Русские чернила - Татьяна де Ронэ

– О! – выдохнула Алиса.

Гюстав посмотрел на Николя и пожал плечами.

– Что там? – спросил он, потому что Алиса не сводила глаз с входной двери. – Или кто там?

– Дагмар.

Так Николя впервые услышал это имя. Дагмар. Имя немодное, но мощное и экзотическое. Такие имена носили женщины викингов, пышнотелые создания с льняными волосами, в крылатых шлемах и стальных латах. Дагмар – это кто? Скандинавская писательница? Муза? Литературный агент? Или она торгует книгами? Судя по косому взгляду, брошенному на нее Алисой, отношения у них далеко не дружеские. Группа вошла в ресторан, и Николя никак не мог определить, кто же из них Дагмар, точнее, кто мог быть Дагмар в его представлении. Алиса молчала. В конце концов Гюстав тронул ее за локоть и произнес:

– Ну и?..

Она покрутила руками, как всегда, когда не могла найти слов.

– Да кто такая эта Дагмар? – не унимался Гюстав, который был банкиром и мало что понимал в издательском деле. – Глядя на тебя, не скажешь, что она твоя лучшая подруга.

Алиса поморщилась:

– Да нет, почему же…

Николя и Гюстав быстро переглянулись.

– Повисло невыносимое тревожное ожидание… – ввернул Гюстав.

Алиса еще раз посмотрела на вошедших, которые устраивались за столиком, и нагнулась к своим спутникам:

– Дагмар – самая уважаемая и знаменитая из издателей. Она держит в руках весь книжный мир, ее все боятся.

Николя процитировал эту фразу Мальвине слово в слово, и она изумленно вскрикнула. Потом, выщипывая ворсинки из полотенца, добавила вполголоса:

– Она что, приехала из-за тебя?

Николя-тщеславный был бы счастлив ответить: конечно из-за меня, Мальв, а ты как думала, она трижды засылала ко мне эмиссаров, чтобы переманить к себе. Пикантную, с хитрой улыбкой, Сюзанну Крус из Лос-Анджелеса. Французского издателя Гийома Бевернажа, который прославился, провернув несколько смелых проектов вместе с Дагмар. И наконец – всесильного нью-йоркского агента Эббу Джекобсона, тоже обязанного Дагмар своей известностью. Три обеда в самых шикарных ресторанах Парижа, Нью-Йорка и Санта-Моники, три вежливых «нет» на предложения выгодных контрактов с головокружительными авансами. Николя помнил недавнюю статью о Дагмар в «Ньюсуик», и несколько фраз оттуда его и ошеломили, и позабавили. Он запомнил их наизусть: «У Хунольд потрясающий нюх на книги и на авторов. И этот безошибочный нюх, этот незаурядный ум, как, кстати, и редкостную извращенность, переняло все ее окружение».

А Николя-здравомыслящий шептал: «Я в этом не уверен. Если даже и так, она здесь на отдыхе. И нет никакого способа выяснить, что к чему».

– Неужели она печатает Новезана? – осведомилась Мальвина.

Николя сухо рассмеялся:

– Нет! Новезану для этого не хватает известности в Штатах. У меня весовая категория выше.

– А Новезан знает, кто она такая?

Николя взглянул на Мальвину и снова заметил, что она очень бледная.

– Мальв, Дагмар Хунольд – Мадонна издательского мира.

– Ну да, только не физически.

– Ясное дело, не физически, – раздраженно поморщился он. – Я хотел сказать, она столь же влиятельна.

Мальвина покорно склонила головку. Николя почувствовал себя виноватым и сжал ей руку. В воздухе повеяло свежестью. Прислуга убирала шезлонги, полотенца и столики, складывала зонтики. Пора было переодеваться к вечеру.

В лифте Николя не мог отделаться от мыслей о Дагмар Хунольд и о ее посещении «Галло Неро». Он забыл о непрочитанном сообщении от Сабины, забыл позвонить матери и посмотреть, ответил ли ему Франсуа. Он позабыл даже о Дельфине под душем в компании другого мужчины. Когда он бок о бок с бледной и притихшей Мальвиной вошел в номер, то даже не взглянул ни на новый букет цветов, ни на свежие фрукты на столе, ни на метеорологический прогноз: солнечно, плюс 33 градуса по Цельсию. На столе на видном месте лежала карточка от директора отеля, доктора Отто Геза, с приглашением на вечерний коктейль. Николя вышел на террасу и задумался.

Как отказаться? Кто сможет сказать «нет» Дагмар Хунольд?

И тут ему в голову пришла еще одна мысль, которая его напугала и окончательно выбила из колеи. Если Дагмар Хунольд действительно приехала сюда из-за него, как он ей скажет, что новой книги нет, что он солгал своей издательнице, самому себе, всему миру? Сможет ли он и ей тоже солгать?

Журналисты постоянно допытывались, почему Николя все-таки остался с Алисой Дор, несмотря на свой невероятный успех. На него имели виды все издатели и литературные агенты планеты. С чего бы ему хранить верность крошечному независимому издательству? Николя всем неизменно давал один и тот же ответ: Алиса Дор перевернула его жизнь, когда в один из сумрачных зимних дней две тысячи седьмого года сказала «да» «Конверту». Ее попросила прочесть рукопись ее подруга Дельфина. У обеих дочери учились в одной школе. Алиса догадалась, что у Дельфины связь с молодым автором, когда встретила его в школе: он привел Гайю, а она – Флер. Теперь было понятно, отчего у подруги звезды засияли в глазах и походка стала такой легкой. Парень довольно милый, сказала себе Алиса, которая, вообще-то, предпочитала мужчин постарше. Высок и хорошо сложен, заметила она по весне, увидев, как под футболкой играют мускулы. У него были короткие темные волосы, длинные бакенбарды и светлые глаза. А на его губы просто нельзя было не заглядеться, особенно когда он ослепительно улыбался. Алиса быстро поняла, что парень был не только хорош собой, но и очень приятен в общении: вежливый, приветливый, прекрасно воспитанный. А потому, когда в то утро Дельфина выложила рукопись на столик, рядом с кофе, ее кольнуло любопытство.

К ней на стол каждую неделю ложились штук пятнадцать рукописей, ожидая своей очереди. Алиса заварила себе кофе, надела очки и принялась читать «Конверт», заранее решив написать теплые слова Дельфине и молодому человеку и дать понять, что этот первый литературный опыт кое-что обещает… Что она знала о Николя Дюамеле? Только то, что видела сама, – бакены, милая улыбка и мощная мускулатура под легкой тканью футболки, и то, о чем рассказывала Дельфина: учился на подготовительных курсах в Эколь Нормаль, дает уроки философии старшеклассникам, до встречи с ней жил у матери. Дельфина сказала только:

– Прочти вот это, прошу тебя.

Тон книги настолько ошеломил Алису, что она даже усомнилась, действительно ли Николя Дюамель ее автор. Текст написан от лица Марго Дансор, сорокавосьмилетней женщины с пробивающейся сединой. При чем тут Николя Дюамель, которому едва за двадцать? Роман обнажал глубоко личные чувства Марго, ее страхи, ее мужество, хрупкость и незащищенность. Марго неожиданно узнаёт, что ее давно умерший отец совсем другого происхождения, у него иные корни, не те, о которых ей было известно. Об этом поведали неразборчивые каракули на листке бумаги, выпавшем из белого конверта, найденного в старом семейном доме в маленькой лигурийской деревне Камольи. Такое известие вполне могло ее сокрушить, однако, напротив, сделало только крепче и дало толчок к нравственному взлету. Остальные персонажи тоже обладали непростыми характерами и необыкновенным обаянием. Арно Дансор, муж Марго, изо всех сил старается помочь ей в поисках, пытаясь ее понять. Их дочери, девочки-подростки Роз и Анжель, искренне взволнованы далеким путешествием, в которое отправляется мать. Себастьян Дзек, брат Марго, злится на сестру за то, что она хочет докопаться до истины, в результате репутация семьи может пострадать. Алису восхитил необычайной силы портрет покойного отца, неотразимого Люка Дзека, который оказался Лукой Дзеккерио.

Но более всех Алису поразила сама Марго Дансор, с ее юмором, живостью и отвагой. Она преподает фортепиано, учит детей играть Баха и Моцарта, однако с удовольствием слушает диско на своем айподе. Муж называет ее «Королевой серебряного диска», чем немало смущает дочерей. Марго обожает танцевать под «Stayn’Alive»[9] и танцует одна, в спальне, на кухне, словно в ее жилах струится сумасшедшая кровь субботнего вечера. Между строгой преподавательницей и неординарной женщиной, которую взбудоражила странная семейная тайна, лежит целый мир.

Алису околдовал этот яркий портрет, так мастерски начертанный Николя. Марго боялась садиться за руль после автокатастрофы, которую пережила в восемнадцать лет и от которой у нее на голени остался глубокий шрам. Она смело экспериментировала на кухне, притом что признанным мастером готовки в доме был муж. Ее непреодолимо тянуло к синему цвету, и в дом она покупала все синее: полотенца, чайник, скалку, зубную пасту, туалетную бумагу, пепельницу (она сама не курила). В самолете она боялась садиться у иллюминатора (на самом деле страх был связан с капризами мочевого пузыря, что очень рассмешило Алису). В математике она была абсолютный ноль (когда ей пришлось пересчитывать евро, она встала в тупик). В мастерстве вокала она проявляла редкостную отвагу, пытаясь подражать Селин Дион.