Досье на невесту - Арина Ларина

– Я все, – объявила она и уже менее уверенно добавила: – Пойдем пить чай.

В ее голосе послышались умоляющие нотки, и Рома не рискнул отказаться.

Они прошли по коридору, похожему на замысловатый коротенький аппендикс, и попали в маленькую уютную кухню.

– Познакомься, моя мама, Екатерина Андреевна.

– Очень приятно, Роман, – Рома, тяготившийся неизбежным ритуалом и занудством предстоящего чаепития, вежливо наклонил лысеющую лобастую голову и густо покраснел до кончиков ушей.

– Мне тоже приятно, – ласково и певуче ответила Екатерина Андреевна, смутив гостя искренним радушием.

– Рома у нас ночевал, – внесла ясность Вика, чтобы легализовать положение кавалера.

– Да, – торопливо подтвердил Рома. – Возвращаться было уже поздно. Извините, что так получилось.

Он чувствовал себя хуже, чем уж на сковородке. Почему-то молодая мама смущала его кружавчатым декольте тонкой кофточки, но главное – давила необходимость как-то донести до этой славной женщины, что если ей и суждено стать тещей, то вовсе не его. С мамами его до сих пор не знакомили, поэтому на Рому давило чувство ответственности момента. Состояние души было таким же, как при встрече с одним из давних знакомых, который неожиданно воспылал к нему дружескими чувствами, приперся с бутылкой вспоминать былое, а в результате попросил в долг довольно крупную сумму. Тогда тоже и не дать было неудобно, и давать было ни в коем случае нельзя. Поэтому душа завязывалась узлом и стыдливо пряталась в желудке, заставляя его неприятно ныть.

Екатерина Андреевна, не подозревавшая о его внутренних терзаниях, ласково и внимательно рассматривала возможного родственника, заставляя того краснеть и ерзать, как нерадивого студента на экзамене.

Роман понял, что сейчас его начнут допрашивать по всем пунктам биографии, но ошибся. Екатерина Андреевна лишь выяснила, чай или кофе он предпочитает в это время суток, и гость, плохо ориентировавшийся, в какое именно время суток он проснулся и в данный момент страстно желавший только пива или, на худой конец, огуречного рассола, вынужден был согласиться на кофе.

Вику мучило какое-то странное ощущение неправильности происходящего, как будто вот-вот кто-то должен был ее разбудить и жирной красной ручкой исправить все ошибки, расставив на полях судьбы возмущенные галочки. Первый опыт совместной ночевки с мужчиной получился каким-то вывернутым наизнанку: как себя вести с ним, с мамой, и вообще – есть ли смысл продолжать отношения, она не знала. Рома торопливо прихлебывал обжигающий кофе, видимо, желая допить побыстрее и слинять. Она вдруг испугалась, что он вот так сейчас все высосет и исчезнет из ее жизни навсегда, оставив лишь невразумительные воспоминания о себе и еще один букет комплексов, который всенепременно должен был вырасти на почве очередного облома в личной жизни никому не нужной девчонки. Она судорожно пыталась придумать тему для разговора, но мысли вредными скользкими головастиками юрко ныряли в сознание, не задевая извилин. Над столом зависла тягучая ватная тишина, нарушаемая лишь Роминым прихлебыванием.

«Все. Сейчас он выжрет свой кофе и попрощается», – тоскливо поняла Вика, с раздражением зыркнув на неизвестно чему улыбающуюся маму. Перед мамой тоже было стыдно за свою непристроенность. Она чувствовала себя рыбаком, упустившим на глазах у сотоварищей большую ленивую рыбину, приплывшую и выбросившуюся на берег к ее ногам. Из ржавого кухонного крана с отвратительным плюханьем капала вода. Капли срывались с его изъеденного коричневыми разводами ржавчины носика и ныряли в немытую тарелку с остатками каши.

Роме тоже надоела пафосная минута молчания, сильно затянувшаяся и от этого очень нервировавшая и дезориентировавшая его. Кофе заканчивался, а он так и не придумал, как освободиться от тягостного общества двух одиноких дам. Вода, надоедливо отсчитывавшая секунды за его спиной, навевала воспоминания о блокадном метрономе и вызывала нервную чесотку. Кран хотелось залепить скотчем, заткнуть пальцем или вообще оторвать, чтобы только не слышать этого мерного звука падавших капель.

– А что с краном? – в гробовой тишине, которая, казалось, не беспокоила только добродушную Екатерину Андреевну, вопрос бабахнул пушечным выстрелом, изумив и напугав не только отчаявшуюся подобрать тему для беседы Вику, но и самого вопрошавшего.

– Ай, – махнула рукой мама, не дождавшись, пока дочка соберется с мыслями и найдет в себе силы поддержать светскую беседу, слегка отклонявшуюся от привычных канонов, – мы уже привыкли. У меня вообще такое чувство, что он всю жизнь неисправен. Во всяком случае наш сантехник поставил какой-то неутешительный диагноз и оставил пациента умирать.

– Надо посмотреть, – солидно кивнул Рома, с одной стороны – радуясь, что вывернулся и закончившийся кофе не поставил его перед необходимостью выдавливать из себя повод для бегства, а с другой – злясь на себя за проявленную инициативу: он категорически не чувствовал желания ковыряться в старом кране и прилагающихся к нему трубах.

– А разве вы разбираетесь в этом? – искренне удивилась Екатерина Андреевна.

– Я много в чем разбираюсь, – с юношеским бахвальством тряхнул лобастой башкой Рома и приосанился. Получилось как-то глуповато, совсем по-мальчишески. Он густо покраснел, приобретя глубокий свекольный цвет лица. Рома ощутил непонятно откуда взявшееся желание непременно понравиться Викиной маме и произвести впечатление.

– Вы по профессии кто? – доброжелательная улыбка Екатерины Андреевны не давала повода заподозрить в ее вопросе коварного подтекста, который, как он помнил по рассказам бывалых друзей, всегда содержался в любой реплике многоопытной дамы, метящей на должность тещи.

– Да так… – этой неопределенностью Рома хотел придать себе веса в ее глазах, но получилось опять несолидно, и он стушевался.

– Тебе инструменты нужны или, может, не надо? – жалобно пискнула Вика, опасаясь грядущего позора. Она была уверена, что кавалер, небрежно швырявшийся дензнаками в ночном клубе, способен только раскурочить и без того хилую сантехнику, создав лишние проблемы.

– Нужны, – Рома напыжился, сложив подбородок в щетинистую гармошку. – Не ногтями же я это все отдирать буду.

Вика беспомощно покосилась на маму, но та, казалось, ничего из ряда вон выходящего в ситуации не видела. Наоборот, в ее глазах вспыхнул азарт, и Екатерина Андреевна, легко подхватившись, метнулась к стенному шкафу в коридоре, словно боялась упустить залетного гастарбайтера, из которого по дешевке можно извлечь много пользы. Конфронтация с местным сантехником, мутно скользившим по ней то похмельным, то хмельным взглядом и требовавшим непомерную сумму за починку крана, аргументируя цифру невнятной сугубо сантехнической терминологией, ей невероятно надоела, и грех было не воспользоваться подвернувшимся шансом. А заодно и проверить рукастость дочкиного кавалера. Екатерина Андреевна еще не решила, нравится ли ей этот мальчик, которого она уже успела окрестить про себя Рыжиком, и, конечно же, отметила, что парень намного старше Вики. Хорошо это или плохо, она тоже пока не решила.