Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно понять возмущение и негодование Л. М. Субоцкого показаниями на него со стороны арестованных B. C. Винокурова и В. М. Берлина. Он, конечно, знал, что следователи НКВД применяют при допросах физические меры воздействия. Но ведь это делалось в отношении настоящих «врагов народа», в целях их «разоружения», а ведь он-то, Лев Субоцкий, никакой не враг, а самый что ни на есть правоверный партиец, не замешанный ни в каких оппозициях и отклонениях от генеральной линии партии!.. Как это люди могут клеветать на него, кристально честного коммуниста!.. Короткое время спустя Лев Матвеевич убедится, как в Лефортовской и других тюрьмах НКВД арестованные под пытками подписывали несусветную ложь и клевету на себя и на других – этот плод фантазий не очень образованных следователей. Проверять же достоверность этих сведений никто и не собирался, хотя обращения по этому поводу со стороны подследственных поступали десятками и сотнями, если не тысячами. За отказы от своих ложных показаний арестованных жестоко избивали, требуя вернуться к первоначальным (ложным) показаниям. Немногие выдерживали такой режим следствия, не признавая себя виновным от начала (ареста) и до конца (суда). Так что не будем сурово судить B. C. Винокурова и В. М. Берлина за их показания на предварительном следствии, зная методику работы следователей НКВД. Известно, что протоколы допросов писались следователями, а редактировались они в «нужном направлении» их начальниками. Подследственного же принуждали подписывать уже готовый, заранее отредактированный протокол допроса. И худо бывало тем, кто отказывался это сделать!..
А следствие по делу Л. М. Субоцкого между тем продолжалось. 23 марта 1939 г. Прокурор СССР утвердил обвинительное заключение по делу, хотя оно и не содержало никаких объективных доказательств виновности Льва Матвеевича. После этого дело отправили в Военную коллегию. А через две недели состоялся суд.
9 апреля 1939 г. Военная коллегия под председательством бригвоенюриста Д. Я. Кандыбина слушала дело по обвинению Л. М. Субоцкого. Случай весьма редкий в работе этого органа, однако он имел место: в судебное заседание по делу Субоцкого были вызваны (под конвоем) два свидетеля: Л. Сонкин и Ю. Берман (последний до своего ареста был военным прокурором Московского военного округа). Видимо, сделано это было для того, чтобы поколебать позиции Субоцкого и дополнительно уличить его в совершении им тяжких преступлений. Но ожидания устроителей этого вызова не оправдались, ибо Сонкин с Берманом никаких дополнительных доказательств, уличающих Л. М. Субоцкого, не добавили.
Лев Матвеевич, как и большинство арестованных, большие надежды возлагал на судебное заседание Военной коллегии. Он надеялся в суде развеять все наветы на него, отмести всю ложь и клевету, которые на предварительном следствии возвели на него, и доказать, что он не совершал тех преступлений, которые ему вменяют. И отчасти Субоцкий поставленную задачу выполнил, квалифицированно защищая себя. В последнем слове он сказал: «Я прошу суд учесть, что свое сотрудничество в эсеровской газете я никогда не скрывал, но никогда не участвовал в эсеровских организациях. Показания Винокурова и Бермана ложные. Мою активную борьбу с троцкистами в Смоленске знает Голяков И. Т. (председатель Верховного Суда СССР. — Н.Ч.), в Хамовническом районе г. Москвы – знают Никитченко и Горячев (члены Верховного Суда СССР, бывшие члены Военной коллегии. — Н.Ч.)… Во время следствия меня все время убеждали в том, что я контрреволюционер. Но я не чувствую за собой никакой вины и поэтому не мог согласиться. Еще раз повторяю: я ни в чем не виноват и уверен, что суд не осудит меня невинно»[24].
По свидетельству знавших его, председательствующий в судебном заседании Дмитрий Яковлевич Кандыбин был человеком суровым, особенно к «врагам народа», да еще при исполнении служебных обязанностей. На его счету в 1937–1938 гг. не было оправдательных приговоров, даже в отношении своих коллег-прокуроров. Однако в данном случае дело на глазах разваливалось и надо было спасать положение. Оправдать Льва Матвеевича Кандыбин не мог («сверху» такой команды не поступало), но и обвинения подсудимого по ст. ст. 58-1«б», 58-8 и 58–11 УК РСФСР не выдерживали серьезной критики. По этой причине председательствующему и членам суда пришлось срочно переквалифицировать обвинение на ст. 58–10 УК РСФСР.
В приговоре Военной коллегии было записано: «Предварительным и судебным следствием установлено, что Субоцкий в 1917 году, сотрудничая в эсеро-меньшевистских газетах города Сызрани, в этих газетах помещал рассказы и стихи, направленные к восхвалению народническо-эсеровской идеологии и их “героев” (ни одной такой публикации в деле не имеется. — Н.Ч.); в 1934–1936 гг., общаясь с антисоветски настроенными лицами, в том числе и антисоветски настроенными эсерами, не изжив своих прошлых народническо-эсеровских воззрений, допускал антисоветские высказывания (ни одного из таких высказываний не приведено. — Н.Ч.), чем совершил преступление, предусмотренное ст. 58–10 УК РСФСР.
На основании изложенного —
Субоцкого Льва Матвеевича лишить военного звания – диввоенюрист и подвергнуть лишению свободы с отбыванием в исправительно-трудовых лагерях сроком на шесть лет, с дополнительным поражением в политических правах на три года. Его же по ст. 58-1«б», 58-8 и 58–11 УК РСФСР – оправдать»[25].
Безусловно, это была победа!.. Расстрельные статьи удалось исключить, но и свободы, такой желанной, достичь не удалось. Предстояла борьба за отмену и такого, достаточно мягкого приговора. Лев Матвеевич настойчиво стучится во все двери властных структур – в ЦК ВКП(б), Верховный Совет СССР, он обращается к Прокурору СССР, в Главную военную прокуратуру, требуя полного оправдания. Наконец, в его родной ГВП после изучения дела делается долгожданный вывод о необходимости прекращения уголовного преследования Л. М. Субоцкого. Вскоре вносится соответствующий протест, и 31 декабря 1939 г. пленум Верховного Суда СССР преподносит Льву Матвеевичу бесценный «новогодний подарок», вынеся следующее решение: «…приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 9 апреля 1939 года по делу Субоцкого Льва Матвеевича отменить и дело о нем производством прекратить с освобождением его из-под стражи». Это постановление подписал председатель Верховного Суда СССР И. Т. Голяков, который хорошо знал Л. М. Субоцкого по предыдущей своей работе в органах военной юстиции и которого на суде Лев Матвеевич просил вызвать в качестве свидетеля. На свободу Лев Матвеевич вышел, однако, только в марте 1940 г.
Итак, да здравствует свобода!.. Но и на свободе Л. М. Субоцкому пришлось несладко. В кадрах военной прокуратуры его не восстановили, к прежней работе не допустили – его просто отправили в запас. До начала Великой Отечественной войны Лев Матвеевич работал редактором журнала «Красная новь», заместителем редактора журнала «Новый мир».
С началом войны Л. М. Субоцкий вновь обратился в высшие инстанции с просьбой вернуть его в строй военных прокуроров. Прежние ограничения для него были сняты и в июле 1941 г. Лев Матвеевич был назначен заместителем военного прокурора Южного фронта. За все годы войны самостоятельной должности ему так и не доверили, и он до 1944 г. так и проходил в заместителях: с июля 1942 г. – военного прокурора Северо-Кавказского фронта, с сентября того же года – Черноморской группы войск Закавказского фронта, с ноября 1942 г. – Юго-Западного, с сентября 1943 г. – Ленинградского фронтов. С февраля 1944 г. полковник юстиции Л. М. Субоцкий находился в резерве Главной военной прокуратуры. 21 мая 1944 г. он по болезни был уволен в запас. За годы войны Л. М. Субоцкий был награжден орденом Красного Знамени и двумя орденами Красной Звезды.
В 1944–1946 гг. Лев Матвеевич занимался литературной деятельностью. С октября 1946 г. по май 1948 г. – секретарь правления Союза советских писателей. С 1948 г. занимался литературным трудом по договорам с различными издательствами.
Умер Л. М. Субоцкий в Москве в 1959 г. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Быть порученцем, пусть даже и бывшим (в годы Гражданской войны), у командарма 1-го ранга И. П. Уборевича и комкора В. М. Примакова до середины 30-х годов было весьма почетно. А вот после ареста последних и особенно после суда над группой М. Н. Тухачевского, куда входили и Уборевич, и Примаков, такое близкое знакомство стало крайне опасным и было чревато тяжелыми последствиями. И они, эти последствия, не замедлили наступить для комбрига Медянского Михаила Сергеевича, командира 4-й тяжелой авиабригады (штаб в г. Ржеве). Аресту он подвергся 15 августа 1937 г., т. е. через два месяца после суда над И. П. Уборевичем и его подельниками. Спустя пять дней (20 августа) Михаил Сергеевич был уволен из рядов РККА как арестованный органами НКВД.
- Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича) - Георгий Брянцев - О войне
- Молодой майор - Андрей Платонов - О войне
- Крылом к крылу - Сергей Андреев - О войне
- Бомбардировочная эскадра «Эдельвейс». История немецкого военно-воздушного соединения - Вольфган Дирих - О войне
- От первого мгновения - Андрей Андреев - О войне
- Поединок над Пухотью - Александр Коноплин - О войне
- Поединок над Пухотью - Александр Коноплин - О войне
- Стефан Щербаковский. Тюренченский бой - Денис Леонидович Коваленко - Историческая проза / О войне / Прочая религиозная литература
- Записки секретаря военного трибунала. - Яков Айзенштат - О войне
- В начале войны - Андрей Еременко - О войне