Снег - Орхан Памук

После того как полицейский микроавтобус остановился во внутреннем дворе Управления безопасности, Ка и Мухтара не разделили, но обращались с ними очень по-разному. Ка — известный журналист из Стамбула, влиятельный человек, который навлечет беды на их головы, если что-нибудь про них напишет, и они провели процедуру оформления показаний свидетеля, готового сотрудничать с ними. А с Мухтаром обращались унизительно, словно говоря: "А, опять ты!"; повернувшись к Ка, они словно говорили: "Какие у вас могут быть дела с таким, как он?" Ка наивно подумал, что они унижали Мухтара частично из-за того, что считали его глупцом (неужели ты думаешь, что тебе поручат управлять этим государством!) и неудачником (ты сначала научился бы распоряжаться своей жизнью!). Но ему предстояло намного позже с горечью понять, что они намекали совершенно на другое.

На какое-то время Ка увели в соседнюю комнату и стали близко показывать черно-белые фотографии, собранные из архивов, чтобы он опознал невзрачного человечка, убившего директора педагогического института. Здесь были фотографии всех политических исламистов Карса и окрестностей, кто хотя бы раз попал в поле зрения сил безопасности. Большинство были молодые курды, крестьяне или безработные, но среди них встречались и уличные торговцы, один имам-хатиб, и даже студенты и преподаватели университета, а также турки-сунниты. Среди фотографий молодых людей, с гневом и печалью смотревших в фотокамеру Управления безопасности, Ка увидел лица двух молодых людей, которых он однажды видел на улицах Карса, однако ни на одной из черно-белых фотографий не было возможности обнаружить нападавшего человечка, который, как Ка считал, был постарше и пониже.

Вернувшись в другую комнату, он увидел, что у Мухтара, сидевшего сгорбившись на той же табуретке, течет кровь из носа и заплыл кровью один глаз. Мухтар, смутившись, сделал несколько движений, а затем тщательно закрьш лицо носовым платком. В тишине Ка на какой-то момент вообразил, что Мухтар доказал свою невиновность благодаря этим побоям, полученным за духовную подавленность и чувство вины, которые он испытывал из-за бедности и глупости своей страны. Спустя два дня Ка, перед тем как с горечью получить известие, которое сделает его самым несчастным в жизни (на этот раз он сам окажется в положении Мухтара), предстояло вспомнить то, что он вообразил, хоть он уже и тогда считал это глупым.

Через минуту после того, как они встретились с Мухтаром взглядами, Ка опять отвели в соседнюю комнату записать показания. Рассказывая молодому полицейскому, использовавшему такую же печатную машинку марки «Ремингтон», как в детстве его отец-адвокат, стучавший на ней по вечерам, когда приносил работу домой, о том, как убили директора педагогического института, Ка подумал о том, что Мухтара ему показали, чтобы напугать.

Когда его через какое-то время отпустили, перед его глазами еще долгое время стояло окровавленное лицо Мухтара, оставшегося там. Раньше в провинциальных городах полиция так не издевалась над сторонниками старых порядков. Но Мухтар — не центральная правая партия, вроде Партии Отечества; он был из тех, кто хотел считаться радикальными исламистами. И Ка опять почувствовал, что в этой ситуации есть что-то, связанное с личностью Мухтара. Ка долго шел под снегом, сел на забор в самом конце проспекта Армии и, глядя на детей, катавшихся при свете уличных ламп на санках с заснеженного спуска, покурил. Он чувствовал усталость от власти и нищеты, свидетелем которых стал днем, но в нем теплилась надежда, что с любовью Ипек можно начать совершенно новую жизнь.

Через какое-то время он вновь побрел под снегом и оказался напротив кондитерской "Новая жизнь". Огни стоявшей перед кондитерской с разбитой витриной полицейской машины мигали синим светом и мягко освещали толпу детей и взрослых, наблюдавших за полицейскими в кондитерской, и снег, с божественным терпением падавший на Карс. Ка подошел к толпе и увидел, что полицейские все еще допрашивали пожилого официанта кондитерской.

Какой-то человек робко толкнул его в плечо:

— Вы поэт Ка, не так ли?

Это был юноша с большими зелеными глазами и добрым детским лицом.

— Меня зовут Неджип. Я знаю, что вы приехали в Карс, чтобы написать статью в газету «Джумхуриет» о выборах и о девушках, совершивших самоубийство. Но в Карсе есть еще один важный человек, с которым вам необходимо увидеться.

— Кто?

— Отойдем в сторонку?

Ка понравился загадочный тон юноши. Они отошли к "Современному буфету", который, как гласила надпись, "был известен во всем мире своими шербетами и салепом".

— Я уполномочен сказать вам, кто этот человек, только если вы согласитесь с ним встретиться.

— Если я не знаю, кто это, как я могу согласиться встретиться с ним?

— Это так, — сказал Неджип. — Но этот человек скрывается. От кого и почему он скрывается, я не могу вам сказать, пока вы не согласитесь с ним увидеться.

— Хорошо, я согласен с ним встретиться, — сказал Ка. И добавил как в дешевых детективных романах-комиксах: — Надеюсь, это не ловушка.

— Если не доверять людям, то ничего в жизни не удастся сделать, — ответил Неджип, тоже как в детективном комиксе.

— Я вам доверяю, — сказал Ка. — Кто этот человек, которого мне необходимо увидеть?

— После того как ты узнаешь его имя, ты его увидишь. Но ты будешь держать в тайне то место, где он прячется. А сейчас еще раз подумай. Сказать тебе, кто он?

— Да. — произнес Ка. — Вы мне тоже должны верить. Неджип, волнуясь, словно упоминал имя легендарного героя, сказал:

— Имя этого человека — Ладживерт. — Увидев, что Ка никак не реагирует, он огорчился. — Вы что, в Германии совсем о нем не слышали? Он очень известен в Турции.

— Я знаю, — проговорил Ка успокаивающе. — Я готов с ним встретиться.

— Но я не знаю, где он, — сказал Неджип. — И даже ни разу в жизни его не видел.

Какое-то время они рассматривали друг друга, недоверчиво улыбаясь.

— К Ладживерту тебя отведет другой, — произнес Неджип. — Моя обязанность только свести тебя с человеком, который отведет тебя к нему.

Вместе они пошли вниз по Малому проспекту Казым-бея под маленькими предвыборными флагами и мимо предвыборных афиш. В нервных и детских движениях юноши, в его стройной фигуре Ка ощутил что-то, напоминавшее ему собственную молодость, и Неджип стал ему очень близок. В какой-то миг он даже поймал себя на том, что пытается смотреть на мир его глазами.

— Что вы слышали в Германии о Ладживерте? — спросил Неджип.

— Я читал в турецких газетах, что он политический исламист-борец, — ответил Ка. — Я читал о нем и другие нелестные отзывы.

Неджип торопливо перебил его:

— Так называет прозападная и светская пресса нас, мусульман, готовых сражаться за политическое возвышение ислама, — сказал он. — Вы светский человек, но, пожалуйста, не доверяйте лжи, которую пишет о нем светская пресса. Он никого не убивал. Даже в Боснии, куда он поехал, чтобы защитить своих братьев-мусульман, и в Грозном, где он стал инвалидом от русской бомбы.

На одном углу он остановил Ка.

— Видите магазинчик напротив, книжный магазин «Известие». Он принадлежит последователям Вахдетчи, но все исламисты Карса встречаются здесь. Полиция, как и все, знает это. Среди продавцов есть их шпионы. Я учусь в лицее имамов-хатибов. Нам туда входить запрещено, будет дисциплинарное взыскание, но я подам знак, что мы пришли. Через три минуты из магазина выйдет высокий молодой человек с бородой, в красной тюбетейке. Идите за ним. Через две улицы, если за вами не будет полицейского в штатском, он подойдет и отведет тебя туда, куда должен отвести. Ты понял? Да поможет тебе Аллах.

Неджип вдруг исчез в густом снегу. Ка почувствовал к нему необъяснимую нежность.

8

Тот, кто совершает самоубийство, — грешник

Рассказ Ладживерта и Рустема

Снег пошел еще сильнее, пока Ка ждал перед книжным магазином «Известие». Устав стряхивать с головы снег и ждать, он уже собирался вернуться в отель, как вдруг заметил, что на противоположной мостовой, в бледном свете уличных ламп показался высокий молодой человек с бородой. Когда Ка увидел, что красная тюбетейка на голове юноши побелела от снега, сердце его забилось сильнее, и он пошел за ним.

Они прошли весь проспект Казым-паши, который кандидат на пост главы муниципалитета от партии «Отечество» пообещал сделать пешеходной зоной, в подражание Стамбулу; повернули на проспект Фаик-бея и, спустившись еще на две улицы вниз, повернули направо и дошли до Вокзальной площади. Памятник Казыму Карабекиру в центре площади совсем исчез под снегом и в темноте стал похож на большое мороженое. Ка увидел, что юноша с бородой вошел в здание вокзала, и побежал следом за ним. В залах ожидания никого не было. Догадавшись, что юноша вышел на перрон, Ка пошел туда. В конце перрона он, казалось, увидел юношу, впереди в темноте, и со страхом пошел вдоль железной дороги. Как только ему пришло в голову, что если его здесь внезапно ударят и убьют, то труп до весны никто не сможет найти, он столкнулся лицом к лицу с бородатым молодым человеком в тюбетейке.