Добровольная жертва - Наталья Метелева

Наставник воспользовался моим страхом перед крысами:

– Знаю также народную мудрость: на пифий надейся, а сам не плошай. Потому и не узнают, что приложены усилия. А сейчас они должны быть приложены вдвойне. Рона, ты же знаешь: завтра в Цитадели, у Гроба Бужды, традиционный Вечит Пробужденных. И они хвастаются, что после этого Вечита весь мир будет у их ног. – Альерг предупредил мое презрительное фырканье: – Совет считает, что у них появились серьезные причины для таких заявлений. Лига обеспокоена. Сегодня утром погибли двое наших провидцев. Очень странно погибли. Их смерть не была предвидена.

Я похолодела. Такого просто не могло быть!

Мастер забегал по кабинету с удвоенной скоростью:

– Рона, не усложняй мне работу! Для этого ты Должна немедленно и без лукавств поведать о своей встрече с нищенкой. Даже я заметил ее странность: ни следа мысленной деятельности! Как… как у камня. Это даже не фантом – они всегда имеют четкий отпечаток породившего их человека, клеймо производителя. Это нечто, с чем я еще не сталкивался. Это значит, что пробужденные начали работать на опережение. Что ты смогла узнать о нищенке?

– Ничего. Ее нет и не будет.

Тут Альерг утратил всякую солидность и возопил жутким шепотом:

– Так ты не знаешь?!

Все башни замка мгновенно оцепенели. Уши заложило тишиной. Даже мыши в подвалах замерли, паучки и мушки осыпались по углам черными угольками, а жуки-древоточцы остолбенели и перестали грызть нашу мебель раз и навсегда. Влетевшая в открытое окно стрекоза упала на пол, словно разбилась о невидимую стену, а гнавшаяся за ней синица обескураженно чиркнула крыльями, разочарованно пискнула и убралась обратно в сад.

Альерг хмыкнул:

– Надо же, я изобрел новое средство от тараканов. Весьма действенное заклинание. Надо записать.

Он потянулся к столу за пером и бумагой. А мне стало интересно, чем он собирается писать.

– Надо послать за чернилами, они, кажется, кончились, – сообщила я, наблюдая, как из треснувшего хрусталя чернильницы сочится пурпурная жидкость и кровавым ручейком льется на ковер. Обычно затененный кабинет заливало яркое солнце, и я обнаружила, что окно уже не закупорено со стороны сада ветвями рябины, а наполнено сияющим глубокой синевой небом. Это изменение тоже надо было прокомментировать:

– Да, а без рябины в твоем кабинете гораздо светлее. Дерево явно было лишним.

Мастер пристально посмотрел на стол, на окно, пожал плечами, выудил из ящика очередной колокольчик, но звонить не стал, а для верности гаркнул во всю мощь широкой груди:

– Пелли!

Веснушчатая мордашка услужливого школяра Пелли уже торчала в дверях. Не сомневаюсь, что только что его ухо было приклеено к замочной скважине.

– Пелли, немедленно нужна бутылка моих спецчернил, – сказал Альерг. – И, голубчик, поторопись, пока я не забыл самое удачное заклинание от моли.

– Это какие чернила? Кровь, что ли? – ухмыльнулись все веснушки Пелли. – А вона у вас на столе полная чаша!

Мальчик ткнул обгрызенным ногтем в сторону стола, на котором действительно по-прежнему сияла красноватыми искрами целехонькая хрустальная чернильница.

– Мой юный друг, пожалуй, никуда ходить не надо, поди-ка сюда, поближе… так я быстрее получу необходимые чернила! Да еще и свежайшие!

Зубы Альерга хищно блеснули. Пелли ойкнул и моментально скрылся. А меня все больше беспокоила пронзительная синева неба в окне. Она стремительно заполняла кабинет, и золотые искорки вспыхивали все чаще и чаще, пока не закружились в ослепительном вихре. Сквозь нахлынувшую слепоту я услышала собственный крик:

– Али, бежим, быстрее!

– Зачем? – поинтересовался Альерг, но я не смогла ответить, охваченная полной темнотой и немотой.

Из сладкого небытия меня извлек ехидный вопрос веснушчатого голоска:

– И долго она будет изображать подстреленную моль?

Пришлось открыть глаза и осмотреться. В комнате ровным счетом ничего не произошло. Порядок был такой же, как и всегда – идеальный. Ни битых стекол, ни сломанной мебели нигде не валялось. Рябина в окне тихо покачивала кружевом, баюкая своих несметных розовеющих детишек. Мастер успел втиснуть себя в кресло. И никто за это время не успел сколько-нибудь заметно измениться. Кроме Пелли, пустые руки которого были уже отягощены внушительной бутылью черного стекла. Надо полагать, в бутыли были чернила.

Проклятие! Почему одна я должна десяток раз в минуту помереть от страха, а остальные прозябают в счастливом неведении, пока будущее, помахавшее мне ручкой из туманного далека, не удосужится нагрянуть и хорошенько шваркнуть прозябавших?

– Что это было? – поинтересовался опекун. – Обморок?

– Ага, голодный! – радостно поставил диагноз Пелли.

– Может, доктора Рипли позвать?

– Н-не надо, – буркнула я. Раз уж телепат не заподозрил предвидения, то и я не буду ничего говорить. Пусть будет обморок, а не будущая катастрофа, которую я так и не смогла опознать. А признаваться в непрофессионализме даже пророчице стыдно.

Мастер отпустил мальчика и вернулся к допросу с пристрастием, то есть с применением пытки чтением моих не совсем кристальных мыслей. Я спешно поинтересовалась:

– Али, а все-таки этот измененный Тварью человек случайно не в нашем подвале? Может, нам давно пора драпать во все лопатки, а?

– Нет, – проскрежетал он, продолжая взывать к моей совести.

Телепат, если это не ты сам, – существо невыносимое. Двенадцать лет из моих семнадцати стали непрерывным поединком с мастером-телепатом. Сложно ничему не научиться. И я тут же начала чуть вытравливать поводок, незаметно высвобождая помыслы из цепкого внимания наставника.

Мастер увещевал:

– Рона, со вчерашнего дня пробужденные невероятно активны по всей стране.

Пробужденные… Расы, навсегда ставшие людьми. В них умирает и тролль, и эльф, и русалка, и фея. Их будущее непроглядно, как у кукол с человеческими лицами. Они становятся растворенными в странной, непрощупываемой, невидимой сущности. Чужой, нечеловеческой.

– Тебе могли свистнуть манком, – Альерг и не подумал отвлечься от нотации. – Стоило показать тебе Дика, попавшего в переплет, и ты кинулась выручать своего арестованного дружка без суда, следствия и охраны. И без сопровождения тут же нарвалась на слуг Бужды. Эта нищенка… она каким-то образом на тебя повлияла. Картина твоих мыслей словно смазана. Вспомни, что ты почувствовала при первой встрече с ней.

Слова «первая встреча» породили целый букет необходимых мне ярких добротных образов. Чтобы не заблудиться во времени, я вцепилась в холодный камешек ожерелья. Альерг, хорошо знавший, что этот жест означает приближение очередного транса, немедленно всполошился:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});