Страна чудес без тормозов и Конец Света - Мураками Харуки

Мы садимся друг против друга и молча едим. Кушанье скромное, с приправами, каких я никогда раньше не пробовал, но приготовлено недурно, и после еды я чувствую, как по всему телу растекается тепло. Под конец мы пьем горячий чай. Горьковатый зеленый чай с целебными травами.

* * *

Читать сны – не так просто, как это казалось после ее объяснений. Лучики света очень тонки, и сколько я ни перебираю их, концентрируя всю энергию в кончиках пальцев, никак не могу нащупать нужный нерв, а только блуждаю в ослепительном хаотическом лабиринте. И все-таки старый сон где-то рядом. Мои пальцы ощущают это. Я слышу его шорохи, и даже различаю отрывочные туманные картинки. Но связного Послания нащупать не могу. Просто чувствую: оно где-то здесь.

Кое-как я считываю два сна подряд. На часах уже почти десять. Я возвращаю ей прочитанный череп, снимаю очки и медленно потираю пальцами веки.

– Устал? – спрашивает она.

– Немного, – отвечаю я. – Глаза никак не привыкнут. Когда зрачки долго вбирают яркий свет, начинает болеть голова. Не то чтобы сильно. Но считывать как следует уже не получается.

– Говорят, поначалу у всех так, – успокаивает она. – Пока не привыкнут глаза, сны читаются плохо. Но ты не волнуйся, скоро привыкнешь. Главное – не торопись.

– Да уж… Торопиться, похоже, не стоит, – соглашаюсь я.

Она относит череп обратно в хранилище и начинает собираться домой. Открывает дверцу печки, совком выгребает оттуда тлеющие угли и ссыпает в ведро с песком.

– Главное – не впускать в себя усталость, – говорит она. – Мама всегда так говорила. Усталость может овладеть твоим телом, но не самим тобой.

– Именно так, – киваю я.

– Хотя, если честно, я не очень хорошо знаю, что такое – «сама я». Не понимаю, что с этим делать… Только слово помню.

– С ним ничего не делают, – говорю я. – Наше «я» существует само по себе. Как ветер. Постоянно меняется, а мы просто чувствуем его движения.

Она закрывает дверцу печки, убирает со стола эмалированный чайник и тарелки, моет посуду. И заворачивается в простенькое голубое пальтишко. Грязно-голубое – как лоскуток неба, полинявший так давно, что уже забыл свое происхождение. Одевшись, она долго стоит в задумчивости перед погасшей печкой.

– Ты пришел сюда из какой-то другой страны? – спрашивает она, будто пытаясь вспомнить о чем-то.

– Да.

– И что это за страна?

– Не помню. – Я качаю головой. – Ничего не вспоминается, извини. Похоже, когда у меня забирали тень, моя память о прежнем мире тоже куда-то исчезла… В любом случае, это очень далеко отсюда.

– Но ты ведь помнишь, кто ты такой?

– Вроде помню…

– Вот и мама помнила, кто она, – говорит она. – Но когда мне было семь лет, мама исчезла. А все потому, что у нее тоже было «я», как у тебя.

– Исчезла?

– Ну да, пропала куда-то… Давай не будем об этом. Разговоры о тех, кто исчез, приносят несчастье. Расскажи о своем городе. Неужели совсем ничего не помнишь?

– Помню две вещи, – говорю я, немного подумав. – Вокруг города не было стен, а люди отбрасывали тени.

* * *

Да, когда-то у нас были тени. Постоянно. И лишь появившись в Городе, я отдал свою тень Стражу Ворот на хранение.

– С этим в Город нельзя, – сказал Страж. – Либо избавься от тени, либо не входи в Город. Третьего не дано.

И я избавился от своей тени.

Страж вывел меня на площадь перед Воротами. Под ярким солнцем в три часа дня моя тень густо и явственно отпечатывалась на земле.

– Стой смирно, – велел мне Страж. Затем достал из кармана нож, просунул острое лезвие между тенью и землей, медленно поводил ножом вправо-влево, словно приучая тень к предстоящей разлуке, – и резким движением отсек ее от меня. Та немного подергалась, сопротивляясь, но, оторванная от земли, бессильно отползла к стоявшей рядом скамейке. Тень, потерявшая тело, выглядела усталой и жалкой.

Страж убрал нож в карман. С полминуты мы с ним стояли и глядели на тень, которую отрезали от хозяина.

– Ну вот. Отрежешь – и смотреть не на что, – сказал он. – Никакой пользы от этих теней. Одна обуза.

Я подошел к своей тени поближе.

– Прости, – сказал я ей. – Похоже, нам придется на какое-то время расстаться. Я этого не хотел. Так вышло. Ты можешь немного потерпеть и подождать меня здесь?

– Немного – это сколько? – спросила тень.

– Пока не знаю, – ответил я.

– Ты не боишься потом об этом пожалеть? – тихо спросила тень. – Я плохо понимаю, что происходит. Но когда человек расстается со своей тенью – это неправильно. Тебе не кажется? А я думаю, что и ты поступаешь неверно, и само это место неправильное. Человек не может без тени, и тень не может без человека. А мы с тобой существуем, хоть нас и разделили. Здесь какая-то страшная ошибка. Тебе не кажется?

– Действительно, странно, – признал я. – Но ведь и место здесь странное с самого начала. Чего ж удивляться, если в странном месте случаются странные вещи?

Тень покачала головой.

– Это все логика. А я и без всякой логики чувствую: здешний воздух мне не подходит. Совсем не такой, как в других местах. Дурно влияет на нас обоих. Ты не должен был от меня избавляться. Разве плохо мы с тобой жили до сих пор? Зачем же ты меня бросил?

Но отвечать было поздно. От меня уже отрезали мою тень.

– Когда все образуется, я приду и заберу тебя, – сказал я. – Это ненадолго, не навсегда. Мы опять будем вместе.

Тень еле слышно вздохнула и растерянно поглядела на меня. Послеобеденное солнце лучами поливало нас обоих. Меня без тени – и мою тень без меня.

– Это сейчас ты хочешь, чтобы так было, – сказала тень. – Но, боюсь, легко не получится. У меня дурное предчувствие. Давай придумаем, как убежать отсюда, и вернемся назад, в прежний мир?

– Не могу. Я не знаю, как вернуться назад. Ты ведь тоже не знаешь, верно?

– Пока нет. Но узнаю, чего бы это ни стоило. Мне хотелось бы видеться с тобой иногда. Ты будешь ко мне приходить?

Я кивнул и потрепал свою тень по плечу. А потом вернулся к Стражу. Все время, пока мы разговаривали, он собирал раскиданные по площади камни и выбрасывал туда, где о них никто не споткнется.

Когда я подошел, он вытер о рубаху запачканные ладони и положил огромную руку мне на плечо. Что он демонстрировал лишний раз – расположение или все-таки силу, – я так и не понял.

– За твоей тенью будет хороший уход, – сказал он. – Трехразовое питание, каждый день прогулки на воздухе. Тебе не о чем беспокоиться.

– Я смогу иногда ее навещать?

– Да, конечно, – ответил Страж. – Не всякий раз, когда захочется, но встречаться вы можете. В нужное время, в нужной ситуации – когда сочту нужным я сам.

– А что делать, если я захочу вернуть свою тень?

– Я вижу, ты все еще не понимаешь, куда попал, – проговорил он, не снимая ручищи с моего плеча. – Ни у кого в этом Городе нет тени. И никто, попав в Город, не может его покинуть. А значит, в твоем вопросе нет ни малейшего смысла.

Так я потерял свою тень.

* * *

Мы выходим из Библиотеки, и я предлагаю проводить ее домой.

– Не нужно, – отвечает она. – Ночи я не боюсь, а тебе совсем в другую сторону…

– Но я хочу прогуляться, – говорю я. – Если сразу домой – долго еще не засну. Слишком много в голове накопилось.

Мы идем с ней к югу через Старый Мост. Весенний ветер, совсем еще холодный, играет на отмели с равнодушными ивами, будто пытается растормошить их, но тщетно. Резко очерченная луна неожиданно ярко высвечивает булыжники под ногами. Влажный воздух стелется по земле невидимыми клубами. Моя спутница собирает длинные волосы в хвост, перевязывает ленточкой и убирает под воротник пальто.

– У тебя очень красивые волосы, – говорю я.

– Спасибо, – отвечает она.

– А что ты чувствуешь, когда тебе говорят комплименты?

– Не знаю… – Она глядит на меня, пряча руки в карманах. – Я, конечно, понимаю, что сейчас ты похвалил мои волосы. Но ведь дело не только в этом, правда? Наверно, мои волосы тебе что-то напомнили, и ты захотел об этом сказать?