Западное Средиземноморье. Судьбы искусства - Татьяна Каптерева

Городов в римское время, особенно на побережье, возникло великое множество. Нередко они располагались очень близко друг к другу, а по мере успехов колонизации начали возводиться и внутри материка. Но в южных областях, где преобладали крупные поместья, города встречались реже.

Среди многочисленных североафриканских поселений одни были теснее связаны с древними очагами земледелия, другие играли роль морских портов, третьи имели военное значение. Права их жителей зависели от присвоенного им ранга муниципии или колонии. Обычно города Римской Африки узнают по происхождению, и этот признак является немаловажным в определении их художественного лица, стертого временем.

В период римского господства вновь поднялись и расцвели старые города, возникшие еще в пуническую эпоху, – Эа, Великий Лептис, Сабрата, Тапарура (Сфакс), Хадрумет, Тугга (Дугга), Гиппон Регий (Бон, Аннаба), Цезарея (Шершель), Тингис (Танжер) и многие другие. Свое значение сохранили и города, выросшие из племенных центров, и в первую очередь орлиная крепость Цирта – резиденция нумидийских царей (Константина). Наконец, огромную группу составили города, которые были основаны римлянами. Некоторые стихийно возникли из поселков близ военных лагерей, например Аммедара (Хайдра), Ламбезис. Более планомерно в качестве важных стратегических пунктов строились Тамугади, Куйкуль (Джемила), Тевеста (Тебесса), Суфетула (Сбейтла). Большую роль в создании новых городов и селений, особенно в Нумидии, играло основание многочисленных колоний ветеранов, наделяемых землей. Опорным пунктом колонизации Северной Африки стал Карфаген, который сохранил до по следних веков римского владычества значение крупнейшего и третьего, после Рима и Александрии, города империи.

Города Африки, как и других провинций, превратились в очаги распространения латинского языка, римского образа жизни и культуры. Они были местом рынка для всей округи, средоточием обмена с кочевыми племенами. Нельзя не учитывать, однако, что торговля и ремесло, само по себе развитие которых выявляет заложенные в обществе внутренние силы и как бы динамизирует его, не имели в африканских городах того значения, как даже в Галлии, не говоря уже о восточных провинциях. Шедшая через Северную Африку торговля рабами-неграми, золотом, слоновой костью, редкими зверями для амфитеатров носила транзитный характер. Что же касается собственного производства, то оно было рассчитано на местный рынок. Ремесленными изделиями славились Карфаген и Цезарея, процветало изготовление пурпура, занесенное еще финикийцами, существовало производство кож, шерстяных тканей, стекла. К концу II века выросло, особенно в Хадрумете, изготовление керамических сосудов, светильников, фигурок божеств. Африканская керамика, предназначенная для широкого потребления, вывозилась в другие страны. Тем не менее ремесло в городах было развито сравнительно слабо; судя по надписям, ремесленные коллегии основывались в них редко. Местные изделия отличались простотой и дешевизной. Все то, что было связано с роскошью, искусной работой, изощренным вкусом, дорогими материалами, привозили из Италии, Греции, Сирии, Малой Азии.

Своеобразие римских городов Африки состояло именно в том, что в силу аграрного характера экономики провинции их благосостояние основывалось на сельском хозяйстве. Городам принадлежала значительная часть африканских земель. Состоятельные горожане были тесно связаны со своими имениями. Там они жили, там их хоронили, в своих эпитафиях они с гордостью указывали, сколько лет они и их родители прожили на своих землях.

То, что сельское хозяйство было основной отраслью экономики Северной Африки, во многом может объяснить некоторые стороны господствовавшей здесь художественной культуры. Речь идет не только об изобразительном репертуаре искусства, хотя неоспорим тот факт, что в мозаиках, например, наряду с мифологическими образами значительное место занимает изображение сельских сцен. Существеннее уловить духовный настрой африканского общества с его патриархальным укладом, наивной поэтизацией окружающего мира, но несвободного от консервативных и даже косных черт.

Вместе с тем города и освоенные области, где насаждалась латинская культура, соседствовали с землями, население которых не вышло за грань первобытно-общинного строя. В лоне империи Африка была новой молодой провинцией, в которую римские колонисты внедряли на первых порах более прогрессивный тип хозяйства. И в области художественного творчества сюда импортировались передовые для своей эпохи художественные формы. Но античная традиция напластовывалась в Африке на неподготовленную, чуждую ей почву. Не случайно романизация Северной Африки напоминала строительство здания, воздвигаемого без фундамента.

Для того чтобы охватить явление в его совокупности, отдадим себе отчет в том, насколько жестки в древней истории Африки стыки цивилизаций, как несоразмерны перепады их культурного и художественного уровня. В сфере ее идеологии, религии, культуры и искусства преломились глубокие противоречия. Одним из непреодолимых является противоречие между античной цивилизацией, носителем которой выступает город, и более примитивными архаизирующими общественными отношениями его периферии. Другое – противоречие между далеко проникшей в пустыню античной цивилизацией и полузависимым от нее либо резко враждебным ей местным населением.

Вся жизнь южной периферии империи была напряженно-контрастной. Представим себе благодатные плодородные долины с множеством светлых городов, где с каждым годом римская культура все глубже пускала корни. Образование в Северной Африке, особенно в области юридических наук, риторики, философии и поэзии, достигло высокого уровня, охватив, естественно, зажиточные слои населения. Из среды провинциалов все чаще и смелее выдвигались выдающиеся писатели, ораторы, адвокаты и государственные деятели. Горожане гордились знанием латыни, однако латынь не смогла вытеснить пунический и берберский языки. Изгнанный из письменного употребления пунический язык надолго сохранился в качестве народного диалекта, а на берберском языке говорила значительная часть населения, особенно в селах.

В еще более сложных формах происходило поклонение римским богам. Многочисленным богам римского пантеона в Африке воздвигались статуи, посвящались богато украшенные храмы. Некоторые культы, как, например, культ капитолийской триады – Юпитера, Юноны и Минервы, – носили обязательный характер для всех римских граждан, где бы они ни проживали. Официальный дух и политическая направленность культа императоров и принесенной в африканскую провинцию религии завоевателей были выражены с неприкрытой откровенностью. Эта религия утвердилась среди самых влиятельных и богатых жителей городов – той муниципальной знати, которая была важнейшей социальной опорой власти римлян. Как справедливо заметил Ж. Тутен, исследования которого, особенно в области религии, не утратили своего значения по сию пору, широкие народные массы несомненно участвовали в пышных культах и торжественных обрядах, совершаемых «в честь сильных мира сего». Но религия эта не была религией народа – «религией домашнего очага». На африканской земле старая пуническая религия не умерла, а лишь преобразилась, постепенно облекаясь в римские одежды. Ж. Тутен писал: «…внешний вид святилищ понемногу менялся под влиянием греко-римской цивилизации и архитектуры; восточные символы были заменены на стенах человеческими фигурами, типами, заимствованными почти целиком из греческого и эллинистического искусства. Но божества, в честь которых праздновались эти культовые церемонии, остались прежними…»20

Между тем религия римлян с ее развитым политеизмом и широким заимствованием культов и мифов у других народов являла собой нечто необычайно сложное и пестрое. Немалую роль играло и то обстоятельство, что армию многоплеменной Римской империи составляли представители разных народностей. Находясь вдали от родины, солдаты продолжали чтить своих богов, заказывая их изображения и сооружая жертвенники. Можно найти самые редкие культы, самые неожиданные, нередко привозные изображения богов в землях, как бы расположенных на другом «краю света». Произведенные в 1939–1941 годах в Алжире раскопки Кастеллума Диммиди, далеко выдвинутого в пустыню военного укрепления, обнаружили интересные росписи, принадлежащие к кругу искусства Пальмиры. Проникновение из Сирии, Египта и Ирана восточных мистических культов, возникновение христианства становятся непреложным свидетельством растущего идеологического кризиса империи. Своего рода ориентализация религии заметно усилилась во времена Северов. В африканской провинции поклонялись Исиде, сооружались алтари Митры, создавались статуи Сераписа. Однако гостеприимно принятые в римский пантеон новые восточные боги сохранили в Африке свой чужеземный характер. Их культы получили в основном распространение в городах, не проникнув глубоко в среду местного сельского населения. Тем не менее происходило своеобразное приспособление старой религии африканцев к формам античного политеизма. Они поклонялись Юпитеру, Сатурну, Аполлону, Меркурию, Дионису-Либеру, Плутону, Эскулапу, Юноне-Целесте, Диане, Теллус, Венере, Церере. Самыми почитаемыми, однако, были Сатурн и Юнона-Целеста, или просто Целеста – Небесная богиня. Древний италийский бог посевов Сатурн, согласно римской мифологии царь Лация, правление которого ознаменовалось золотым веком, стал в Африке воплощением пунического Баала. Называемый Saturnus dominus или Deus magnus, он превратился в главного бога африканских земледельцев. В свою очередь, Целеста отождествлялась с Танит. Покровитель Карфагена исцелитель Эшмун слился с образом античного Эскулапа. Нередко многие почитаемые в Африке римские боги идентифицировались с образами Сатурна-Баала и Целесты-Танит. Иногда они выступали как своего рода персонифицированное воплощение той или иной из божественных функций, которыми издревле воображение африканцев наделяло своих небесных владык.