Рыбалка в море Демонов - Майкл Ши

нас?

Это предложение заставило-таки моего подземного спутника замолчать. Да и то, что Острогал по-прежнему послужит нашим проводником в окрестностях внушающей благоговейный ужас Королевской Камеры, было ясно без дальнейших разговоров.

По мере приближения к корням гор почва начала подниматься. Мы обернулись, чтобы бросить прощальный взгляд на когти Омфалодона. Даже с такого расстояния нам было хорошо видно, что они буквально кишат Фуражирами, облепившими их, точно мох. Громадные когти продолжали сражаться с неубывающей, внушающей трепет энергией: сжимаясь и разжимаясь, они давили Фуражиров сотнями, потом вдруг начинали раскачиваться из стороны в сторону, с оглушительным грохотом молотя по дну долины. Но, хотя от каждого удара погибали целые армии Пожирателей, их поток не редел и не прекращался.

– А что, Фуражирам уже случалось приносить в Гнездо мясо демонов из третичного мира? – раздался снизу задумчивый вопрос Ха Оли Банта. В голосе его, как нам показалось, звучало что-то вроде страха. Ответа никто не знал.

Мы обратили прощальный взор к оку Омфалодона. Дыра его черного зрачка с рваными краями сжалась, точно от боли, в то время как реки алых слез еще быстрее побежали из стеклянно блестящего глаза по складчатому потолочному своду и оттуда вниз, в покрытую сетью ручейков долину.

Затем мы повернулись к вставшей перед нами стене и, напрягая волю, поплыли наверх, набирая скорость, чтобы поскорее миновать опасный участок.

XIX

Не пойти ли нам опять

Мир подземный обдирать?

Не закинуть ли нам сеть,

Сокровищ больше заиметь?

Наша личиночная камера – какой по-домашнему уютной показалась она нам теперь, после испытанных недавно ужасов более широкого мира! Пока Барнар устраивал наших гостей в подсобке, я потихоньку пробрался к нашему тайнику и прибавил к лежавшим там камням собранные по дороге. Затем, не тратя больше времени, мы перешли прямо к делу.

– Вот как обстоят наши дела на данный момент, – радостно объявил Барнар. – За две амфоры напитка гигантов мы требуем не более трехсот мер золотых монет – цена, оговоренная ранее, – учитывая неприятность, случившуюся с вами при сборе Снадобья. Однако в добавление к этому нам кажется вполне справедливым потребовать для себя ежегодную десятину, выплачиваемую в виде пожизненной ренты, со всех доходов от использования упомянутой эмульсии.

Они разинули рты все хором, как я и думал, настолько предсказуемы были они в своих мелочных приемах торговли. Но мы, разумеется, стояли как скала, и им, разумеется, пришлось уступить. Тем не менее возмущение и негодование они сыграли весьма убедительно, и, даже зная, что все это не более чем уловки, мы были несколько оскорблены посыпавшимися на нас упреками.

Между собой они торговались отчаянно. Мы галантно воздержались от подслушивания, но, судя по приглушенному блеянию безденежного Костарда, можно было предположить, что из него безжалостно выжимали единственное, чем он еще владел, – саму шахту – в обмен на наличность, которую взялся предоставить Бант и которую мы, разумеется, затребовали авансом.

Случилось так, что множество бочонков с медом производства медоварен Банта лежало на складах в Сухой Дыре, и их можно было реализовать в считанные дни. Требуемая сумма могла оказаться в наших руках уже через три дня.

– При условии, что мы будем скакать без сна и отдыха, – холодно заключила Ша Урли.

– Нас это вполне устраивает, – доброжелательным тоном отозвался я. – Мы не возражаем, если придется немного подождать, пока вы соберете золото, но сушить в этом подземелье пятки дольше, чем это совершенно необходимо, не намерены. – На самом деле мы уже задумали следующее, сулившее еще большее обогащение, предприятие, и нам не терпелось остаться в одиночестве.

Когда Костард и Ха Оли потопали к спусковому ведру, я послал Ша Урли нежный взгляд, сигнализировавший о необходимости разговора наедине. С непроницаемым лицом она сделала несколько шагов следом за мной.

– О прекрасная дольменитка, – улыбнулся я, – будет ли это расценено как слишком большая смелость с моей стороны, если я напомню тебе о радостях, которые мы вкушали здесь еще совсем недавно?

Она ответила мне не поддающимся определению оскорбленным взглядом и с минуту не сводила с меня глаз. Лицо ее отражало борьбу разнообразных эмоций. Наконец она разразилась смехом, несколько, на мой взгляд, скрипучим.

– Дорогой мой Крохобор, – ухмыльнулась она. – Неужели ты и в самом деле предлагаешь мне заняться с тобой любовью? Позволь, я объясню тебе, как мало я к этому расположена. Позволь, я опишу тебе то, что я с большей охотой проделала бы над тобой. Не бить тебя по голове дубиной, пока ты не испустишь дух, нет, разбивать тебе череп мне все же не хотелось бы. Но вот, связав тебя по рукам и ногам, поставить на колени, а потом обеими руками взять здоровенную тухлую рыбину, которая сдохла два-три дня тому назад, и провести полчаса, смачно шлепая ею по твоей лошадиной длинноносой жадной морде, вот это да, с удовольствием.

– Прошу прощения. Я выбрал неудачный момент.

– Пойдем, поможешь мне погрузить Ниасинт в ведро, чтобы поднять ее наверх вместе с нами. Мы вернемся с вашим золотом, как только сможем.

Ниасинт, наша бледная спутница в путешествии по подземному миру, уже сидела, а не лежала, и взгляд ее был устремлен прямо на нас, а не бродил потерянно по пустошам кошмаров, все еще теснившихся в ее сознании. Глядя нам с Барнаром прямо в глаза, она произнесла чуть дрогнувшим голосом:

– Я снова увижу солнце, – и протянула нам руки. Как холодны и бесконечно хрупки были ее изголодавшиеся по солнцу ладони!

Когда они покинули нас, я даже пожалел, что не пошел с ними. Как я жаждал солнечного света, как не хватало мне высокого лазурного неба над головой и его свежего дыхания, холодящего щеки, как тосковал я по усыпанному бриллиантами звезд черному бархату ночи и хрупкому кораблику луны, бороздящему безграничный темный океан… Но мы с Барнаром еще раньше решили, что выработавшаяся у нас привычка к подземному пространству – вещь незаменимая, и глупо было бы прерывать акклиматизацию здесь приятной, но выбивающей из колеи вылазкой наверх.

– Ну а теперь в кровать, и выспаться как следует, – бодрился Барнар, доставая свой гамак.

– Да, – отозвался я, – только сначала пойду скормлю остатки демона личинке, у которой я его отнял.

Острогал с момента нашего возвращения в Гнездо хранил полное молчание, что для него было равносильно неконтролируемой вспышке ярости. Мы положили его в тот угол, который он занимал и раньше, и он торчал там и глазел по сторонам, немой, как рыба.

– Да, пожалуй, – скучающим тоном откликнулся Барнар. – Осторожнее