Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

— Не угостите сигаретой?

— Не курю.

— Жаль, — с сожалением сказал водитель. — Ни сигарет, ни денег.

Сергей Георгиевич посмотрел на него. Худой, небольшого роста, он резко контрастировал с мощными и накаченными омоновцами. Сделав несколько шагов, Сергей Георгиевич остановился и подозвал обратившего к нему водителя. Передав ему сто рублей, Сергей Георгиевич направился к переходу. Через несколько секунд его догнали два водителя.

— Где здесь можно купить сигареты? — спросили они.

— В переходе, — сказал Сергей Георгиевич и указал направление.

Ребята дружно побежали. Когда Сергей Георгиевич входил в переход, они уже возвращались с сигаретами.

— Спасибо еще раз, — поблагодарили они, торопливо вытаскивая сигареты из пачки.

— Удачного дня и спокойной службы.

— Спасибо, — весело ответили ребята и довольные направились к коллегам, которые ждали сигареты.

Окольный путь до дома сопровождался громкими звуками музыки, которые были слышны на всех прилегающих переулках. Периодически из динамиков раздавались лозунги ведущего, которые вяло поддерживали митингующие, с каждым разом их поддержка ослабевала.

Во время обеда Сергей Георгиевич и Татьяна Александровна смотрели по ТВ выпуск новостей. Шел репортаж с митинга на Манежной площади. Диктор сообщил: «По данным МВД в митинге приняло участие двадцать пять тысяч человек, организаторы предполагали, что в митинге примет участие двадцать тысяч человек».

Сергей Георгиевич удивленно посмотрел на жену и прокомментировал:

— Интересно, как они считали. Я там был, на этом пятачке от силы пять тысяч можно собрать. Но было достаточно свободно, возможно, и было тысячи три-четыре.

— А ты не знаешь, как у нас умеют считать? — спросила Татьяна Александровна.

— Намекаешь на выборы?

— На выборы намекать не надо, там считали по-стахановски. Один голос за двоих.

После небольшой паузы Сергей Георгиевич заключил:

— Этот митинг организован в противовес митингу на Болотной площади. Кстати, там тоже МВД называло двадцать пять тысяч митингующих.

— Какое-то у МВД универсальное число, считай, как хочешь, а получается всегда двадцать пять тысяч, — заметила Татьяна Александровна.

— Да, чиновники оказались на высоте — митинг организовали отвратительно, денег потратили столько, сколько надо. По телевизору показали картинку, агитацию провели и народу указали, кто враг и за кого надо голосовать. А власть испугалась, — неожиданно заключил Сергей Георгиевич.

Власть испугалась. Испугались функционеры и чиновники. Тому свидетельство сегодняшний митинг, размышлял Сергей Георгиевич. Многие не пришли, выжидают.

* * *

Ситуация неожиданно разрядилась. Вошла Маша и принесла поднос с кофейником, с вазой пирожных и тарелкой фруктового ассорти.

— Маша, ты угодила, — обрадовал ее Сергей Георгиевич. — Я только собирался попросить еще чашку кофе, а ты уже это сделала. Хорошо бы, чтобы все мои желания так исполнялись.

Маша была смущена, легкий румянец появился на ее щеках. Она чуть-чуть постояла, потом предложила:

— Я не буду мешать, если что надо, с удовольствием принесу.

— Воспользуюсь твоим предложением, можно еще стакан холодной воды?

— Запивать кофе? Хотите, принесу минеральную воду?

— Ты меня совсем балуешь. Тогда только без газа.

Когда Маша вышла, Олег Борисович не удержался и заметил:

— Как легко Вы устанавливаете контакт.

* * *

Экзамен подходил к концу. Осталось опросить двоих: студента, который высиживал до последнего, ожидая чуда, и студентку, в зачетной книжке которой стояли одни пятерки. Для отличницы было странно, что она до сих пор не вышла отвечать. Это и заинтриговало Сергея Георгиевича, который решил быстро разобраться со студентом. Студент предъявил билет, на стол он положил подробный многостраничный конспект ответа на билет. Написать ответы на вопросы билета не составляло труда — Сергей Георгиевич разрешал пользоваться любой литературой по курсу во время экзамена. Кажущаяся простота сдачи экзамена вводила в заблуждение многих, они не понимали, что несколько вопросов позволяли быстро определить насколько глубоко знаком с предметом сдающий. Дальше было дело техники, опыта и знаний предмета и психологии. Минут через пять студент покинул аудиторию с предложением повторить попытку через неделю.

Студентка направилась к столу, за которым Сергей Георгиевич принимал экзамен. Держа в руках ее зачетную книжку, Сергей Георгиевич вспомнил, откуда он знаком с ее фамилией. Накануне ему дали список кандидатов на его стипендию. Пять студентов и два аспиранта получали стипендию имени ректора. Она была в этом списке. С каждой зарплаты ежемесячно Сергей Георгиевич вносил в кассу соответствующую сумму. Возможно, подумал он, что ее волнение результат желания ответить как можно лучше.

Она села напротив, худые пальцы нервно подергивались, от этого билет все время колебался, словно ветер пытался его унести. Ее худоба была какой-то болезненной, свойственной людям, которые недоедают. Очень скромная одежда подтверждала это предположение ректора.

Отвечать она начала плохо — волновалась, местами заикалась. От этого она стала нервничать и еще хуже отвечать. Может быть, для нее две тысячи рублей дополнительной стипендии очень важны, и она, как бывает у спортсменов, перегорела и переволновалась, подумал Сергей Георгиевич. Он решил приостановить экзамен, дать ей время успокоиться, собраться.

— Ты, случайно, не в Истре живешь? Мне показалось, что я тебя там видел, — неожиданно спросил Сергей Георгиевич.

Она растерянно посмотрела на него, смутилась, а потом тихо ответила:

— Нет, я живу в Красногорске.

— Знаю Красногорск, проезжаю через город, когда направляюсь на дачу рядом с Истрой. Ты в каком месте живешь?

— Где пожарная часть, знаете? Это на той дороге, по которой Вы едете в Истру.

— Знаю, она стоит чуть в глубине, — уточнил Сергей Георгиевич.

— Точно. Я живу немного дальше на этой же стороне.

Там были одноэтажные старые деревянные дома, а жили в них люди ограниченного достатка. В разговоре выяснилось, что семья студентки оказалась неполной — отец оставил семью, когда она училась в пятом классе, а младшая сестра — в третьем. Несколько лет отец помогал, а потом перестал. Мать одна поднимала девочек, работая в нескольких местах.

Сергей Георгиевич все искал тему, которая помогла бы девушке раскрыться. Такая тема оказалась профессиональной.

— А ты занимаешься в научном студенческом обществе? — спросил ректор.

Неожиданно девушка преобразилась. Стала увлеченно рассказывать об исследованиях, в которых она участвовала, о предстоящей научной работе на кафедре. Ее словно прорвало, она четко и аргументировано излагала суть. После этого экзамен был блестяще сдан.

Воодушевленная и счастливая, она выпорхнула из аудитории. Сергей Георгиевич с улыбкой наблюдал за удаляющей студенткой, которая все продолжала рассматривать свою пятерку в зачетной книжке.

* * *

— Все хочу спросить, как дела у Владимира Михайловича? Случайно, он не придет? — спросил Сергей Георгиевич.

— Он очень хотел присутствовать. Должен сказать, что мы собирались иначе встретиться с Вами, но последние события неожиданно подкинули много срочной работы, пришлось изменить планы. Поэтому и я пригласил Вас.

— Это как-то связано с изменениями в тандеме? — прямо спросил Сергей Георгиевич.

— Можно и так сказать. Сейчас у Владимира Михайловича много аналитической работы, он занимается вопросами США.

— Представляю, — подтвердил Сергей Георгиевич. — Возможность возвращения Путина на должность президента встречена политической элитой США в штыки. Уже сейчас назревает конфронтация на фоне переосмысления перезагрузки. Думаю, что отсюда большой объем работы у Владимира Михайловича?

Олег Борисович призадумался, словно взвешивал, стоит или нет продолжать эту тему. Потом, определившись, ответил прямо:

— Не буду лукавить, тем более Вы чувствуете нюансы. Действительно, многое в отношениях с США предстоит уточнить. Для начала, раз вспомнили Владимира Михайловича, поговорим о США, — предложил Олег Борисович. — Перезагрузка, как мы говорили в прошлом году, была полезна обеим сторонам — взяли тайм-аут. Теперь, до выборов, обе стороны будут нагнетать напряженность, понимая, что основным слушателем политической риторики является собственное население, и слова более всего предназначены для внутреннего использования.