Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего - Константин Романенко

В английской зоне находилось около 1 миллиона немецких солдат и офицеров в не расформированных и не переведенных на положение военнопленных частях. При обсуждении ситуации Сталин отметил: «В то время как мы всех солдат и офицеров немецкой армии разоружили и направили в лагеря для военнопленных, англичане сохраняют немецкие войска в полной боевой готовности и устанавливают с ними сотрудничество.

До сих пор штабы немецких войск во главе с их бывшими командующими пользуются полной свободой и по указанию Монтгомери собирают и приводят в порядок оружие и боевую технику своих войск. Я думаю, что англичане стремятся сохранить немецкие войска, чтобы использовать позже. А это прямое нарушение договоренности между главами правительств о немедленном роспуске немецких войск».

Сталин был человеком действия и не мог позволить себе лишь отвлеченные рассуждения и предположения. Обращаясь к Молотову, он указал: «Надо ускорить отправку нашей делегации в Контрольную комиссию, которая должна решительно потребовать от союзников ареста всех членов правительства Дейница, немецких генералов и офицеров». Представителем от советской стороны для ареста правительства Дейница Сталин утвердил генерала Н.М. Трусова.

В его группе, входившей в состав Контрольной комиссии, было более 20 офицеров. 17 мая они прибыли в английскую зону. «Оказавшись за Кильским каналом, – рассказывал генерал-лейтенант Трусов, – мы как бы попали в довоенную фашистскую Германию: всюду видны старые названия улиц, фашистские указатели, кругом свастика, фашистское приветствие поднятием руки – и масса немецких военных в сухопутной, эсэсовской и морской форме, все при орденах, со знаками различия… В порту находилось много немецких кораблей. Экипажи этих кораблей жили обычной жизнью – уходили на берег, возвращались из городского отпуска. На кораблях отбивали склянки и развивались немецкие флаги со свастикой».

Здесь, во Фленсбурге, находилось два корпуса армейской группы Мюллера численностью более 100 тыс. человек каждый, переименованные в группу «Норд». Продолжало функционировать верховное командование (ОКВ), возглавляемое начальником штаба генерал-полковником Йодлем. Выполняя задание Сталина, советские представители настояли на незамедлительной изоляции верхушки немецкого руководства и 23 мая произвели арест правительства Дейница и всего германского «штаба». Из более чем 200 человек избежал ареста адмирал Фиденбург, принявший в туалете ампулу с цианистым калием.

В шифровках, направляемых центру, Трусов передавал данные о реальных силах, которыми располагал штаб Верховного командования, о количестве судов, боевых кораблей и самолетов, переданных немцами союзникам. Всего было передано 258 единиц боевых кораблей, более 950 судов и 2660 самолетов. Во Фленсбурге советским разведчикам удалось «добыть также немецкие карты морского штаба с минной обстановкой по всей акватории Балтийского моря», что облегчило ее последующее разминирование. Но главным все же стало то, что арестом правительства Дейница Сталин прекратил юридическое существование «Третьего Рейха».

Сохранение нерасформированным контингента немецких войск численностью более миллиона человек не являлось легкомысленной небрежностью англичан. Частично рассекреченные – только в 1988 году (!) – английские архивы показали, что вскоре после Ялтинской конференции Черчилль отдал распоряжение о подготовке операции против Красной Армии. «Ключевым, – пишут авторы книги «Война 1941—1945», – в этих документах является датированный 22 мая 1945 года план операции «Немыслимое», разработанный объединенным штабом планирования военного кабинета Великобритании».

Планом предусматривалось нанесение удара «русской армии», была «дана оценка обстановки, сформулированы цели операции, определены привлекаемые силы, направления ударов войск западных союзников». Целью операции являлось нанести русским войскам тотальное поражение. Правда, тщательно изучив вопрос, «имперский генеральный штаб пришел к выводу о неосуществимости этого плана ввиду превосходства сил Красной Армии» даже при использовании немецких войск. Какие еще сюрпризы хранят «сейфы» британской дипломатии?

Внимательно отслеживая действия союзников в освобожденной Европе, предпринимая дипломатические и практические меры по стабилизации послевоенного мира, Сталин не забывал об армии, принесшей долгожданную победу. Впервые мысль о проведении знаменитого победного парада Сталин высказал на совещании, на котором обсуждались вопросы подготовки боевых действий на Дальнем Востоке. Очевидцы отмечают, что, когда рассматриваемый вопрос был решен, Сталин неожиданно спросил: «Не следует ли нам в ознаменование победы над фашистской Германией провести в Москве Парад Победы и пригласить наиболее отличившихся героев-солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов?» Эта идея давно витала в воздухе, но, как всегда своевременно, теперь она была высказана Вождем, и все ее горячо поддержали.

24 июня 1945 года, в день проведения этого исторического церемониала, моросил мелкий дождь. Красная площадь была расцвечена кумачом знамен и флагов. По составленному в Генеральном штабе расчету каждый фронт формировал один сводный полк до тысячи человек – по двадцать в ряду. В него входили «самые достойные фронтовики, добывавшие победу», независимо от звания и родов войск.

Сохранились документальные кинокадры, запечатлевшие этот исторический момент. Сталин поднялся на трибуну Мавзолея первым и медленно в одиночестве прошел к дальнему ее краю. Он был в светлой шинели и военной фуражке. Его лицо, запечатленное в профиль на фоне красноватого торжественного блеска мрамора, выглядело величественно и строго. Дойдя до края трибуны, он медленно развернулся и так же спокойно прошел назад. Это были триумфальные мгновения.

В окружении членов правительства, маршалов и генералов Сталин не в первый раз стоял на трибуне Мавзолея Ленина, принимая парад, но на этот раз перед ним, москвичами и гостями столицы четким строем, мерно отбивая шаг, шли полки воинов, еще недавно участвовавших в боях. Это они выполняли приказы Верховного главнокомандующего. Он пристально вглядывался в лица своих офицеров и солдат, генералов и маршалов, представлявших Армию-победительницу. Очередность построения фронтов шла, как на полях сражений – с севера на юг. Впереди полков знаменщики несли 363 боевых знамени, а за ними, обнажив полированные лезвия клинков, шли командующие фронтами.

Могучий оркестр неожиданно смолк. Площадь погрузилась в молчание, и вдруг наступившую тишину разорвала тревожная дробь сотен барабанов. Печатая шаг, на брусчатку площади вышла колонна солдат, несущих штандарты и знамена вражеской армии. Двести солдат – двести знамен. Поравнявшись с Мавзолеем, воины в касках делали крутой поворот и швыряли трофейные реликвии к подножию Мавзолея Ленина. И словно речитатив «казни» символов чести поверженного агрессора, этот триумфальный акт сопровождала непрекращающаяся барабанная дробь. Лил дождь. Знамена Вермахта падали на мокрый гранит, и в их числе был личный штандарт Гитлера. Это стало апофеозом Парада Победы.

Затем площадь стала заполняться рокотом моторов. В парадном строю ровными рядами двигались автомобили с зенитными установками, пушки и гаубицы. Очевидец пишет, что «орудия со звездами на стволах, казалось, издают запах пороха». За ними, по 12 орудий в ряд, шли батареи противотанковых пушек, крупнокалиберные орудия – гроза «тигров» и «пантер», легендарные гвардейские минометы – «катюши». Гул еще больше усилился, когда появились лучшие танки Второй мировой войны Т-34, ИС и тяжелые самоходные артиллерийские установки – разящая врага мощь Красной Армии.

О чем думал Сталин, стоявший на трибуне Мавзолея? Какие мысли и слова зрели в его душе? На эти вопросы он ответил сам. Великие дни рождают глубокие мысли. На торжественном приеме участников Парада Победы в Кремле Сталин произнес тост, вызвавший в 60-е годы брызги чернильных пятен на мордах номенклатурных борзописцев. Вещи должны быть названы своими именами.

О «лицах» здесь говорить неуместно, ибо хрущевская пропаганда на животном уровне опустилась до обвинения Сталина в том, что он якобы «унизил» народ, сравнивая его с «винтиками». Его слова при этом не цитировались, но негодяи кричали: «Сталин сам называл людей «винтиками»! Люди были для Сталина винтиками!» И самое печальное, что оболваненные люди поверили клевете негодяев.

Да. Называл. Но нужно было обладать огромной мерзостью интеллигентствующих подлецов, способных так извратить смысл мысли, выраженной им, и, чтобы читатель сам сделал вывод из сказанного Сталиным, приведем его слова полностью.

«Не думайте, – говорил он, – что я скажу что-нибудь необычное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» государственного механизма (курсивы мои. – К. Р. ). Но без которого все мы – маршалы и командующие фронтами, говоря грубо, ни черта не стоим . Какой либо «винтик» разладится – и кончено!