Лучший мир - Маркус Сэйки

На мгновение Куперу показалось, что самолет заложил крутой вираж, но понял, что это закружилась его голова.

– Вы, вероятно, просто надо мной подшучиваете, – сказал президент.

– Я не нахожу в этом ничего смешного.

Купер посмотрел на Клэя, предполагая увидеть ту же мысль: уверенность, что сказанное Лиги находится за гранью здравого смысла. Но вместо этого он увидел, что президент нервничает.

Нервничает.

– Сэр, – обратился к нему Купер, – не можете же вы всерьез рассматривать возможность применения армии на территории Штатов. Насаждение полицейского режима в трех городах – нарушение основных прав граждан. Это приведет к невообразимому хаосу. Эти города и так уже на грани. А мы вместо помощи собираемся их блокировать.

– Нет, – сказал Лиги. – Мы временно приостанавливаем свободу перемещения менее чем миллиона человек, чтобы защитить более чем триста миллионов.

– Паника. Преступления на почве ненависти. Беспорядки. Кроме того, если армия будет занята блокировкой городов, солдаты не смогут распределять продовольствие. Все это основано только на нелепой гипотезе и ни на чем другом.

– Это основано, – сказал Лиги, – на коллективном анализе лучших умов в разведке и службе здравоохранения. Группы, в которую входят немало анормальных. Мистер Купер, я знаю, в ваших правилах делать то, что вы считаете нужным, но это не ваш персональный крестовый поход. Мы пытаемся спасти страну, а не играем в какую-то моралистическую игру.

Купер проигнорировал эту колкость и заявил Клэю:

– Мистер президент, когда вы предложили мне присоединиться к вашей команде, вы сказали, что страна находится на грани пропасти. Вы интеллектуал, историк. Вы знаете, как начинаются такие вещи. Первая мировая война началась после того, как один маргинал убил третьестепенного эрцгерцога. А в конечном счете погибли девять миллионов человек. Если вы пойдете на это, мы сделаем еще один шаг к пропасти. А может быть, свалимся в нее.

– А если вы ошибаетесь? – спросил Лиги. – Вы говорите, что «ДД» защищают права анормальных, но они не предприняли ни малейшей попытки к диалогу. Что, если их истинная цель – убить как можно больше американцев? Существуют сотни видов биологического оружия, против которого у нас нет иной защиты, кроме карантина.

Президент переводил взгляд с одного на другого. Его руки со сплетенными пальцами лежали на столе. Костяшки побелели от напряжения.

«Бросьте вы, Клэй. Я знаю, что вы испуганы. Мы все испуганы. Но будьте тем лидером, который нам теперь нужен».

Президент откашлялся.

ЖИЗНЬ НЕЛЕГКА

Но для нас она труднее

● Для чтецов, которые родились со знанием самых темных тайн отца

● Для людей с эйдетической памятью, остро ощущающих каждое пережитое унижение

● Для анормальных первого уровня, которых презирают за то, что они лучше других

Что бы вы ни чувствовали, вы не в одиночестве. Мы все были с вами. В буквальном смысле – наша горячая линия для людей с суицидальными наклонностями обслуживается исключительно волонтерами-мозганами.

У каждого бывает период хандры.

Но если вы собираетесь свести счеты с жизнью, сначала позвоните нам.

1-800-2ЯРКО

То, что вы горите в два раза ярче остальных… вовсе не означает, что ваше горение должно быть в два раза короче.

Глава 10

В округе Колумбия, где все карабкаются по грязным карьерным лестницам (что присутствовало в описании работы каждого), существует много способов измерения влиятельности. Бюджет и количество персонала – самые очевидные. Но Оуэн Лиги считал, что более показательны не внешние атрибуты, а вторичные характеристики. Размер кабинета, здание, в котором он находится. Есть ли окно или персональная ванная. Насколько близко твой кабинет расположен к кабинету босса, сенатора или президента.

Полномочия созвать других на совещание в десять часов вечера.

Он был министром обороны, а потому по пальцам можно было перечесть тех, кто занимал столь высокое положение, что он заходил в их кабинеты. И только один человек мог вызвать его к себе прямо с «борта номер один» в самый разгар кризиса.

Теренс Митчам перевелся из ЦРУ в Агентство национальной безопасности, но для Оуэна Лиги он навсегда остался заместителем директора, к которому он пришел впервые двадцать пять лет назад. Каждый раз встречаясь с ним, Лиги вспоминал нервное ожидание в его приемной, вкус соли и грязи на пальцах, которые он слюнявил, чтобы очистить туфли. Митчам его сотворил, Митчам мог его и уничтожить, и они оба это знали.

Формально Митчам был третьим человеком в АНБ, но штатное расписание лгало. Если бы Митчам хотел оказаться на самом верху, то был бы там уже двадцать лет назад. Но он предпочитал оставаться во власти, тогда как мужчины и женщины, занимавшие посты выше его, приходили и уходили вместе с президентской администрацией. Со своей должности он перемещал по карьерной лестнице бессчетное множество людей, возвышал преданных ему, уничтожал тех, кто оказывал сопротивление. Сорок лет прослужил он в разведке, причем последние двадцать в агентстве настолько закрытом, что не только его бюджет, но даже размер был засекречен. Сорок лет собирал он порочащие сведения, утаивал информацию и хоронил тела.

«Включая и свыше тысячи погибших на Манхэттене».

Вину за взрыв здания Новой фондовой биржи возложили на Джона Смита, который хотя и в самом деле заминировал здание, но подорвать его собирался, когда оно будет пустым. Смит даже подготовил оповещения для прессы о своих намерениях. Лиги не мог это доказать, но был уверен, что именно Митчам уничтожил оповещения, заставил замолчать семь новостных агентств и сам приказал взорвать биржу, когда стало ясно, что Смит не будет это делать. Жестокий расчетливый ход – наподобие жертвы ферзя в шахматах. Эта атака потрясла страну и привела к появлению закона, который мог ее спасти.

– Здравствуйте, сэр. – Лиги оглядел кабинет и не удивился, увидев еще одного человека. – Сенатор Латруб.

– Я вам говорил: просто Ричард. – Сенатор сверкнул одной из своих заготовленных для камер улыбок. – Мы все здесь друзья.

Митчам нажал несколько кнопок у себя на столе. Округ Колумбия за окном потускнел, а когда окна почернели, и вовсе исчез. Щелкнула механическая задвижка на дверях, и слабое гудение заполнило кабинет – наверное, какая-то технология, препятствующая подслушиванию, подумал Лиги.

Митчам сложил пальцы пирамидкой, оглядел стол и сказал:

– Мы теряем контроль над ситуацией.

– Сэр, я советовал президенту сделать то, что мы обсуждали…

– Самое главное, что я хочу знать, – сказал сенатор, – это каким образом вообще стала возможна атака «Детей Дарвина».

Ричард был союзником, к тому же полезным союзником. Но иногда Лиги хотелось удушить его.

– Это все так запутанно.

– Неужели? – покачал головой Латруб. – А мне это представляется простым. После взрыва биржи я делал все, что вы, ребята, просили. Вы и представить себе не можете, скольким людям я обязан за то, что законодательная инициатива по надзору за перемещением анормальных не только была принята, но была принята на ура. Президент Уокер ее подписал. Так чего же вы копаетесь?

– Обстоятельства после ее подписания изменились, – сказал Лиги, выдвигая стул. – Вы, вероятно, это заметили.

– Заметил. Когда мы дали законные основания для вживления микрочипов в тела всех сверходаренных в Америке, анормальные террористы взяли в заложники три города. Нужно ли говорить, что если бы мы провели этот закон в жизнь, а не просто подписали его, то мы бы сейчас знали, кто за это несет ответственность?

– Можете мне не объяснять, насколько полезен был бы мониторинг перемещения анормальных, ведь именно я первым и предложил его, – заявил Лиги. – Все, что мы делали прежде, постепенно подводило нас к этому.

– Так почему же вы не реализуете планы в жизнь?

– Президент Клэй – не Уокер. На это потребуется какое-то время.

– Время, – повторил Митчам.

Говорил он мало и тихо, но слова выбирал тщательно, и они всегда были слышны.

– Да, сэр. Президент Уокер был с самого начала одним из нас. Он понимал, что для защиты Америки потребуются необычные средства. Клэй… он профессор. Его опыт лежит в области теории. Реальность такого рода доставляет ему дискомфорт.

– И что, он собирается положить инициативу по надзору в долгий ящик? – спросил сенатор.

– Он бы предпочел так и сделать. Он знает, что ему не хватает поддержки, чтобы отвергнуть инициативу, но он может отложить ее осуществление на неопределенное время.

– И как нам его подстегнуть?

– У нас будет возможность… Сэр, – обратился Лиги к Митчаму, – могу я вас спросить кое о чем?

Директор поднял брови.

– «Дети Дарвина». Это, случайно, не операция под чужим флагом?