Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

его властью.

За счет восточных пуштунских племен численность афганской армии увеличилась до 25 тыс. человек. Ахмад-шах двинулся на запад, осадил Герат и через девять месяцев вырвал его из-под контроля персов. Проникая все глубже в персидские владения, он за два года захватил Хорасан – и наконец покорил земли между Гиндукушем и Амударьей. Они были неведомы пуштунам, в отличие от хорошо знакомых Индии и Персии. Местные жители (туркмены, узбеки, таджики и хазарейцы) до сих пор не интегрированы в пуштунское общество и предпочитают держаться от пуштунов подальше.

Все прочие военные кампании Ахмад-шаха проходили в Индии. В 1756 г. он взял Дели и оставил бабуридского падишаха Аламгира II на троне под надзором своего сына и наместника Тимур-шаха. Из Индии в Афганистан нескончаемым потоком текли налоги, роскошные трофеи, дорогие подарки и всяческие подношения. Дурранийский правитель раздавал их приближенным и соратникам.

Падишах повиновался афганцам, но его подданные-немусульмане были возмущены исламским господством. Сикхи[49] в Пенджабе набирали силу. Вооруженные отряды индуистов из народа маратхи, контролировавшие Западную и Центральную Индию, прорвались в Дели; в 1757 г. они с сикхской помощью разгромили Тимур-шаха. Разгневанный Ахмад-шах объявил джихад (священную войну) против индуистов и сикхов. Пуштуны поддержали своего предводителя. 14 января 1761 г. две огромные армии (по 80–100 тыс. человек в каждой) встретились близ города Панипат – там, где ранее уже отгремело несколько судьбоносных сражений[50]. Дурранийский правитель сокрушил врагов, но битва приобрела важное значение гораздо позже. По мнению индийских историков, огромные потери при Панипате подорвали способность индийцев бороться с британской экспансией – и уже во второй половине XVIII в. Индия превратилась в колонию Великобритании. Однако, несмотря на поражение, неутомимые сикхи взбунтовались. Ахмад-шах Дуррани усмирял мятежников в течение восьми лет, но так и не смог выбить их из Пенджаба.

Пока Ахмад-шах воевал с индийцами, на другом конце Дурранийской империи орудовал бухарский эмир Даниял-бий (1758–1785) – отпрыск узбекской династии Мангытов. Он пытался присоеднить к своим владениям ханства к северу от Гиндукуша. В 1768 г. Ахмад-шах заключил с эмиром соглашение о разделе сфер влияния вдоль Амударьи, по которой с тех пор проходит северная граница Афганистана. Даниял-бий скрепил договор ценным подарком – херкой (плащом), которую, как считается, носил сам пророк Мухаммед.

По другой версии, Ахмад-шах увидел плащ во время визита в Бухару – и загорелся идеей забрать артефакт с собой в Кандагар. Он спросил у смотрителей, можно ли «одолжить» одеяние пророка, – но те заявили, что реликвию нельзя вывозить из города. Тогда афганский монарх указал на массивный валун, вдавленный в землю, и пообещал, что не унесет плащ дальше него. Обрадованные смотрители вручили реликвию Ахмад-шаху. «Отец пуштунов» велел выкопать камень и отвезти его вместе с херкой в Кандагар.

Как бы то ни было, Ахмад-шах возвел в Кандагаре – возле джума-мечети[51] – святилище Херка Шарифа для хранения реликвии. В 1996 г. плащ был выставлен на всеобщее обозрение Мухаммедом Омаром (муллой Омаром) – основателем «Талибана»* и главой Исламского Эмирата Афганистан.

Ахмад-шах Дуррани был храбр и жесток на поле брани, но афганцев восхищала не только его воинская доблесть. Будучи пуштуном, правитель славился гостеприимством, устраивал пиршества, занимался благотворительностью и всячески демонстрировал свою щедрость – как и предписывает Пуштунвали (пуштунский кодекс чести). В пуштунской культуре высоко ценится красноречие – и здесь Ахмад-шах также преуспел. Соотечественники и сейчас наслаждаются его патриотическими стихами (хотя их переводы с пушту на другие языки, по общему мнению, не слишком удачны). Вот, например, одно из стихотворений Ахмад-шаха, посвященное родине:

              Сердца наполнены кровью твоей любви.

              Ради тебя молодежь пожертвует своими жизнями.

              Я прихожу к тебе, и мое сердце освобождается от всех забот,

              Вдали от тебя заботы моего сердца ужасают меня, как змеи.

              Хотя я покоряю очень много земель,

              Я никогда не забуду твои прекрасные сады.

              Когда я вспоминаю их, я забываю трон Дели.

              Горные вершины моего прекрасного Пуштунистана

              Разрежут на куски врагов.

              Если пуштуны владеют своими мечами,

              То, значит, снова придет время Фарида и Хамида[52].

              Если весь мир будет по одну сторону, а ты – по другую,

              То я все равно выбрал бы твои коричневые засушливые равнины.

              Ахмад-шах всегда будет дорожить тобой,

              Хотя он может захватить земли всего мира.

В целом афганцы считали Ахмад-шаха Дуррани мудрым и справедливым правителем. Он не был деспотом и учредил совет из девяти человек, который принимал либо одобрял гражданские решения, но не вмешивался в военную сферу. Советники являлись вождями крупных пуштунских племен и хранили верность господину – ибо понимали, что, возвысив их, Ахмад-шах автоматически унизил остальных племенных лидеров. Впрочем, афганцам жилось довольно неплохо. Даже непуштуны чувствовали себя вполне комфортно. Отчасти так было потому, что Ахмад-шах позволил каждому народу заниматься своими делами и никого не угнетал. Конечно, он взимал налоги с подданных – но так поступают все монархи. В армию охотно шли представители разных национальностей – служба считалась не долгом, но условием получения добычи. По слухам, жители соседних с Афганистаном государств мечтали о том, чтобы Ахмад-шах завоевал и их тоже. Вот, например, стихотворение туркменского поэта Махтумкули (1724–1807)[53], восхваляющее «отца пуштунов»:

              О, Ахмад-шах! Пусть слава твоя пройдет по земле,

              А имя твое достигнет небесного трона.

              Пришедший – слуга твой, не явившийся – добыча.

              Поднимайся же шаг за шагом по ступеням величья.

              Твое войско бьет мечом по Ирану.

              Да будет крепка твоя шапка владычества!

              В августейших горах величия ты – шах львов,

              Подобен киту ты в волнах морей.

              Перед тобой простерт Иран, за тобою стоит Туран.

              Друг рад за тебя, а враг изумлен.

              Судьба твоя – счастлива, дела же – удачны.

              О если бы твой милосердный взгляд упал и на нас!

              Фаранги[54] говорят, что ты оказываешь поддержку вере.

              Предводитель правителей, ты – украшение ислама.

              Подчини же своей воле всю землю Ирана!

              День и ночь я молю Аллаха об этом.

Дурранийская держава простиралась от Восточного Ирана до Инда. В древности многие завоеватели основали, по сути, такую же империю – только называлась она иначе. В XI в. султан Махмуд Газневи брал те же