Тайна декабриста. Сборник повестей - Николай Шагурин

— Я полагаю, что для таких мерзавцев не существует никаких сроков давности, — сказал Бертон.

— Я тоже так полагаю.

Бертон внимательно посмотрел на собеседника. Помолчал.

— А как же вы отчитаетесь за задание по проекту “Аргус”? — спросил он.

— Я думаю, что мне придется огорчить военное ведомство Великобритании.

— Вы порядочный человек, мистер Брукман.

— Спасибо на добром слове. Во-первых, с годами я поумнел. Во-вторых, я слышал о вас давно и питаю к вам чувство глубокого уважения. Я знаю, что группа “Мистраль” передала нам ценнейшие сведения о немецком секретном оружии, известном под названием “Бич Израиля”, о радиоактивном “Песке смерти”, производство которого нацисты пытались наладить в Гамбурге. И, наконец, самое главное — от вас мы получили данные о “фау” и это спасло жизнь многим тысячам ни в чем не повинных людей. Народ Англии должен быть вам благодарен.

Брукман встал.

— Как вы намерены поступить со своим изобретением? — неожиданно спросил он.

— Вы спрашиваете об этом как исполнитель операции по изъятию проекта “Аргус” или как “Пифагор”?

— Как “Пифагор”.

— Тогда я отвечу. “Аргус” будет служить людям, которым нужен прочный мир на планете Земля. Как вы относитесь к такому решению?

— С величайшим уважением, месье Бертон, — серьезно ответил Брукман. — Я скоро ухожу в отставку, брошу осточертевшую службу и поселюсь в домике на берегу моря в родной Ирландии. Буду воспитывать внучат и выращивать оранжерейные цветы. Поверьте, мне война ни к чему.

— Если все сойдет благополучно и мне удастся передать “Аргус” в надежные руки, считайте, что в этом деле есть доля вашего участия, мистер Брукман.

— Удастся, — сказал ирландец. — Такой уж вы человек. Кстати, известно ли вам, что содержимое сейфа из вашей студии сейчас внимательно изучается экспертами французского военного министерства?

— Это меня не беспокоит, — отвечал Бертон. — Вся основная техническая документация зашифрована и находится а таком месте, где искать ее никогда и никому не придет в голову.

— Вы молодец, Бертон.

Бертон пожал протянутую ему руку.

— Прощайте, Пифагор!

— Прощайте, Зевс!

В дверях Брукман обернулся:

— Что касается Гюбнера, то забудьте о нем, как будто его больше не существует. Я постараюсь принять меры, чтобы он больше не смог вам вредить.

Брукман надвинул котелок, застегнул пальто и вышел, солидный, степенный, по всем внешним данным — преуспевающий делец. Больше он никогда не встречался с Бертоном.

На этом кончалась глава записок Патрика Филби, в которой упоминалось об “Аргусе”.

Глава 7

Больше, чем друг

Завтра настанет день.

Когда все потеряно

И все начинается вновь.

Марсель Ашар

Полицейский обеспокоено крутил головой. Только что он видел скромно одетого человека, неспешно направлявшегося мимо стоянки автомобилей к дверям кафе “Тереза”. Конечно, он не обратил бы особого внимания на этого прохожего, но дело в том, что человек внезапно исчез. Он не мог пройти незамеченным в кафе или скрыться за поворотом. Тут что-то не так… Полицейский высвободил руку из-под накидки и направился к автомобилям.

Бертон понял свою ошибку, когда сквозь щель в занавеске увидел полицейские башмаки, топчущие в лужах отражения рекламных огней. Незаметно покинуть машину было теперь невозможно, ему не оставалось ничего другого, как примириться с неизбежностью.

Белая перчатка взлетела под козырек. Хриплый басок произнес:

— Простите, месье, но по долгу службы я обязан…

— Вы хотите знать, кто я такой, не так ли, сержант? Хомо сапиенс [16] — к вашим услугам… — мягко сказал Бертон. (Фу, какое глупое положение! Этот флик, вероятно, принял его за похитителя автомобилей).

— Мне не хочется, месье Сапиенс, казаться навязчивым, но, согласитесь, я просто вынужден проверить документы у человека, который влез… э-э-э… проник в чужую машину.

Флик оказался на редкость вежливым.

Бертон начал рыться в карманах, делая вид, что ищет документ. Что предпринять? Дать ему сто франков? Бертон старался выиграть время: вот-вот должен появиться тот, с кем он назначил здесь свидание.

Флик терпеливо ждал.

— Все в порядке, сержант, — раздался вдруг голос, который Бертон узнал бы из тысячи других. — Это мой друг, я попросил его подождать в моей машине.

Человек, который назначил Бертону свидание возле кафе “Тереза” в машине № 213–81, показал удостоверение, и флик, еще раз козырнув, удалился.

Хозяин машины, засунув руки в карманы пальто, смотрел на Бертона большими серыми навыкате глазами, качал седеющей головой и смеялся почти беззвучно:

— Здравствуй, Анри. Я, кажется, подоспел вовремя.

— Как всегда, Мишель, — тепло ответил Бертон. Они обнялись.

Анри Бертона и Мишеля Шови — коммерческого директора крупной электрохимической фирмы — связывала не только студенческая дружба и не только совместная подпольная работа в годы оккупации. Их связывало крещение огнем и кровью…

… Марсель, солнечное утро, свежий солнечный ветер, синее море и… кованые сапоги эсэсовцев. Немцы торопились: с часу на час ожидался десант союзников.

Бертон и Шови были включены в группу участников Сопротивления, подлежащую немедленному уничтожению. На корабль смерти, носивший звучное имя “Валькирия”, смертников грузили, как скот. Впрочем, нет, скот грузят гораздо бережней… Когда Бертона швырнули в трюм, он сшиб Мишеля с ног.

— Что за манера входить без доклада, — сказал Шови, зажимая кровоточащий нос.

Они сразу узнали друг друга, хотя полгода, проведенные в тюрьмах и концлагерях, изменили обоих до неузнаваемости. Мишель поцеловал друга окровавленными губами. Они так и просидели обнявшись, пока “Валькирия” тащилась до места, где ее должны были торпедировать. Бертон теперь не помнил, что говорили они друг другу в те страшные минуты. Возможно, что-то легкомысленное. Они смеялись, потому что не хотели чувствовать себя живыми мертвецами. А рядом какой-то юноша плакал навзрыд.

Раздался первый взрыв. Палуба накренилась, и люди в трюме сбились в одну огромную кучу. Взрывом сорвало крышку люка вместе с наваленными на нее лебедками, и они увидели небо… Люди облепили узкий трап, как пчелы. Трап рухнул под тяжестью тел. Крики и стоны… Трап подняли снова, и первый человек выскочил на верхнюю палубу.

— Выходите все! — крикнул он остальным. — На корабле конвоя нет.