Жандарм - Никита Васильевич Семин

светло-фиолетовый. Кто как видит. Как ты видишь свои типы энергии?

— Желтая с синими ручейками, — вспомнил я то марево, что было передо мной на обследовании в управе.

— Вот эти синие ручейки и используй! — рубанул воздух ребром ладони дед. — А теперь слушай. Заклинания условно-боевые, потому что силы в них — с гулькин нос. Первое называется «брызги». Собираешь пальцы щепоткой, скапливаешь энергию на их кончиках и, резко вскинув руку, словно что-то кидаешь, растопыривай пальцы в сторону противника и отпускай собранную энергию.

Старик показал, как именно нужно это делать.

— Все понятно?

— Да.

— Кидай в тренировочный стенд, — указал он пальцем на лист металла.

Я встал в трех метрах от листа металла и сделал так, как сказал дед. Лишь в начале случилась заминка — я не понимал, как нужно подать именно нужный тип энергии в руку. А подавать просто любую, что есть в том теплом комочке, что завелся у меня в груди, я опасался. Помнил еще, чем закончилось мое обучение заклинанию каменной пули. Но неожиданно все оказалось понятно на интуитивном уровне. Стоило мне пожелать, чтобы в руку пошла не вся моя энергия, а лишь синенький ручеек, и мягкое тепло сменилось в руке легкой мокрой прохладой. «Бросок»!

— Тын! Тын! Тын!.. — с дробным стуком разбились по листу металла пять капель.

Звук был похож на попадание града по металлической крыше. Уж не знаю, когда я слышал такое, точнее не помню, но первая ассоциация была такая.

— Как видишь, таким не убить, — спокойно произнес дед, — но отвлечь можно. А если попадешь в глаза — то есть шанс даже ослепить противника. Поэтому заклинание условно-боевое, атакующего типа. Теперь я расскажу тебе о водяной взвеси. По своему построению заклинание похоже на брызги, но есть два отличия. Первое — оно создается двумя руками. Собираешь пальцы обоих рук в щепоть и соединяешь перед собой. Второй момент — ты должен резко развести руки в стороны, словно разбрызгиваешь вокруг себя что-то. При этом мысленно четко представляешь себе, как с твоих пальцев срываются капли и застывают вокруг тебя тонкой взвесью, словно на прозрачный зонт над твоей головой попали. Пробуй.

И снова проблем не возникло. Заодно понял третий, не озвученный момент — взвесь из капель воды застывает вокруг меня в том положении, в каком я ее себе представил. Можно почти любую фигуру так «нарисовать». Только она будет плоской. Ну и еще кое-что: между россыпью капель взвеси формировалась еще и тонкая прозрачная пленка. Только если пальцем ткнешь, поймешь о ее наличии. Такая «защита» пропадала после обычного удара кулаком, ничуть его не задерживая. Поэтому я испытал дикое разочарование, когда я понял, что оба заклинания в принципе ничего не стоят.

— И зачем это вообще учить? — протянул я.

— Хотя бы потому, что такая взвесь способна отклонить стрелу на излете, — нахмурился дед. — В той же Бухаре, где ты служил, стрелами частенько местные пастухи пользуются. И если ты сейчас подумал, что тебе до тех пастухов, то я тебе напомню твои же слова, когда-то написанные мне в письме — главные контрабандисты в Бухаре, местные пастухи и отдельные рода кочевников, что так и не осели в каком-то городе. И они повсеместно используют стрелы.

— Меня не стрелой подстрелили, — буркнул я.

— Ты в ловушку попал, — кивнул дед. — И скорее всего, либо все кочевники, которых ты гонял, объединились и купили несколько винтовок, коих было не так уж и много, либо ты перекрыл поток контрабанды так надежно, что прищемил хвост уже кому-то из «кладовщиков». У тех как раз могли и винтовки быть и деньги на них. А уж передать это добро труда не составило. Но само заклинание взвеси не бесполезно! Нет абсолютно бесполезных заклинаний! Так и запомни! Навсегда!

— Постараюсь, — буркнул я.

— Смотри на это проще, — впервые улыбнулся дед. — Заклинания может и слабые, но создаются быстро, почти мгновенно. Сил требуют мало, а эффект внезапности никто не отменял.

На том и закончили. Хотя после «занятия» у меня появилось и никак не хотело покидать чувство, что меня крупно нагрели. Поманили сладкой морковкой, а всучили гнилой корнеплод.

Гимнастический зал (или полигон?) мы покинули тем же путем, как в него пришли. Отсылать меня в свою комнату дед не стал, и я продолжил идти за ним. Мы поднялись на второй этаж, свернули налево и, дойдя до второй двери, опять же слева вошли в нее.

— Ой, дедушка, здравствуй! — вскинулась Катя, резко повернувшись к двери и пряча что-то за своей спиной.

— Ты что делаешь в моем кабинете? — строго спросил старик, проходя к массивному дубовому столу, покрытому темным лаком.

— Да я хотела с Любавой в шахматы сыграть. Свои-то я в гимназию увезла, да там их и забыла. А твои, я знаю, ты здесь хранишь.

— Почему без спроса зашла? — умостившись в не менее массивном жестком кресле, нахмурился дед.

— Да я же быстро, — махнула одной рукой пигалица, чуть не выронив предмет, что прятала за спиной.

Очень знакомый мне предмет!

— А зачем тогда это взяла?! — ткнул пальцем дед на глиняную табличку, чей край не смогла скрыть хрупкая талия девчонки.

— Извини, — вытащила табличку «на свет» Катя. И тут же затараторила. — А ты с ее помощью Гришу в сознание вернул? Она магическая, я чувствую! А что еще она может? А где ты ее взял? А...

— Хватит! — стуком ладони по столу прервал поток вопросов дед, отчего Катя даже челюстью клацнула. — Дай сюда!

В требовательно протянутую старческую ладонь девчонка со вздохом сожаления вложила мерзкий артефакт. Старик тут же закинул его в верхний ящик своего массивного стола, предостерегающе посмотрев на меня. Я постарался сделать вид, что мне совершенно не интересно и вообще, этап, когда меня приходилось заставлять с ее помощью что-то делать, давно прошел. Но зарубку себе сделал, что перед уходом нужно обязательно от артефакта избавиться!

— Чтобы больше ничего без спроса с моего стола не брала, — веско закончил дед.

— Поняла, — закивала Катя. — А мне Любава сказала, что тебе письмо пришло от Коршуновых. Расскажешь мне, о чем Петр Миронович пишет? Может, сходим к ним? Я по Лизе соскучилась! Целый год не виделись! Столько узнать хочу. Какие у них в