, открылось. Воины с топорами в доспехах, которые формировали его, те, кто выжил, мгновенно расступились, и горстка упырей между ними и Зураком оказалась лицом к лицу с чем-то еще более ужасающим, чем топоры Конокрадов.

- Томанак!

Боевой клич Вейжона из Харграма прозвучал как труба, и его конь рванулся вперед.

Этот конь был подарком Теллиана из Балтара, и любой князь заплатил бы целое состояние, чтобы завладеть им. И все же это был не "скакун", и даже "скакун" никак не мог развить полную скорость на таком маленьком пространстве. Просто не хватало расстояния.

Это не имело значения. Каким-то образом, каким-то образом те, кто видел, как это произошло, знали, что даже тогда они никогда не смогут описать даже самим себе, боевой конь Вейжона одним прыжком перешел с места на полный галоп, и сверкающий наконечник его копья пронесся перед ним.

Рваный заслон из упырей между ним и Зураком отскочил в сторону, отчаянно пытаясь избежать приближающегося к ним лазурного призрака. Горстка была слишком медленной; ореол голубой молнии, потрескивающей вокруг наконечника копья Вейжона, коснулся их, и они дернулись, оцепенев, беззвучно открыв рты в криках, которые они не успели издать, прежде чем взорвались облаками пепла.

Затем они исчезли, и глаза Зурака вспыхнули зеленым и багровым сквозь бурлящую завесу смертельного огня, когда он взревел от голода и бросился навстречу своему врагу.

Они встретились во вспышке яркого, чистого голубого света и болезненной зелени разложения, и десятки существ были сбиты с ног тихим сотрясением этого столкновения. Сверкающий наконечник копья пролетел мимо протянутых рук Зурака. Копье ударило в него, и он закричал в большей агонии, чем когда-либо испытывал. Очищающий свет Томанака вырвался из него наружу, разрывая его, поглощая его. Он был жестче и намного, намного могущественнее, чем упыри, которые были уничтожены легчайшим прикосновением этого ореола, но его горящие глаза недоверчиво выпучились, когда он почувствовал, что распадается, превращаясь в ничто, когда это всепожирающее пламя пронзило его насквозь.

Он снова закричал, но даже в муках его разум был яснее, чем у Кимажа. Он ударил обоими мечами и обоими топорами не по Вейжону, а по древку копья Вейжона. Багрово-зеленый огонь окутал все его оружие, когда оно с грохотом обрушилось вниз, и новая вспышка света вырвалась наружу, когда древко копья разлетелось вдребезги.

Голубой вулкан, разрушающий само существо Зурака, исчез. Он был ранен, ранен более ужасно, чем он когда-либо мог себе представить, но он торжествующе взвыл, выбивая оружие из рук своего врага. Он снова выпрямился, вздымая и поднимая свое собственное оружие еще раз... готовый на этот раз нанести удар прямо по своему врагу. Без огня этого ужасающего копья ни один смертный не смог бы выстоять против него, и как только этот ненавистный защитник исчезнет, он прорвется сквозь ряды пехоты и кавалерии, чтобы атаковать Базела и Уолшарно сзади, в то время как Аншакар нападет на них спереди. И как только это произошло, Вейжон ни секунды не колебался. Он уронил свое раздробленное копье и впервые в жизни сделал то, что, как он десятки раз видел, делал Базел.

- Иди ко мне! - прогремел он, и его длинный меч материализовался в его пустой руке, когда он намеренно бросился прямо в объятия Зурака.

Он нырнул под стремительные мечи в верхней паре рук дьявола, когда его боевой конь упал, даже не взвизгнув, под жестоким, режущим ударом боевых топоров Зурака. Но удар был нанесен слишком поздно. Вейжон уже был в пределах досягаемости Зурака, поднимаясь и вылетая из седла своего мятущегося коня. Дьявол бросил свое оружие, сомкнул руки, вонзая когти в заднюю часть брони Вейжона, отчаянно желая разорвать и уничтожить своего врага, но Вейжон из Харграма, защитник Томанака, знал, что это произойдет. У него была только одна цель... и он ее достиг.