Холли внутри шторма - Тата Алатова

Холли любил, чтобы все вокруг лучились радостью. В драмах нет никакого веселья, что бы там ни думал по этому поводу Шекспир.

Стоя под пронзительным ветром на крыльце их дома в одних домашних шлепанцах, между прочим, но кого это волнует, Холли мрачно смотрел, как Тэсса будто бы обрастает доспехами. Р-р-раз — и вместо расхлябанной малявки, щеголявшей повсюду в растянутых майках и потрепанных джинсах, она превращалась в кого-то вроде жестокого супергероя. Так себе метаморфозы.

Раздраженно фыркнув, Холли ушел в дом, не желая наблюдать за тем, как Тэсса выкрутит свои инквизиторские навыки по максимуму, потушит этот дурацкий пожар на кладбище и наведет повсюду порядок, как обычно.

Он вдруг словно впервые увидел, в какой хаос превратилась их гостиная, какие жалкие наброски появились на свет из-под его карандаша за последние недели, как бездарно легли на холсты мазки кисти, и понял, что так дальше жить нельзя.

Засучив рукава, Холли рьяно взялся за уборку. В мусор летели черновики и почти законченные картины, коробки из-под пиццы, перепачканные краской тряпки и вообще все, что под руку попадалось.

Он так увлекся, что по-настоящему удивился, когда хлопнула дверь и на пороге появилась Тэсса, волочившая за локоть Веронику Смит. За их спинами маячил дубина Фрэнк.

Все трое пахли гарью, а Вероника была еще и мокрой, будто ее как следует облили из пожарного шланга. Возможно, Тэсса умела извергать из себя потоки воды, если это требовалось. Холли не хотел ничего знать об этом.

— Вытирайте ноги, — буркнул он сердито.

— Вероника помещена под домашний арест, — объявила Тэсса.

Это было так оскорбительно, что Холли не нашел слов.

Это он был тут под домашним арестом, а не какая-то поджигательница!

Однако он уже успел как следует изучить Тэссу и видел, что она приняла решение. А когда Тэсса принимала решение, то ей хоть кол на голове теши.

Обычно она была терпеливой и спокойной, стойко сносила его капризы и перепалки с Фрэнком, но сейчас Холли мог закатить самую грандиозную истерику в мире, а Тэсса бы и глазом не моргнула.

Отвратительная неотвратимость.

— Но у нас нет свободных спален, — только и сказал Холли.

— В таком случае Вероника будет спать у очага на кухне. Или в чулане под лестницей.

— Но у нас нет очага или чулана, — начал было Холли, но Фрэнк за ее спиной покачал головой, и он прикусил язык.

Вероника, подавленная, молчаливая, мокрая, перепачканная землей и копотью, прошла вперед и молча рухнула на диван.

На диван, обивку которого Холли только что очистил губкой и специальным средством.

Он закусил губу, стараясь справиться с обидой.

— Ого, — вдруг воскликнула Тэсса, — как здесь стало чисто и… пусто.

Фрэнк молча подхватил объемные мешки с мусором и вышел на улицу — выкинуть их в бак во дворе.

Тэсса послушно разулась, чтобы не тащить в дом грязь с изрядно замызганных кроссовок, в одних носках подошла к Холли, взяла его за руку и повела в кухню, подальше от Вероники.

— Ну, — спросила она его там, положив ладони на скулы Холли и внимательно глядя прямо в его глаза, — что такое?

У Холли накопилось столько жалоб, что он мог бы до утра рассказывать про то, как уже вторую неделю не может поймать свет, цвет и смысл. Но он сказал другое:

— Все дело в том, что я очень опечален, что до сих пор никто как следует не приложил тебя по затылку.

— О, Холли, — Тэсса расстроенно заморгала. Она оттаивала, и это было хорошо. — Ты так сильно разозлился из-за Вероники? Это всего лишь до тех пор, пока ее мозги не встанут на место.

— Плевал я на Веронику, — проговорил Холли надменно.

Вернулся Фрэнк, грубо подвинул Холли плечом, как будто кухня была ужас какая тесная. Достал из холодильника бутылку молока и налил себе в стакан.

— Ты выбросил уйму своих рисунков, — проговорил он, сверля Холли взглядом. — У тебя кризис или что?

Под этим взглядом невозможно было соврать, ну, то есть Тэсса могла бы, а Холли — нет.

— Не то чтобы кризис, — протянул он, пытаясь измерить и облечь в слова все, что испытывал. Накрыл своими ладонями пальцы Тэссы на своем лице, потому что сейчас Холли хотелось прикосновений. Это случалось редко, но все же бывало. — Просто мне кажется, что я уже нарисовал все, что хотел. Воплотил в жизнь все сюжеты в мире, и больше ничего не осталось.

— Ну, тогда ты умер, — хмыкнул дубина Фрэнк насмешливо.

Тэсса молчала, разглядывая Холли темными тревожными глазами.

— Так никуда не годится, — решительно объявила она. — Холли, ты ведь давно говоришь о мегавечеринке на кладбище. Кажется, самое время ее закатить.

— Оно разве не сгорело? — разочарованно спросил Холли. Как вечеринка могла что-то изменить?

— А я здесь на что? — Тэсса улыбнулась. — Вероника просто притащила несколько охапок хвороста на могилу Малкольма и подожгла. Ничего страшного не успело произойти.

— Ты уверена, что она не подожжет нас во сне? — спросил Фрэнк.

— Представляешь, сколько новых впечатлений тогда получит Холли?

Как выяснилось утром, Тэсса не просто поселила Веронику в их доме, но еще и взялась отучать ее от алкоголизма.

По мнению Холли, это была несусветная глупость. Если человек хочет быть пьяницей, то какой смысл мешать ему весело плестись навстречу циррозу печени и белой горячке.

Трезвая Вероника нравилась ему ничуть не больше, чем пьяная. Хотя бы потому, что на добрые полчаса заняла ванну, а потом украла у Холли футболку.

Любимую, с Пинки Пай.

И хоть это было вопиющим преступлением, Холли не мог не отметить (со скромным злорадством), что на Веронике эта футболка смотрится глупо.

Но была в этом неожиданном вторжении и хорошая сторона: в кои-то веки Тэсса осталась дома.

Если бы у Холли был приступ вдохновения, то она бы ему только мешала. Но сейчас его тянуло к людям, потому что в часы безделья и они тоже на что-то годились.

Фрэнк по обыкновению ушел в свою мастерскую, а Холли оттащил к окну одно из старых разлапистых кресел в гостиной и свернулся там клубочком, лениво приготовившись наблюдать за жителями деревни, которые обязательно припрутся к Тэссе.

Она и сама не замечала, как стала той осью, вокруг которой крутился Нью-Ньюлин.

Тэсса врастала в это место корнями, всей своей сущностью, хоть