Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Откуда он знает? Кто мог ему сказать?
Ответ был простой: Сэм Грин, проповедник.
«Если понадобится помощь…» Пинч жил в полумиле от Бактауна, на ферме, если можно назвать фермой дощатое строение, похожее на сарай.
А может быть, он нарочно сказал? Дигби Пинч когда-то водил дружбу с рыжей миссис Сьюзен, которую Хэт запомнила на всю жизнь. Наверное, у него есть знакомые среди белых лодырей, которые пьянствуют в Бактауне, ожидая любого заработка. Они не упустят случая привести к хозяину беглую рабыню и получить за это по доллару на выпивку.
«Если понадобится помощь…» Без помощи отсюда не уйдёшь. Кто-то помог Сэму Грину-младшему, и вот он на свободе.
Надо идти на риск.
Но для бежавшей негритянки риск — это собачьи клыки, потом воловья плеть, потом буква «Б» («беглая»), выжженная калёным железом на плече, и, наконец, медленная смерть на хлопковом поле или в сарае, на охапке соломы…
Если есть оружие, можно защищаться, а последнюю пулю пустить в себя. Но оружия нет.
Вечером у Хэт был такой странный вид, что беспечный Джон удивился.
— Что это ты на месте не сидишь, Хэт? — сказал он, глядя на неё подозрительно.
— Разве я не сижу на месте?
— Ты уже шестой раз уносишь сковородку и приносишь её обратно. О чём ты думаешь?
— Джон, — сказала Хэт своим хриплым голосом, — я буду свободной.
Джон рассмеялся:
— Ты договорилась с хозяином о выкупе? А деньги нашла в дупле?
— Нет. Я хочу уйти на Север, в Пенсильванию.
— Ты окончательно рехнулась! Как ты туда доберёшься?
— Я найду дорогу. Джон, пойдём вместе!
Джон Табмен фыркнул:
— Я тебе сто раз говорил, что мне и здесь не худо. Я не раб, а свободный негр, и мне нет смысла блуждать по лесам с беглой рабыней. Овчарки отличают чёрного от белого, но свободного от несвободного им не отличить.
— Хорошо, тогда я уйду, а ты приезжай за мной.
— Никуда ты не уйдёшь, — раздражённо проговорил Джон. — Ты жена Джона Табмена и должна быть при муже.
— А если я всё-таки уйду?
Джон так ударил по струнам банджо, что маленький инструмент загудел, как жестяная банка.
— Ты не уйдёшь!
— Джон!..
— Я поговорю с хозяином. Я скажу ему, что Гарриет Табмен собирается улизнуть. Я это сделаю завтра же утром.
Джон подхватил банджо и ушёл в хижину. Они поужинали молча, впервые за всё время. Потом Джон улёгся спать.
Хэт мыла посуду, искоса поглядывая на мужа. Он заснул было, затем открыл глаза, приподнялся на локте и, убедившись в том, что жена на месте, свалился на подушку и натянул одеяло на ухо. Через несколько минут он стал посвистывать носом. Хэт знала, что теперь его и гром не разбудит.
Было ещё сравнительно рано. Негры ужинали на порогах своих хижин, а в большом доме только кончали доить коров. Она посмотрела кругом.
Ей хотелось увидеться с кем-нибудь из своих, может быть в последний раз, но она решила не беспокоить родителей. В большом доме служила на кухне её младшая сестра Мэри. Хэт пошла в большой дом. Она никогда ещё не чувствовала себя такой одинокой, как в тот вечер. Кто-то должен был знать и передать старикам и Джону…
Да, ведь из-за Джона она не могла больше оставаться в посёлке! «Завтра же утром», — он сказал. Правда, у Джона настроение могло измениться четырежды за одно утро, но если он расскажет Томпсону…
Застучали копыта, и на каштановой аллее, ведущей к большому дому, появился сам док Томпсон в широкополой шляпе с развевающимися по ветру бакенбардами. Увидев фигуру, крадущуюся по аллее, Томпсон машинально полез в карман за пистолетом. С некоторого времени мудрый доктор стал упражняться в стрельбе из «малого оружия».
Полевой негритянке не полагалось самовольно являться на кухню господского дома. Хэт повернула обратно и запела:
Колесница святая приедет за мной, Я оставлю вас.В далёкой земле ждёт покой, Я оставлю вас.Встретимся, братья, в далёкой земле, В утренний час.За большой рекой, в предрассветной мгле,Я оставлю вас…
Хэт не раз пела эту песню, но никогда ещё она не звучала так величественно. Томпсон резким движением сдержал лошадь и обернулся. Не красота хриплого голоса Хэт и не мелодия самой песни заставили его остановиться. В этой песне звучали и вызов и угроза.
— Проклятые чёрные обезьяны, — процедил сквозь зубы доктор, но не двинулся с места, пока голос не замер вдалеке.
Хэт положила маисовую лепёшку и две солёные селёдки в косынку и потихоньку свернула старое одеяло. Всё это было связано верёвкой и надето на палку, которую она взвалила на плечо. Джон спал сладким сном.
Хэт посмотрела на него, шепнула:
— Прощай, Джон Табмен, — и вышла из хижины.
Ночь была тёмная, новолуние. В посёлке все уже спали, а за посёлком, возле дороги, как всегда, мерно поскрипывали на ветру сосны.
В последний раз посмотрела она на смутные очертания кривых и косых негритянских хибарок. Если она вернётся, то уже не рабыней Томпсона, а скрывающейся в лесах, осуждённой законом, но свободной воительницей.
С этой ночи началась её свобода, а может быть, приблизилась её смерть.
Лёгким, неслышным шагом прошла она две мили по пустынной дороге, но не на север, а по направлению к ферме Пинча. Всё её внимание, слух и зрение были напряжены. Малейший звук заставлял Хэт останавливаться и подыскивать место, куда бы скрыться, если кто-нибудь появится на дороге. Но не было никого.
В дощатой хижине Пинча светилось одно окно. Хэт подняла руку, чтобы постучать. Следующее мгновение решит, будет она жить или умрёт.
Она постучала. За дверью послышались тяжёлые шаги, и голос Пинча спросил:
— Кто там?
— Мне нужна помощь, — сказала Хэт.
Минута молчания, потом дверь отворилась. Пинч со свечой осмотрел беглянку и сказал:
— Хочешь пить?
— Нет, — ответила Хэт, — но я не знаю, что делать дальше.
— Еду взяла?
Хэт указала на свои припасы.
— Можешь пройти ещё десять миль до рассвета?
— Могу.
— Тогда оставаться здесь не имеет смысла. Слишком близко. Иди в лес, туда, где ты встретила Сэма Грина, проповедника.
— Ах, так это он вам сказал, масса Пинч?
— Да, но он ничего не знает про подземную дорогу. С прогалины начинается тропа для беглых негров. Ты узнаешь по крестикам, которые вырезаны на коре деревьев с северной стороны. Если не нащупаешь крестика, постарайся найти заросли мха. Он растёт на северной стороне ствола.
— Про мох я знаю, масса Пинч.
— А про Полярную звезду ты знаешь?
— Знаю.
— Старайся идти так, чтобы звезда была всегда перед тобой. Не теряй её из виду. Сейчас стоят ясные ночи. Перед тем как выйти на открытое место, остановись и подумай, с какой стороны тебя могут заметить и куда тебе скрыться…
— Я понимаю, масса Пинч.
— Если услышишь собачий лай, постарайся найти воду. Недавно были дожди, и есть ещё большие лужи. Пройди по воде, и собака временно потеряет след. Впрочем, у нас в графстве достаточно речек, прудов и протоков. В крайнем случае войди в воду по горло.
— Понимаю…
— У тебя слишком много примет, — задумчиво продолжал Пинч. — Шрам на лбу, спина в рубцах, да и по фигуре тебя можно отличить издали. Не носи поклажи на палке — так поступают все беглые негры. Я дам тебе ремень. Косынку надень на голову и закрой шрам. Садись здесь, переведи дух. Я сейчас принесу записку.
Пинч исчез. Хэт присела на скамейку. Она была возбуждена. Ей казалось, что она могла бы пройти не десять, а тридцать миль не останавливаясь. Это был первый порыв, который потом сменился холодным расчётом. Многие беглецы старались сразу же уйти подальше от плантации, теряли силы и брели днём по полям, где их быстро задерживали.
Пинч вернулся с двумя брезентовыми мешочками, ремнём, флягой и какой-то бумажкой, которую он тщательно свернул в трубочку.
— Спрячь её и береги. До рассвета ты должна перейти реку Чоптэнк — вброд, а не по мосту. На другом берегу реки, прямо против лесной опушки, стоит дом. Ты постучишь в дверь и скажешь, что ты от Пинча из графства Дорчестер. Тебе откроют, и ты покажешь записку.
— Что это за дом, масса Пинч?
— Это станция подземной железной дороги. Хозяин этого дома — начальник станции.
— А вы, масса Пинч?
— Я агент подземки.
Хэт глубоко вздохнула. Так вот она, «подземка»! Она идёт по поверхности земли и ничего «железного» в ней нет, кроме воли и упорства «пассажиров» и храбрости «агентов»!
— Ты здесь задержалась, — беспокойно промолвил Пинч. — Каждая минута ночи дороже золотой монеты. День ничего не стоит. На твоём месте я выпил бы воды.
— А фляга?
— Там виски, и это на крайний случай.
Хэт сделала несколько глотков воды.
- Рассказы о великих днях - Мануэль Владимирович Большинцов - Детская проза
- Последние холода - Альберт Анатольевич Лиханов - Прочая детская литература / Детская проза
- Айпад (детская волшебная повесть) - Алексей Лукшин - Детская проза
- Деревянные кони - Альберт Лиханов - Детская проза
- Девочка в бурном море. Часть 1. Антошка - Зоя Воскресенская - Детская проза
- Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3 - В. Азаров - Детская проза
- Богатырские фамилии (Рассказы) - Сергей Алексеев - Детская проза
- Присутствие духа - Макс Соломонович Бременер - Детская проза / О войне
- Мечта футболистки - Ирина Мазаева - Детская проза
- Графиня Кейт - Шарлотта Янг - Детская проза