Эр-Три - Адель Гельт

расхода эфирных сил: очевидно, удобное транспортное заклятье было завязано или на саму Анну, или на ее же служебный накопитель.

- Анна, один вопрос, если позволите. - Уточнил я на ходу. - У меня, хм, очень своеобразная медицинская диета. Мне совсем нельзя хлеб, и ем я, в основном, рыбу. Найдется ли что-то такое, без муки, но с рыбой, в местном меню?

- Профессор, мы с Вами в Архангельске. Хлеб здесь, конечно, тоже есть, но вот рыба — она буквально везде!

Глава 7. Ритуальные пляски

Поесть удалось замечательно, впрочем, не только поесть.

Сначала оказалось, что девушка Анна прекрасно владеет современным британским, разбавляя, впрочем, речь совершенно советскими позитивизмами. Удалось даже договориться: она не переходит на архаичный диалект, а я никому не рассказываю о том, что общаемся мы на модбритише.

Выяснилось, что выбранный девушкой Анной рыбный ресторан (хорошо, пусть не только рыбный, но и треска, и лосось там были замечательные, почти такие же вкусные, как дома), был назначен еще и местом встречи, и, видимо, именно поэтому моя провожатая выбрала не просто столик у стены, а целую отдельную кабинку на семь персон.

Вторым — сразу после меня — явился еще один иностранец. Был он опрятен и элегантен — той самой элегантностью, которая вызывает стойкое отвращение у любого нормального мужчины. Просто потому, что мужчины так не одеваются, так не следят за ногтями и бровями, так, в конце концов, не пахнут! Принюхивался я, конечно, исподтишка, а видом своим старался излучать дружелюбие и хорошее отношение: чутье подсказывало мне, что с этим господином нам еще прилично работать вместе, и ссориться с порога не стоило, особенно из-за внешнего вида.

Господин, впрочем, оказался товарищем, о чем и заявил буквально с порога.

- Моя фамилия Хьюстон, зовут меня Денис Николаевич — на отличном, хоть и немного американском, британском, заявил вновь прибывший. - Можно и просто Денис, или даже Дэн, или, если официально, то tovarisch Houston.

Протянутую руку я, конечно, пожал, девушка Анна поступила соответственно. «Точно — девушка-офицер!» - немного обрадовалась непонятно чему внутренняя паранойя. Еще она же (паранойя, а не девушка) немного подивилась удивительному несоответствию имени, фамилии, otchestvo и лощеного внешнего вида пополам со слишком хорошим для советского иностранным языком.

- Товарищ Хьюстон — америкнский коммунист, - поспешила пояснить Анна. -Родился и вырос в САСШ, семь лет назад приехал в Союз и попросил политического убежища. Прошел все проверки, получил гражданство и вступил в партию в две тысячи тридцатом. Надежный, проверенный товарищ. Ой. - до девушки вдруг стало доходить, кому и что она рассказывает.

- Вы, профессор Амлетссон, ничего такого не подумайте. Товарищ Хьюстон — в первую очередь, отменный специалист. Не профессор, но в своей отрасли и умел, и признан.

- А я ничего такого и не думаю, - я поспешил успокоить собеседницу. - Специалист так специалист, я рад, только удивился немного в самом начале. Кстати, а специалист по чему конкретно?

Обращался я к девушке, но ответил мне сам Дэн.

- Я, профессор, энергетик. Не ученый, нет, просто неплохой, смею надеяться, инженер. Если надо подать питание на прибор или контур, запитать что эфирными силами, что электрической энергией — это сразу ко мне. - Товарищ Хьюстон лучился самодовольством. Невидимая шкала, уже собравшаяся в моей ментальной проекции и обозначавшая мое отношение к новому знакомцу, продолжала стремительно терять пункты, подбираясь уже к нулю.

- А! Это иностранный специалист по всему, что связано со льдами и низкими температурами, профессор… - девушка сообразила, что представлять будущих коллег стоит взаимно. Впрочем, инженер-энергетик поспешил ее перебить.

- Все знают профессора Амлетссона, крупнейшего гляциолога современности! - вновь прибывший обозначил кивок на грани поклона куда-то в мою сторону. - Ваше решение по поводу туннеля под Ла-Маншем лично мне представляется и крайне логичным, и единственно возможным!

- Положим, то было не только мое решение, - я все никак не мог определиться: то ли меня действительно хвалят, то ли тонко издеваются. Рвущаяся вверх шерсть на загривке прямо намекала на второе: надо мной издевались, и отвечать на издевку было нельзя.

Американский коммунист промолчал, то ли многозначительно, то ли ощутив зарождающийся конфликт и решив его погасить. Впрочем, возможно, что и первое, и второе мне просто показалось.

Принесли напитки: инженеру пиво, девушке Анне кофе, мне — миску воды. Некоторое время пили молча, каждый думал о чем-то своем. Молчание нарушил американец: видимо, бесцеремонность была в его характере, как и у всех его, уже бывших, соотечественников.

- Скажите, профессор, а вот то, что вы пьете воду… Это как-то связано с особенностями Вашего вида? - инженер, обращаясь ко мне, одновременно махнул рукой кому-то, скрытому за моей спиной, видимо, официанту.

- Вид у меня ровно тот же, что и у вас, Хьюстон. Человек разумный. Только Вы — хомо сапиенс, предположительно, сапиенс, а я — хомо сапиенс канинус, но это мелочи, не стоящие внимания. - Я почувствовал, что завожусь, но сделать с этим уже ничего не мог, да и не хотел. - Воду я пью потому, что она мне нравится. Из миски — потому, что мне так удобнее. Еще вопросы?

Вопросов, к счастью, не оказалось: видимо, мой оппонент внезапно решил, что выяснил обо мне достаточно, и не стал развивать неприятную тему. Вместо этого он показал пустой бокал очень кстати подошедшему официанту. Тот кивнул, забрал посуду и очень скоро вернулся с желаемым. Потом вернулся еще раз, и принес нехитрый набор закусок к пиву, совершенно одинаковых, кажется, в любом заведении мира, будь оно бесплатное советское или дорогое капиталистическое.

Закуски кончились быстро: американец ел, как не в себя, будто компенсируя чудовищно голодное детство. Возможно, кстати, что детство и вправду было не особенно сытым — в относительно благополучных САСШ люди очень редко становятся коммунистами просто так.

Вдруг встрепенулась девушка Анна.

- Теперь, когда все сыты и мы никого не ждем… Предлагаю отправиться в гостиницу.

- Мы разве не сразу на место? - удивился инженер. - Мне писали, что на месте раскопок отличные условия, почти как в гостинице второй категории, - и, заметив мой слегка недоумевающий взгляд, - это как четыре звезды в Хилтоне.

- Прилично! - я присвистнул бы, но антропокиноидам довольно тяжело дается свист, анатомия, знаете ли. - Четыре звезды… В таком номере я жил всего один раз, когда принц Монако, ну, вы знаете, известный околонаучный сумасброд, организовал у