Эпопея любви - Мишель Зевако

— Карл, ваше доброе сердце вас погубит. Бедное дитя! Ты же впустил волков в Париж. Говоришь о дружбе Генриха Беарнского… А знаешь, где был Генрих перед твоим отъездом в Блуа? Ты-то думал, что он стоит лагерем в Ля-Рошели… Можешь узнать у парижского прево…

— Говорите же, мадам!

— Хорошо. Он был в Париже вместе с Конде, д'Андело и Колиньи. И знаешь, чем он был занят? Он готовил заговор с целью убить тебя и овладеть французским престолом.

Король мертвенно побледнел и обвел комнату блуждающим взором. Склонившись к сыну, королева добавила ему на ухо:

— Молчите, сир! Ни словом, ни жестом вы не дадите понять проклятым гугенотам, что знаете ужасную правду. Все должно быть в тайне, сир, иначе мы погибли…

Оставив потрясенного Карла, Екатерина удалилась. По потайной лестнице она спустилась в свою молельню и позвала Паолу, служанку-флорентийку.

— Они уже пришли? — спросила Екатерина.

— Да, оба ожидают в разных комнатах, — ответила Паола.

— Хорошо! Сначала введи наемного убийцу, а потом того, другого.

Служанка вышла и через несколько минут ввела в молельню мужчину, склонившегося перед королевой в глубоком поклоне.

— Здравствуйте, мой дорогой Моревер, — произнесла королева с милой улыбкой, — вижу, вы по-прежнему мне друг: являетесь по первому зову как раз тогда, когда нам нужен храбрый, энергичный и преданный человек.

— Вы слишком добры ко мне, Ваше Величество, — ответил Моревер.

— Что вы! Я всего лишь отдаю должное друзьям короля… Бедный король… трон его не так уж прочен…

Моревер побледнел.

«Черт возьми! Неужели она что-то пронюхала!» — пронеслось у него в голове, а вслух он произнес:

— Ваше Величество, если нужно рисковать жизнью во имя укрепления королевского престола, я готов: только прикажите!

Но в глубине души Моревер трепетал. Он пугливо огляделся, чтобы убедиться, что он действительно наедине с королевой. Раз уж мы завели речь о Моревере, то дадим и описание этого персонажа. На вид ему было лет тридцать, стройный, худощавый, со светлыми, рыжеватыми волосами и серыми глазами, отливающими стальным блеском. Черты лица у него были правильные, держался он непринужденно. В походке его было что-то от гибкой грации хищника, и его вполне можно было считать красивым мужчиной. Он был ловок и силен, имел репутацию опасного дуэлянта и прекрасного стрелка, великолепно владел и шпагой, и пистолетом. При королевском дворе положение Моревера было весьма неопределенным. Никто не знал, где он живет и что у него за семья. Но он давно уже пользовался покровительством брата короля, герцога Анжуйского, которому в свое время оказал кое-какие услуги, из тех, что такой головорез может оказать принцу. Герцог Анжуйский представил Моревера Екатерине Медичи, так охарактеризовав своего протеже:

— Мадам, Моревер убьет отца родного, если я ему прикажу.

Кое-кто при дворе презирал Моревера, кое-кто боялся. Но принимали его все, точнее, терпели. Он же никого не любил, ни к кому не питал особой ненависти, но был готов хладнокровно убить любого, кто встанет на его пути.

Что было нужно Мореверу? Прежде всего, деньги, много денег. Затем титул, который позволил бы ему занять достойное положение среди аристократов, допускавших его в свое общество.

Он предал своего покровителя герцога Анжуйского, чтобы служить Гизу, и готов был предать герцога Гиза ради службы при Карле IX. Он знал, что Генрих Анжуйский ждет не дождется смерти короля, своего брата. И, возможно, Моревер согласился бы убить короля, если бы не опасался, что в этом случае герцог Анжуйский постарается поскорей убрать и убийцу. Услышав от Екатерины, что ее беспокоит судьба короля, Моревер вообразил, что королева знает о его сговоре с Гизами.

«Если это так, — подумал Моревер, — то она сейчас прикажет арестовать меня. Тогда я брошусь на нее и задушу. А потом постараюсь убедить короля, что королева-мать ради того, чтобы возвести на престол герцога Анжуйского, предложила мне уничтожить Карла IX».

И Моревер повторил еще раз, стараясь, чтобы Екатерина почувствовала угрозу в его голосе:

— Мадам, я готов на все, буквально на все!

— Знаю, сударь, знаю, потому и вспомнила о вас, как только оказалась в трудных обстоятельствах. У меня есть враги, вернее, у моего сына много врагов…

— Кого из ваших сыновей вы имеете в виду? «Клянусь кровью Христовой! Этот человек умнее, чем я полагала», — подумала Екатерина.

Она вздохнула и произнесла с некоторой долей удивления:

— Что значит «кого»? Естественно, короля…

— Вы знаете, мадам, я ведь верно служу герцогу Анжуйскому и всегда считал его любимым сыном королевы. Простите, о короле я как-то не вспомнил.

— Господин де Моревер, — строго сказала Екатерина, — я одинаково люблю всех своих детей. И когда Господу будет угодно призвать к себе моего бедного Карла, мы не забудем, что у Генриха есть такие преданные слуги, как вы… Но не согласились бы вы с такой же самоотверженностью служить королю?

— Мадам, — ответил Моревер, — я сказал все это лишь для того, чтобы вы, Ваше Величество, поняли: душой и телом я принадлежу герцогу Анжуйскому.

В глазах Екатерины блеснули искорки радости. Моревер это заметил и продолжал:

— Безусловно, если король нуждается в моей скромной персоне, я готов служить ему — таков долг каждого подданного.

Моревер стремился, чтобы Екатерина почувствовала, что о герцоге Анжуйском и о короле он говорит совершенно разным тоном. Королева это заметила и не могла удержаться от радостного восклицания:

— Господин де Моревер! Вы благородный человек! Если вы поможете мне, счастье улыбнется вам!

Екатерина, женщина проницательная и хитрая, становилась слепой, стоило кому-нибудь польстить ее любимому сыну. Немного подумав, королева заговорила вновь:

— Раз вы согласны служить королю, я, в знак моей дружбы, окажу вам доверие и назову врагов моего сына.

— Я слушаю, Ваше Величество, и знайте: ваши секреты будут похоронены в моем сердце как в могиле.

— Мне известно, что вы не болтливы… Но то, что я скажу, для вас — не секрет. Разве вы не догадываетесь, кого я имею в виду?

— Неужели герцога Гиза?

— Гиз? О нет! Генрих Гиз предан нам.

— Тогда, может быть, маршал де Данвиль?

— Что вы! Данвиль — один из вернейших слуг короля; ему доверили управлять Гиенью.

— Значит, — продолжил Моревер, — речь идет о человеке, возглавляющем партию «политиков»…

— Маршал де Монморанси! На этот раз вы угадали, он действительно — один из наших врагов. Но о нем поговорим позднее…

— Право, — спокойно продолжил Моревер, — уж и не знаю, кого еще назвать.