Машина Шехерезада - Роберт Шекли

Учитывая это, Герн пошел проверить дороги, ведущие в селение, а также выходящие из него. Никогда не знаешь, что окажется важным через минуту. А Мартиндейл предался на время заслуженному ничегонеделанию. Он валялся на кровати, мечтая наяву, когда… Именно в эту минуту в богадельню вошел старец в большом красном тюрбане и попросил подаяния.

Старец объяснил, что он рассказчик, хорошо известный в своем родном Сунистане, где он жил припеваючи до недавнего рыночного кризиса. Он просил лишь пару медяков на ужин. Мартиндейл, добрая душа, растрогался и нашарил в кармане серебряную монету. Рассказчик воздал громкую похвалу его щедрости и заявил, что непременно должен отплатить ему рассказом, прямо здесь и сейчас. Мартиндейл был не в настроении слушать рассказы, но врожденная вежливость не позволила ему протестовать, да и жадность тоже, поскольку не каждый день вам удается задарма послушать знаменитого рассказчика. Поэтому он присел прямо в пыль рядом со старцем, а тот отбросил назад грязные колечки своих русых волос, поправил свое грязное дхоти, поскреб свой тюрбан и прочистил горло. Тут вошел Герн со словами:

— Знаешь что? Я и вправду многое узнал о жизни от того странного человечка с галлюциногенными пончиками!

— Помолчи, — прервал его Мартиндейл. — Я хочу послушать его историю.

Рассказчик почистил свой аспарагус и начал.

Глава 12

РАССКАЗ РАССКАЗЧИКА

Давно ли, недавно ли, во времена правления Сарабада в далекой Индии жил да был один мудрец. И решил он доверить своему сыну сокровище, чтобы тот снес его на ярмарку, проводившуюся раз в год в Джайпуре, в центре провинции. Сокровищем рассказчика была старая рукопись, написанная на древнем желтом папирусе таким архаическим шрифтом, что никто не мог его расшифровать, кроме самого мудреца, и даже сам он, говорят, скорее догадывался о значении многих слов. Впрочем, поскольку он никогда не обнаруживал своего незнания, люди считали, будто он понимает смысл написанного, и, возможно, так оно и было.

— Сын мой, — сказал мудрец, — возьми эту старинную книгу, имеющую столь большую ценность, и отнеси ее на ярмарку в Джайпур. Там ты найдешь себе место на базарной площади и положишь книгу, подстелив под нее шкуру антилопы, которую я дам тебе в придачу. Когда люди будут проходить мимо, ты начинай кричать:

«О люди, вот «Книга последних дней»! Кто купит ее, благословен будет среди тех, кто придет после».

— А что это значит? — спросил сын.

— Не спрашивай, — сказал ему рассказчик. — Мы никогда заранее не раскрываем подобных вещей. Эту часть истории о книге ты не узнаешь, пока не будет слишком поздно. Иначе, видишь ли, мы не сумеем заставить механизм рассказа действовать как положено.

Вообще-то рассказчик этого не говорил, вернее, не хотел говорить, что в его случае примерно одно и то же, но некий дух (как говорят, дух самого великого шайтана) вселился в него, и поэтому он сказал правду — конечно же так, как сам ее понимал, — и таким образом положил начало одной поразительной несообразности, на которую вы наткнетесь в самый неожиданный момент.

— Ладно, — сказал сын. — Я сделаю, как ты просишь, ибо мы действительно очень бедны, а сестре моей нужно купить на свадьбу сари.

— Ты прав, — откликнулся рассказчик.

Ему не хотелось упоминать о своей дочери, поскольку говорить о женщинах по четвергам — плохая примета, но раз уж сын проболтался, нужно было продолжить.

— Дири пойдет с тобой, — сказал мудрец, — потому что она умная девочка и поможет тебе заключить выгодную сделку.

— Сколько стоит эта книга, кстати говоря? — спросил сын, которого звали Сингар.

— А сколько звезд на небе? — вопросил рассказчик.

— Сейчас? Ни одной. Солнышко светит.

— А ночью?

— Число их неисчислимо.

— Стало быть, настоящую цену книги ты определишь где-то между тьмой и светом.

— Эй, погоди минуточку, — сказал Сингар. — Это же бессмыслица какая-то.

— Не будь занудой, — сказал рассказчик. — Бери книгу и делай, что велят.

— Слушаю и повинуюсь, — сказал Сингар. — Пошли, Дири, нам пора в Джайпур.

И брат с сестрой отправились в путь по большой дороге, пересекающей всю Индию и соединяющей одно сказочное место с другим. Денег у них было мало, поэтому они не могли позволить себе заночевать с удобствами в мотеле Тадж-Махал, который пользовался хорошей репутацией и находился как раз в тех краях, где путешественники закончили первый день перехода. На ночлег они расположились неподалеку от мотеля, в маленьком болотце. Сингар развел костер из найденного поблизости сухого верблюжьего помета, а Дири поставила на огонь кожаный котелок, предварительно наполнив его водой из наименее зловонной болотной лужи. И тут им обоим в голову пришла одна и та же мысль.

— Нам же нечего положить в котел! — воскликнул Сингар.

— Можно нарвать травы и сварить ее, — предложили Дири.

Так они и сделали: побрели по болоту и начали дергать из земли приглянувшиеся им растения. В конце концов она нарвали целую кучу — там были стебли всех цветов и видов, одни короткие и толстые, другие тонкие и мохнатые, еще другие красные и желтые, а один или два стебля даже голубые. Брат с сестрой покидали их в котел и начали готовить ужин.

Они не знали, да и не могли знать о том, что не так давно по той же дороге проехала королевская свита и тоже разбила здесь лагерь, ибо высокое положение не позволяло придворным останавливаться в мотеле Тадж-Махал, а кроме того, у них были с собой палатки. Со свитой путешествовала принцесса Марго, и, пока придворные натягивали палатки, она пошла прогуляться, взяв с собою григри, которого дал ей папочка-король со словами: «Береги его, родная, он очень дорого стоит».

Принцесса старалась беречь григри, поэтому довольствовалась тем, что подбрасывала его в воздух и ловила. Бросала она его аккуратно, поскольку была девушкой скромной и не хотела причинять папочке огорчений.

Но случилось так, что мимо пролетал ифрит, и он заметил девушку, подбрасывающую в воздух григри, и подумал про себя: «Сейчас я маленько позабавлюсь!» И он ринулся вниз, и похитил григри из хрустального шара, оставив взамен невзрачный зеленовато-голубой стебелек под названием божедар, который растет обычно только на северных склонах Гималаев и цветет исключительно в полнолуние. «По-моему, обмен вполне равноценный», — сказал себе ифрит, после чего, найдя выражение удачным, повторил его вслух и исчез вместе с григри.

Принцесса, обнаружив исчезновение григри и найдя вместо него какую-то странную травку, швырнула ее на землю и разразилась слезами, а потом пошла искать утешения и совета у своего любимого евнуха Краскиторио, который сидел в кустах и наблюдал за происходящим с загадочной улыбкой на устах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});