Предел - Елена Лобанова

На этот кулак Нэрнису натыкаться не хотелось. А Пелли порозовела от возмущения и собралась защищать этого прекрасного, культурного молодого эльфа, которого этот испорченный и некультурный, совсем неблагородный эльф обрядил как шута, да еще и бить собирается.

— Пелли не кипятись, так надо! То есть, Фирна.

— Но все-таки, а зачем же нам самим идти к страже? — Нэрнис все равно не хотел идти к страже сам. Зря, что ли убегали?

— Если ты — «золотоносный» господин благородный эльф, то часть денег ты в этом городе оставишь. В любом случае. Причем у самых состоятельных граждан этого города. А если тебя, благородного эльфа гонять по портовым сборщикам пошлин, то ты в этот город не приедешь. Противно тебе станет, понимаешь? А простые приезжие, вроде меня, небогатого скряги, оставят в этом недешевом городе непростительно мало. И поэтому за вход в город должны платить. А то ходить по мостовым — все горазды, а мостить их кто будет? А если ты вор? Пьяница и дебошир? Короче — если тебе в порту документ за малую плату не выпишут, ни в одном приличном заведении тебя не поселят. А в неприличные мы не пойдем. Ясно? Все граждане, считающие себя приличными, все, кто не собирается ночевать в канаве или в притоне, идут к портовой страже, называют себя и платят. Нам придется поступать точно так же.

Нэрнис понял, что быть человеком очень утомительно и неприятно. Деньги за проход в город — плати, чуть что — в ухо. И сетка врезалась в уши, и они болят и чешутся одновременно. А Даэрос вошел в свой «образ» и разговаривает как портовый гоблин.

Глава 4

— А времени у нас не так уж и много. — Даэрос посмотрел на солнце, которое клонилось к закату и снова на море. Они стояли в переулке. Нэрнис делал вид, что внимательно изучает кладку ближайшей стены, а Пелли спряталась за спину своего «дяди». Она не знала, куда деть себя, руки, голову, и как бы так попытаться прислониться к стене и немножко потереться об неё спиной. Меч Нэрниса оказался колючим по всей длине ножен, украшенных мелкими камнями и замысловатыми узорами.

— Ну, когда же они причалят? Наконец-то! То, что нам надо. Вот там, у третьего пирса, видите? Причалила «Гроза Морей». — Широкая и явно каботажная посудина никак не тянула на свое громкое название. — Обходим набережную переулками и бежим к третьему пирсу!

Бегать с гордо выпрямленной спиной было не только неудобно, но и нелепо. Нэрнис тоже не мог шаркать на бегу — сапоги сваливались. Поэтому вся троица перешла на быстрый шаг. Перед выходом из переулка вернулись к степенной походке. Вокруг сновали грузчики, носильщики, портовые лоточники. Пока нарушители закона шли к своей цели — к морю, на них никто не обращал внимания. Но, когда Даэрос развернул свой отряд обратно, накинулись как мухи на мёд. «А вот жемчуг, настоящий жемчуг для Почтенного Господина!» — Надрывался особенно прилипчивый мужичонка: «Не желает ли господин для своей невесты?» «А кому моллюски, свежие моллюски!» «Лучшие места на ночь, лучшие места на ночь, достойные комнаты». Став таким нехитрым способом первыми сошедшими с корабля, Даэрос, Нэрнис и Пелли стали и центром внимания, и объектом охоты. Разношерстный люд уже спускался со сходней «Грозы Морей». Скоро начнут выгружать и товар. Надо было спешить, но к пирсу, в дополнение к торговцам и зазывалам устремилась толпа грузчиков. Если бы это были люди, то они бы именовались бригадой и шли так же. Прорываться через толпу гоблинов было неудобно и медленно. А столкнуться с действительными пассажирами «Грозы» в планы Даэроса не входило.

— Жемчуг для вашей невесты… — закончить свою речь торговец не смог. Даэрос, конечно, почувствовал, что этот малый не столько торгует, сколько карманы обшаривает. Но устраивать поимку вора — означало терять время. И он ударил.

Нэрнис получил возможность оценить, что значит «дать в ухо» в исполнении его Полутемного брата. Может ли средней комплекции человек завалить гоблина? Может, если человек летит боком гоблину в ноги.

— Ты что ж это, поганец, мне девку смущаешь?! Ты, что ж это мне, падаль, племянницу в постель подкладываешь?! — Орал Даэрос хорошо поставленным басом. — Это что ж тут за нравы в этом городе?

Упавший гоблин не обиделся. А толпа почтительно расступилась. И дело было не только и не столько в мощном ударе, пославшем торговца в полет. У гоблинов за такие ошибки убивали сразу. Кланово-семейные отношения не допускали никаких поблажек за незнание. Не знаешь — молчи, а то оскорбишь ненароком, чудовищно. Вот как сейчас. Людей гоблины не слишком уважали, как раз за отсутствие строгости в связях. А тут — такой хороший человек попался. Первый раз за всю гоблинскую жизнь.

Даэрос смачно сплюнул в сторону бездыханного тела торговца, гордо заложил большие пальцы за пояс и отправился по проходу «руки в боки». Ни дать, ни взять — хозяин владений. И в плечах он как-то стал шире, и грудь — бочонком.

— Благодарность за почтение, работнички! Много прибыли за труд вам!

Жаль, у гоблинов с собой не оказалось коврика, чтобы бросить под ноги такому воспитанному и любезному человеку.

Пелли пристроилась «в хвост». Нэрнис, как и велели «шмыгал подметками», голову опустил, плечи пригнул. При таком хозяине работник не может быть не пришибленным, неоднократно.

У дощатого навеса сборщика пошлин было пусто. Никто не стремился пока облагодетельствовать Малерну парой медяков. А толпу сошедших с «Грозы Морей» сдерживал поток тех же гоблинов, зазывал и торгашей. Торжественный проход Даэроса с компанией не остался незамеченным. Сборщик заскучал было к вечеру, а тут хоть какое-то происшествие! Мелочь, конечно, но все же.

— Кто такие, с какого корабля, откуда будете и зачем пожаловали в славную Малерну?

— Сорэад, почтенный землевладелец, я! С «Грозы Морей». Приехал купить приданое для племянницы. Вот! — Даэрос бесцеремонно вытащил Пелли у себя из-за спины и вытолкнул её чуть ли не на стол с бумагами. — Фирна. Племянница моя! Девка работящая, потому и замуж выдаю хорошо. За кузнеца. И приданого много не берут! Всего-то две коровы… — Даэрос подавил вздох, а сборщик насторожился. Именно к концу дня ему не повезло на болтливую деревенщину. Этот бородач, похоже, сейчас расскажет всю родословную: свою, племянницы, коров, а там дело и до соседей дойдет.

— Понял, понял! Нам эти подробности ни к чему! А это кто?

Даэрос обернулся, взял Нэрниса за шкирку и подтащил поближе к «начальству».

— А это работник мой, дармоед поганый! Держу из жалости… А ну, поклонись господину стражнику!

Кланяться сборщику Нэрнис не смог бы, но Даэрос ему помог: ударил в поддых кулаком, слегка, но ощутимо, и когда Светлый согнулся, не дал распрямиться, надавив на шею.

— Когда я говорю «кланяйся» господину стражнику, ты, скотина, должен кланяться и быстро! И низко!

Кажется, этот землевладелец нашел не только слушателя, но и зрителя. Сборщик, почтительно произведенный в стражники, конечно, не был безгрешным и добрым. Добрые с нищих последний медяк не вытягивают. Даже по должности. Но все-таки он был подчиненным у своего начальника, а, значит, знал, что такое пинки, тычки и прочие прелести жизни — иногда главному смотрителю порта казалось, что «маленький доход» от неучтенных в описи путешественников, какой-то уж слишком маленький. Парня было жаль. Он и помедлить-то не успел, а уже «осчастливился».

— Имя его как?

— А на кой этой бестолочи имя? — Даэрос все еще держал Нэрниса за шею. Не столько из вредности, сколько опасаясь выяснения отношений здесь же. Достаточно будет этой портовой крысе просто увидеть глаза эльфа, и — прощай маскировка.

— Положено! — сборщик не чаял отделаться от этого неприятного типа.

— Нар! А ну, скажи, как тебя зовут!

— Без надобности, Вы уже сказали. Значит, три медных и половина!

— А меньше никак? За этого, что, тоже платить? — Даэрос уперся и собрался торговаться.

— Здесь не базар! Сказано три с половиной, значит три с половиной! Или ночуйте на улице!

— Ну, раз так, то так… Незачем так-то! — Даэрос задвинул Нэрниса за спину, полез за ворот своей рубахи, постонал, покряхтел, покопался ближе к подмышке и выудил из «закромов» четыре медных монеты. — Сдачу, уж будьте любезны!

Попробуй, не дай такому полмедяка. А далеко не каждый нищий в Малерне позарится на «лепесток». Эта медяшка в форме капли и весом, на самом деле, в четверть монеты обычно принималась дюжинами. В государственные цены Торговой Империи «лепесток» включался, как одно из средств собрать излишки в казне. Мало кто брал сдачу четвертушкой с половины, потому и на руках их почти ни у кого не было. Государство делало вид, что его жители — дураки. Жители делали вид, что сами в это верят. Связываться — себе дороже. Нужно было быть последним гоблином, чтобы требовать с бедного сборщика такую малость. Задвинутый обратно за спину Нэрнис, даже перестал злиться и недоумевал, зачем Даэросу это совершенно позорное представление. Пелли стояла прямая как шест, сверкала золотым кулоном и краснела. Ей было мучительно стыдно находиться рядом с таким сквалыгой. «Повезло, что у меня не было такого дяди!» Даже старая Бриск не казалась теперь такой мерзкой. Нет, мерзавка, конечно, но хоть с размахом.