Добровольная жертва - Наталья Метелева

– Рона, только не сейчас! Подожди! Я еще не договорил!

Но перед глазами уже возникла деревушка возле замка Аболон, где я провела детство, и за красочными фигурами прошлого я мгновенно припрятала утренние происшествия и всю сегодняшнюю действительность. Я улыбнулась наставнику, оставляя его наедине с моей полной невменяемостью на период лицезрения мной иных времен.

Я бродила по прошлому, пока видения не прервались горячим уколом кристалла в ладонь. Голова дракона в ожерелье ехидно дохнула пламенем: «Гарс! Настоящий! Выгляни из ракушки, устрица!»

И, оглядевшись, я возрадовалась: наставнику надоело кружить злобной сторожевой собакой около невменяемой пифии. Он ушел, хлопнув дверью. Хорошо, что фантом Привратника не додумался оставить в качестве караульщика.

Я тоже покинула кабинет и медленной глубоководной рыбой поплыла вниз по бесчисленным залам и пыльным лестницам, избегая мест вероятного присутствия Альерга.

Главное – не выпустить ни одну из несущих меня трех лошадей, прошлую и сразу двух настоящих: одну – бредущую по крепости и сосредоточенную только на чувстве цели и равновесия, другую – мысленно путешествующую в прошлое, и третью – уставившуюся на книжные полки массивного шкафа. Теперь мастер не сразу догадается, что в его кабинете меня уже нет, если там так шумно копошатся мои мыслеобразы.

Подземные катакомбы оказались недоступны. Массивные двери, обычно гостеприимно распахнутые для всех школяров, желающих выпить с привидениями скляночку прозрачной жидкости лабораторной крепости, эти никогда не закрывавшиеся двери были закрыты.

И не просто закрыты, но охраняемы скучающими незнакомыми громилами, перед которыми я с жалобными «кис-кис!» разыграла горе приемной кошачьей матери, потерявшей единственного сыночка.

Стражники пожимали плечами: нет, котов не держим. Какие непроявленные гоблины будут их держать?

Вблизи я разглядела, что подземелье было еще и опечатано: двери и даже стены застилала тонкая, как кисея, светящаяся пелена. Я поскребла ее украдкой от стражников. Ни на кисее не осталось следа от ногтя, ни на ногте светящегося следа от кисеи. А вот палец чуть не выломило из ладони – с такой силой его отшвырнуло от стены. От треснувшей искры замельтешили в глазах золотые звезды. А голова взорвалась чужой болью. Кто-то неслышимо вздохнул:

«Ты здесь, матушка?»

Я вскрикнула:

– Что?!

«Кто ты?» – плеснулось в сознании.

– Я – Радона, жрица Истины, – представилась я Церемонно.

Стражники в замешательстве переглянулись:

– Стой!

«Девочка Радона! – Голос словно улыбнулся. – Жрица несуществующего!»

– Если истины нет, то и человека нет.

– Туда нельзя! – высказала стража непререкаемое мнение.

«Я тоже так думал когда-то. Но разве вне человека нет истины?»

– А кому она нужна, кроме человека? Кто ты, неведомый?

«Тот, кому нужна истина!» – рассмеялся узник.

– Прочь! Запрещено! – Стражники угрожающе выставили алебарды, сочтя меня буйнопомешанной.

Потирая покалеченную искрой руку, я посетовала:

– Наверное, моего котенка здесь нет. Увидите, передайте, чтобы немедленно возвращался!

И поторопилась вернуться в кабинет опекуна.

Но разум еще уловил чужое касание: «Мне уже не вернуться, девочка Радона. Я ушел слишком далеко. Прими мою жизнь, жрица Истины. Ты сможешь!»

Боги! В какую же шляпку для подаяний я вляпалась сегодня утром? «Прими!» – просила нищенка, с тенью Твари в душе и моей судьбой в глазах… Мне не нужны ничьи жизни. Мне бы собственную прожить. А то я ее среди сонма чужих и не чую уже…

ГЛАВА 3

Камень в ладони не давал укорениться в прошлом, пульсировал, возвращая меня в настоящий момент, золотая драконья морда то и дело цапала за пальцы: «Гарс! Смотри под настоящие ноги!» Под это, комаром зудящее, напутствие я повернула на лестницу башни, и на меня вылетело нечто светящееся, заставив шарахнуться так, что я подвернула ногу.

Внезапная боль вырвала меня из состояния самогипноза и предъявила назойливую настоящую реальность, а в ней почти перед носом торчало зеркало. Сколько раз я умоляла убрать его из этого совсем неподходящего для будуара места!

За десять лет самостоятельных упражнений я так и не научилась крепко удерживать в сознании несколько временных нитей. Это было все равно, что управлять двумя несущимися на полном ходу колесницами, стоя между ними.

Для пифии эквилибристика во времени – обычное дело. Но потому пифии и не помнят, что вещают в трансе: они просто перепрыгивают с одной лошади на другую. А вот скакать на двух сразу… Или на трех… Да еще если колесницы мчатся навстречу друг другу… Этот момент почти всегда повергал меня в бессознательное состояние.

Именно такую ситуацию подсунуло мне проклятое зеркало, перед которым только что торчал рыжий Пелли. Я на него чуть не наступила. Мальчишка пискнул и умчался, словно увидел жуткую змею, шипящую на кладке яиц.

А в зеркале все еще порхало, сворачивая сияющие крылья, его отражение – некто, стремительно приобретавший черты эльфа с веснушчатой мордашкой. Так вот каков ты, мальчик Пелли!

Мастер вернулся в кабинет первым, вопреки моим надеждам, моргал то на меня, то на невидимую точку поверх стола и был невиданно свиреп:

– Как… как ты это сделала? Тысяча богов! Кто из вас двоих настоящая? Отвечай! А, вижу! – Маячок в панике мигнул и схлопнулся. – Ах ты, негодница! Уж от кого иного, но от тебя ожидать такой уловки, к которой прибегают только лживые слуги Бужды…

А сам-то со своим Привратником…

– Ну надо же! Она додумалась до фантома! – Альерг метал громы и молнии столь яростно, что пожарный дозор заметался в клетке, заоблизывался на красный рычажок. – Мало того, наделила фантом воспоминаниями, а сама в это время шляется где попало без надзора! Ну, чудовище, расскажи дяде, как ты это сделала, да так, что я ни разу не догадался? Разве ты пифия? Ведьма!

– А кому понравится, что в его голове копошатся, как кошки на свалке? – сердито парировала я, одновременно досадуя, что мой трюк с маячком разгадан, удивляясь, что недавнее видение с чернильницей странным образом не торопилось сбываться, и нервничая в ожидании его ужасного свершения.

Самое главное – я не понимала, что именно должно произойти. Крохотные обрывки реальности, просочившейся ко мне из будущего, были столь малы, что не опознавались. А значит, были не доступны для Альерга, который читал мои мысли и видения с большим толком и лучшим пониманием, нежели я сама. Поэтому он и не тревожится, а надо бы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});