Осажденная Одесса - Илья Азаров

Картина такого отхода деморализующе действовала и на части, находившиеся в Николаеве, и на население города. Командование базы делало попытки вести борьбу с этой стихией, задерживая и собирая отходящие группы и подразделения. Но все эти попытки были безуспешными: с запада по разным дорогам продолжали двигаться разрозненные подразделения, вовсе не подчиненные базе. Командование базы сигнализировало об этом штабу и политуправлению 9-й армии. Но это тоже не давало каких-либо результатов: штаб армии оказался бессильным взять в руки управление войсками и восстановить положение. Таким образом, рассчитывать на помощь 9-й армии в обороне подступов к Николаеву не приходилось.

Как бы ни складывалась ситуация с отходом 9-й армии, а части Николаевской базы обязаны были прикрыть переправу, задержать противника и драться, пока есть возможность и смысл.

Батареи 122-го зенитного полка начали вести бои с наземным противником. 213-я батарея выдвинулась на развилку дороги северо-западнее Терновки. Туда же подошли 212-я батарея и пулеметная рота. В западном секторе, в районе села Варваровки, встали у переправы 851, 852, 853-я батареи 85-го зенитного дивизиона и пулеметная рота Дунайской флотилии.

Поздно ночью, встретившись с Левченко и Кулешовым, я узнал, что штаб фронта передислоцировался из Николаева в Берислав.

Командующий 9-й армией генерал Черевиченко заявил:

— Моя главная задача — вывести отходящие части и тылы из-под удара наступающего противника.

* * *

Я поехал в 122-й зенитный полк, занимавший позиции на подступах к Варваровскому мосту.

Командовал полком майор А. В. Мухряков. Я дважды встречался с ним и оба раза замечал его удивительное спокойствие и уверенность в действиях. В нем счастливо сочетались решительность и мягкость, непреклонность и подчеркнутая интеллигентность.

— Наши стволы, — сказал он мне при встрече, — держат небо и землю. Пройдите в любую батарею, к примеру в восемьсот пятьдесят вторую, и вы увидите, что одни орудия отражают налет воздушного врага, пытающегося бомбить переправу, а другие ведут огонь по минометчикам, обстреливающим батареи.

— Кто особенно отличился у вас? — спросил я.

— Капитан Шубаев — командир восемьдесят пятого дивизиона. Под обстрелом противника добрался до наблюдательного пункта впереди батарей и шесть часов, находясь под минометным огнем, корректировал огонь своих батарей, прикрывающих переправу.

Два часа провел я в этом дивизионе, в батарее капитана Тучкина. Полный порядок. Никакой растерянности. Удивительная точность стрельбы.

Командир орудия Белоконь десятью выстрелами вывел из строя три минометные точки врага, пристрелявшиеся по переправе. Краснофлотцы, получившие осколочные ранения, после перевязки продолжали вести бой. А комиссар дивизиона старший политрук Ковзель, страдающий несвертыванием крови, рискующий при самом незначительном ранении умереть, не уходил с огневых позиций, находясь в самых опасных местах.

Когда я вернулся на КП, мне доложили, что звонил генерал-майор Ермаченков: в районе аэродрома Сливны захвачены немецкие летчики со сбитых транспортных самолетов Ю-52.

Мне захотелось побывать на допросе.

В комнате, куда привели пленных, кроме Ермаченкова были представители штаба и политотдела. Ермаченков сказал мне, что пленные на вопросы не отвечают. В руках один из них держал плитку шоколада.

— Не шоколад ему надо давать… — зло сказал я Ермаченкову.

— Скажите им, — кивая в сторону немецких летчиков, сказал генерал краснофлотцу-переводчику, — что сейчас их будет допрашивать бригадный комиссар.

При слове «комиссар» один из немцев что-то шепнул другому.

— Говорить будете? — спросил я.

— Мы солдаты.

— И мы… Но наши не добивают раненых.

— Мы летчики, — твердили они.

— Ваша задача?

— Горючее для танков.

Больше ничего они не сказали и лишь заявили, что Германия непобедима. Но из их планшетов были извлечены карты с обозначением места их аэродрома.

Это были молодые немцы, еще не битые, опьяненные победами в Европе.

Если бы на удар, нанесенный фашистской военной машиной, мы смогли ответить тройным ударом, как часто говорили мы, предполагая, что война сложится иначе, немцы быстро пришли бы в себя. Но сейчас они продолжали наступать, а мы все отходили, сдавая города.

* * *

Слушая немецких летчиков, глядя на их надменные физиономии, я с гордостью думал о замечательных бойцах 852-й батареи. Это они во главе с комдивом Шубаевым и вместе с истребителями 9-го полка первыми начали развеивать версию о непобедимости фрицев. Это они сорвали доставку горючего для немецких танков, сбив из девяти пять транспортных самолетов.

А утром мне принесли принятое по радио сообщение Совинформбюро: советские летчики разрушили железнодорожный мост через Дунай около станции Черноводы, в 60 километрах западнее Констанцы.

Надводная часть этого моста достигала 750 метров в длину. Вместе с примыкавшей к нему с запада огромной эстакадой он тянулся на 1660 метров и связывал железнодорожное сообщение основных центров фашистской Румынии со всем румынским побережьем Черного моря.

Разрушение такого сооружения приостановило все железнодорожные перевозки между Бухарестом и военным портом Констанца, надолго оторвало правобережье Дуная и румынские гавани Черного моря от основной части страны. Нефтяные хранилища на берегу не могли теперь пополняться горючим, тем более что одновременно с мостом был разрушен и нефтепровод, проложенный под ним.

Разрушением Черноводского моста руководил черноморец командир 2-й эскадрильи 32-го истребительного авиаполка капитан Арсений Васильевич Шубиков. Я несколько раз встречался с ним, бывая в этом полку.

Еще перед моим отъездом из Севастополя он вызвался разбомбить мост своей эскадрильей. Но мост надежно охранялся, а радиус действия самолетов И-16 был небольшой. Тогда Шубиков попросил, чтобы в район операции их доставили тяжелые бомбардировщики. Кое-кто к этому предложению отнесся скептически. Но Шубиков убедил маловеров.

И вот бомбардировщики с подвешенными под крыльями истребителями прилетели в район Черноводского моста и сбросили их. Истребители, имевшие по две бомбы, начали действовать самостоятельно под командованием Шубикова.

Совинформбюро сообщало: «К румынскому побережью группа советских самолетов подошла на большой высоте несколькими эшелонами. От берега моря до моста оставалось до 60 километров. Зенитные батареи противника открыли сильный огонь. Но румынские артиллеристы стреляли плохо: ни один осколок вражеского снаряда не задел наших самолетов. Вскоре показались арки Черноводского моста. На фоне реки были четко видны крестообразные переплеты ферм и три гигантские 35-метровые опоры…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});